"Ворошилов" отходит к востоку. Противник накатывается прямо на нас, дистанция по радару восемь миль. Когда до эсминцев передовой завесы остается пять, а до линкоров за ними еще миля, стреляю "японками". Эсминцы не отворачивают, ну что ж, сами выбрали свою судьбу - если бы шарахнулись в стороны, услышав торпеды, то мы бы, еще сблизившись, отстрелялись бы "пятьдесят третьими" по линкорам, у них хоть и самонаведение, но дальность всего три мили. Но враг попался упорный - так что приказываю нырнуть на пятьдесят, ГАС в активный, уточнить элементы движения цели, данные введены в торпеды, пуск! И уходим на двести, набирая ход, отворот влево, все ж не стоит лезть прямо под противника, если можно избежать!

Акустик докладывает, слышны взрывы, по времени, "шестьдесят пятые японки". Пеленг совпал с одним из линкоров, шум его винтов прекратился. Затем еще два взрыва, попало эсминцам. А две, выходит, не захватили цель, вот снова Бурову отчет писать! Мы же аккуратно завершаем маневр уклонения, доворот на юг, глубина двести пятьдесят, скорость двадцать четыре, разгоняемся еще! А наверху слышу разрывы снарядов. Как раз то, что мы обговаривали с Басистым - стреляет "Ворошилов". Попасть с двенадцатимильной дистанции по эсминцам вероятность мала - но вот противолодочный поиск им срывает качественно! Потому что для этого эсминец должен сбросить ход до малого, а то и вовсе на стоп, слушая шумы, и так же тихо выдвигаться в выбранный квадрат поиска, или по услышанному контакту с лодкой, пеленг влево, вправо, уровень сигнала - сближение... как заниматься этим, когда рядом падают снаряды с крейсера, одного попадания которым эсминцу хватит для очень крупных проблем? А если считать что дальность стрельбы "Ворошилова" свыше двадцати миль (сорок километров, по сухопутному), то есть во всем этом радиусе он может прикрыть нас от противолодочников, может и не потопит, но работать им не даст - а у нас кислородные "японки" бьют на десять миль, тактика получается убойная, по крайней мере, до появления на кораблях ПЛО противолодочных торпед и ракето-торпед. И вот теперь, немцы с ней знакомятся вживую.

Выходим курсом точно на французов! Сейчас и вам прилетит. Нет - смотрю на планшет, немцы идут в атаку! Не по нам - по "Ворошилову" с эсминцами. Сигнатуры (акустические "портреты") опознаны, "Шарнхорст" (слышали мы его в Норвежском море, весной сорок третьего) и "Зейдлиц" (его однотипных "братьев", "Хиппер" и "Эйген" мы уже утопили), ну значит это "Страсбургу" от нас попало, а эти двое, разогнавшись до тридцати узлов, прутся курсом на восток-северо-восток! Решили, что попали на позицию обычной субмарины, тогда да, быстрее вперед проскочить, это выход, не угонится за ними лодка под водой на четырех-восьми узлах, не успеет занять позицию для повторной атаки, пока аппараты перезарядит. Ну а мы - успеем!

Успели только-только. Завершили циркуляцию - "родными" торпедами двадцать первого века я рискнул бы и за корму стрелять, задав в программу поворот после пуска, а местными изделиями чревато, хотя такая команда предусмотрена - но проверено опытом полигона, резко снижается вероятность попасть, так что доворот не больше тридцати градусов! Вышли на глубину пятьдесят, скорость сбросили, и пуск всех шести, двух "японок" и четырех обычных, почти что в траверз целей, с дистанции в две с половиной мили! И сразу вниз, и ход полный - эсминец в опасной близости, идет на нас, явно услышал! Бомбы сбрасывает - но глубину правильно определить не сумел, мы уже на трехстах были, а он на сотню поставил. И ведь почти у нас над головой взорвалось, но много выше, не опасно. А на глубине мы можем бегать быстро и бесшумно, винты здесь не кавитируют, тихие совсем. Ну вот, разошлись далеко в стороны! И взрывы наших торпед - первый был такой силы, что без ГАС было слышно, погреб у немцев рванул? Могло - торпеда с наводкой на кильватер идет под корму по синусоиде, и вполне могла, очередным доворотом, влепиться под кормовую башню.

Акустик докладывает - шум винтов и "Шарнгорста", и "Зейдлица" прекратился. Эсминцы носятся кругами, то ли прикрывают борьбу за живучесть "больших" фрицев, то ли пытаются подобрать экипажи, на скорости, сетками с воды. А это уже интереснее - "Ворошилов" и наши эсминцы приближаются, значит считают немцев небоеспособными? Ну и мы поможем - аппараты перезаряжены, маневрируем в позицию для атаки, цель в двух милях впереди нас, стреляем по двум эсминцам последовательно. И отворачиваем вправо, на восток, нашим навстречу, снова уйдя на сто метров в глубину. Давно у нас не было столь динамичной драки - выдержит ли железо? Мы ведь не лодка-истребитель, как "Гепард"? Будет после Сереге Сирому головная боль!

Три взрыва, причем один - "шестьдесят пятой". Что стало с эсминцем, после ее попадания, даже представить не берусь. Четыре последних уцелевших эсминца полным ходом удирают на запад, к Тулону. А до него всего шестьдесят миль! И даже нам уже не догнать и не достать - мы у них прямо за кормой.

А где французы? В самом начале боя рванули куда-то на юг! Слышим еще их винты, на максимальной дальности. И тоже гнаться бесполезно, скорость у них не ниже нашей, а главное, придется из района выйти, а задачу ПЛО с нас никто не снимал, вдруг немецкая лодка подкрадется? Так что живите пока, мусью! Или вам еще после домой идти?

"Ворошилов" стреляет. Как мы узнали позже, из подбитых нами эсминцев (тип "Ле Харди", французы, но с немецкими экипажами), два еще держались на воде, потеряв ход. Один был добит, второй, увидев это, спустил флаг. "Сообразительный", приблизившись, высадил призовую команду. Но главное, оказалось что "Страсбург" еще не затонул! Два попадания "шестьдесят пятыми", это впечатляет, но и противоминная защита у этого корабля была прекрасной, а немецкая команда, переведенная с "Ришелье", была хорошо обучена борьбе за живучесть, чем всегда славился германский флот. И линкор упорно не желал тонуть, хотя потерял ход, сел глубоко в воду, и накренился на правый борт так, что вода готова была захлестнуть палубу - немцам повезло, что стояла спокойная погода, почти без волны.

И только тут на поле боя появились итальянцы. Спешили "выручать русских братьев", но опоздали, несмотря на близость к месту боя, так быстро все закончилось. Линкор "Кавур", крейсера "Абруцци" и "Гарибальди", эсминцы. Застали картину гибели немецкого линкора и тяжелого крейсера, второй линкор небоеспособен и готов в любой миг затонуть, и три больших эсминца тоже потоплены, еще один сдался, четыре уцелевших, все что осталось от эскадры, поспешно удирают в Тулон, французы вообще неизвестно где - а на русских кораблях, числом один легкий крейсер и четыре эсминца, ни царапины. Вот так надо воевать, синьоры!

Немцы на "Страсбурге" решили не геройствовать, впрочем шансов у них не было никаких. Заниматься спасением фрицев со шлюпок и плотиков пришлось нашим, итальянцы брать на борт немцев не желали категорически. Дальше был муторный процесс, когда с "Ворошилова" заводили буксир, тянуть бронированную тушу в тридцать шесть тысяч тонн было адовой работой, хорошо хоть не Север, почти штиль, и расстояние всего ничего, до Специи или Генуи едва полтораста миль. Затем стало легче, подошли буксиры, и спасатели-водолеи, и немцы трюмной команды работали наверное как проклятые, понимая что если не справятся, то конец, мгновенное опрокидывание корабля. А мы бегали вокруг, обеспечивая противолодочную оборону, надо было прикрыть и эскадру, оставшуюся у плацдарма, и отходящий домой караван - и появление немецких лодок было очень вероятно, после того как обломала зубы эскадра, вот только не базировались постоянно субмарины в Тулоне, а лишь на Мальорке, Балеарские острова, а это четыреста миль на запад, не успеют уже нас перехватить. И мы все же поймали, потопили две немецкие лодки, одну почти у берегов Корсики, вторую южнее Ниццы, на следующий день. А 8 апреля, почти через двое суток, битый "Страсбург" был наконец в Генуе введен в док. И как мне рассказали, самой большой трудностью на берегу было оградить пленных немцев, среди которых был их адмирал, от итальянского самосуда.