Вскинула голову, чтобы оценить подъем к замку: дорога, ведущая к центральной лестнице, была достаточно крутой. Особенно в самом начале, но мне ли бояться крутых подъемов. Легко оттолкнувшись от бортика, спрыгнула с повозки. Сарр подхватил Дири и последовал моему примеру. Шагнул было ко мне, но одного взгляда Даармархского хватило, чтобы на плечо брату тяжело легла рука одного из хаальварнов. Тех, что остались внизу, несколько воинов уже поднимались наверх, чтобы предупредить о нашем прибытии.

Взгляд Сарра сверкнул огнем, но я уже отвернулась.

Пусть думает, что для меня все просто. Только так я могу его уберечь.

Шагнула к тропке, ведущей наверх, но голос Даармархского протянул по спине огненной плетью:

— Попрощайся с братом, девочка.

Сердце остановилось. Ну или мне так показалось, потому что когда я замерла у подножия горы, все чувства замерли вместе со мной. Обернулась, чтобы встретить взгляд стоявшего напротив дракона.

— Он отправится в казармы, — произнес Даармархский. — Будет учиться воинскому мастерству, а если все сложится хорошо, впоследствии и контролю над пламенем и драконами.

Если все сложится хорошо.

Намек был более чем прозрачный, но сейчас я не хотела об этом думать. Обошла иртхана и направилась к Сарру, который выглядел немного растерянным, но не потерянным, и уж тем более в его глазах я не нашла страха или неприятия. Это главное. Сколь бы ни была велика моя ненависть к Даармархскому, возможно, так будет лучше. Постоянно находясь при мне, Сарр рано или поздно наделает глупостей, а во время обучения вся его ярость будет уходить в тренировки на выносливость и уроки обращения с оружием.

— Теа… Я не могу оставить тебя одну, — выдохнул он, стряхивая с плеча ладонь хаальварна и шагая ко мне. Растерянность сменилась решимостью, и я улыбнулась.

— А я буду не одна. — Протянула руки, и Дири немедленно расправил крылышки, царапнув Сарра перепончатым ребром по подбородку.

— Самка оцехарры![11] — выругался брат и тут же прикусил язык.

Я смотрела на него, стараясь не думать, на сколько мы разлучаемся. Что лишь во власти Даармархского устроить нашу следующую встречу или ее запретить. Старалась не думать о той минуте, когда счастливый отец пригласил меня в комнаты, которые они делили на двоих с мамой. Я до сих пор помнила его лицо: пряча улыбку в густой бороде, он забрал меня прямо с урока изящного письма, и мы вместе шли по коридорам дворца. Я знала, что у меня вчера ночью родился братик (об этом поутру мне сообщила взволнованная няня), и вот ближе к обеду папа пришел за мной.

У родительских комнат стояли хаальварны, а мне вдруг стало не по себе. Что, если теперь меня будут любить меньше? Я родилась первой, вобрав большую часть силы родителей, но теперь у отца появился наследник. Тот, кто встанет на защиту Ильерры и нашего народа, кто будет повелевать драконами и займет трон, когда папа решит отойти от дел. Возможно, именно поэтому я немного замедлила шаг.

Заметив нас, хаальварны расступились, и отец толкнул тяжелые двери. Мы прошли через просторную светлую комнату в бело-золотистых тонах. Покои, где отдыхала мама и мой новорожденный брат, были отделены от нее струящейся тканью, сверху донизу украшенной нитями с камнями. Сегодня их подняли, поэтому штору отец отодвинул бесшумно.

Взял меня за плечи и мягко подтолкнул в сторону огромной кровати, где под дымкой приподнятого балдахина я увидела маму. Она полулежала на подушках, уставшая, но счастливая. Лицо ее светилось: пожалуй, никогда раньше я не видела ее настолько светлой. Мама держала брата на руках, а заметив меня, приподнялась:

— Теарин!

Я никогда не отличалась спокойным нравом, но сейчас, глядя на них, почему-то замерла. Из оцепенения меня вытолкнул голос отца:

— Иди же. Поздоровайся с братом.

Он указал в сторону кровати, и я подошла. Неуверенно взглянула на маму, а когда она улыбнулась, забралась прямо к ней.

— Смотри. Это Сарранден.

Она осторожно отогнула край атласного одеяльца, и мне открылось сморщенное крохотное личико. Под светлой, удивительно тонкой кожей проступали голубые жилки. Пушок на голове был огненно-рыжим, как будто пламя с маминых волос перекинулось на брата, глаза закрыты, а ресницы… Я таких ресниц никогда и ни у кого не видела. Не ресницы, а настоящие опахала!

Это вот и есть будущий правитель Ильерры?

Потянулась к нему, осторожно коснулась пальчиком крохотной щечки… и тут же отдернула руку, но мама по-прежнему улыбалась. Подошедший отец, опустившийся на край кровати рядом с нами, тоже.

Все страхи в этот момент отступили, особенно когда отец легко приобнял меня.

Я поняла, что буду любить братика всегда. А родители будут любить нас, не делая между нами разницы.

И они действительно не делали.

Все это вспомнилось настолько отчетливо, что сейчас, оказавшись в Аринте, пламенеющей от заката, я вздрогнула.

— Теа, ты уверена? — Сарр то ли глубоко вздохнул, то ли шмыгнул носом.

Для всех, наверное, первое, но я бы не поручилась. Слишком уж подозрительно сверкали его глаза. Глаза цвета весеннего неба.

— Уверена. Удачи тебе, — решительно подалась вперед.

Чтобы забрать Дири конечно же, но вместо этого на миг прижалась к брату.

— Мы обязательно увидимся. Обещаю, — прошептала еле слышно.

И было даже все равно, услышит это Даармархский или хаальварны.

Задержавшись на миг в дыхании или в мгновении этих полуобъятий, отстранилась.

— И тебе, — пробормотал брат, пряча глаза.

Я же спустила Дири на землю, развернулась и направилась к подъему. Не оборачиваясь и не оглядываясь, мимо всхрапывающего дрангхатри и его хозяина, хотя в глазах застыли слезы, а в груди лед. Вот уж не думала, что обо мне, которая всегда жила пламенем, можно будет такое сказать.

Сейчас было можно.

Мы не говорили об этом с Сарром, но я знала, что его терзает. Пройдет немало времени, прежде чем он сумеет себя простить за то, что сейчас происходит со мной. Пусть даже он мог защитить мою честь лишь ценой собственной жизни, пусть даже это была бы неоправданная, глупая жертва.

И во всем этом виноват Даармархский.

Ненавижу!

— Не боишься потратить все силы в самом начале подъема? — низкий голос из-за спины.

Обернулась, яростно хлестнув косой воздух.

— Не боюсь. В случае чего перекинете меня через седло.

Дрангхатри прижал уши, словно понял, что говорят про него, хотя на самом деле уловил мою ярость. А вот Даармархский усмехнулся: