Дина все-таки вышла с Топиком погулять. Было темно и пустынно. Она посмотрела на освещенные окна, четко представляя себе, что может происходить в каждой из квартир, и вдруг почувствовала тянущую тоску, печаль. Так с ней всегда бывало перед разлукой. Она не умела расставаться с людьми. Особенно с теми, с кем связана цепью драматических событий.

Помыв и покормив Топика, Дина сделала все, чтобы крепко уснуть: горячая ванна, теплое молоко с медом, легкий роман после успокоительных капель. Но все впустую: мысли устроили коммунальную возню за каждый миллиметр ее утомленного мозга. «Вот так с ними всегда, – обреченно подумала Дина, – когда не надо». Но потом все же поймала одну за хвост. Мысль оказалась не такой уж и бесполезной. Дина взяла со столика телефон и набрала номер Сергея.

– Извини, ты не спишь? Спишь? Тогда еще раз извини. А я тут вот о чем подумала. Во время обыска у Козловой свидетельства о рождении Марины Федоровой ведь не нашли?

– Нет.

– Кстати, ты не говорил, а что там вообще нашли?

– Слушай, ты утром не могла спросить? Ну, бабки. Доллары, евро, рубли. Больше пятисот тысяч – я имею в виду только в валюте. Много золота, драгоценности, шуб не меньше пяти. Парики, линзы, косметика, духов французских – батарея… Мне что, перечислять тебе все ее трусы-лифчики?

– Нет, что ты. Просто раз свидетельство не нашли, есть еще один тайник. Я в этом уверена. Квартира опечатана?

– Пока да. Ненадолго, разумеется. Хозяева собираются туда вернуться. Ладно, я понял. Проникну.

– Я к тому, что…

– Да уж, дорогая, мне ли не понимать без слов, к чему ты клонишь. Того, что конфисковано, следствию и государству вполне достаточно. Если еще чего-нибудь наскребу, отправим Верке Козе от любящей дочки.

– А может…

– Ладно, и отвезу. Не нашли ведь еще ничего. Слушай, может, дашь мне поспать? Есть у тебя хоть сиротские вкрапления совести?

Утром Дина выскочила из постели, осознав, что протяжный звон, вторгшийся в ее сон, на самом деле просто звонок в дверь. На пороге стояла Шура и требовательно смотрела на нее своими младенческими голубыми глазами:

– Ты что, девка, спишь так поздно?

– Что-нибудь случилось?

– Я жду тебя на холоду уже три часа.

– А почему?

– Чаю хочу. Булка, может, у тебя сладкая есть. Мне с утра никто пожрать не дал.

– Заходи. Какие проблемы!

Дина заварила чай, достала сливки, поставила на стол масло, варенье, сыр и столь любимые старушками этого дома «Свердловские слойки».

– Ой! Че у Лидки вытворяют! Полную машину добра привезли. Окна, двери красивые. Я ей говорю: «Лидка, че это у тебя делается?» А она гордая вся. «Ремонт», – говорит. Ну, думаю, черта…

– …с два тебе. Знаю, Шурочка. Ты именно так и думаешь. Жуй побыстрее, можешь остальное сложить в пакет и взять с собой. А я спущусь, посмотрю, что привезли бабе Лиде. Там, наверное, подруга моя приехала.

– Да, баба очень видная.

– Точно.

Но не успела Дина принять душ, как позвонил Сергей.

– Я из логова Козловой. Слушай, есть. До чего криминальные мозги у девицы. Все обшарил. Хотел уже уходить. Свет выключил. Смотрю, вроде бы одна розетка лишняя, ни к чему. Красивая такая, евростандарт. Короче, это и есть тайник. В общем, тут банковские чеки на энную сумму. Нал – штук восемьдесят. Мешочек с крупными бриллиантами. Думаю, целое состояние. Но здесь специалист нужен. Ну, и метрика эта пропавшая. При ней – маленькая стертая фотография. Парень какой-то молодой. Я присмотрелся – ба, Олег Федоров лет двадцать пять назад. Да, думаю, провел парень ночь любви. Как до сих пор жив после такого безопасного секса! Тьфу, тьфу, тьфу. Это я через левое плечо. Что ты думаешь делать?

– Да вот советуюсь: мы идем на преступление или как?

– Идем. Без вопросов. Не только Олег пострадал в ту ночь двадцать лет назад. Нужно прикинуть, сколько доченьке отвесят. Там вовсю идет размотка дела о киднеппинге и продаже органов для трансплантации. Ребята Павла Ивановича отыскали в одной из больниц немую старуху. Привезла ее «Скорая» с обморожением, без документов. На одежде, под ногтями – следы копоти. В общем, та самая Антонина из дома в Мамонтовке. Ее допросили с сурдопереводчиком. Рассказала, что была приставлена к детям, кормила их, мыла, давала лекарства. Опознала по фотографиям Панина, Сандру и, как и предполагалось, Раису Чеберяк. Был обыск у нее в офисе. Раису не застали. Изъяли любопытные документы. Например, переводы крупных сумм с ее личного счета в Москве на счет израильской фирмы «Новая жизнь». Учредителем оказался Панин. В Интернете обнаружен сайт этой фирмы, на нем объявления. Они предлагают состоятельным людям разные срочные качественные операции по пересадке органов. Подключен Интерпол. Возьмут ребят с минуты на минуту. А Раису пока не нашли. За домом следят, но там, похоже, никого нет.

* * *

Раиса подошла к одному из окон своего особняка, чуть сдвинула плотную штору, раздвинула жалюзи. Сомнений нет. Следят. Как вовремя она закончила дела! Продала несколько ресторанов, клубов, казино, оформленных на подставных лиц, деньги перевела на счет в Швейцарии. Верный, проверенный в боях нотариус оформил дарственные на имя Геры – на недвижимость на Кипре, во Франции, во Флориде. Деньги, казино в Лас-Вегасе, доходные дома в Лондоне и Нью-Йорке тот получит по завещанию. Через месяц на тебя начнут сыпаться подарки, мой дорогой мальчик.

Она поднялась в спальню, зажгла ночник под темно-фиолетовым абажуром и набрала его номер.

– Не спишь, мальчик? Голос у тебя сонный. Я вот что хотела сказать. Мне придется уехать, возможно, надолго – на месяц-два – за границу. Но тебя найдет мой человек, кое-что передаст, покажет. Ну, чтоб ты не голодал и не остался совсем без присмотра, пока меня не будет.

– Рая, да ты что! Есть у меня деньги. И в сериал один я сейчас пробуюсь. Ты со мной прямо как с маленьким носишься.

– Имею право. Я старая, одинокая тетка. И ты для меня маленький, любимый мальчик. Ты с этим не спорь. В общем, не тревожься ни о чем. Я о тебе позабочусь. Обнимаю. Спи.

Раиса посидела минут тридцать с закрытыми глазами. Затем открыла аптечку у зеркала, вынула ампулы с сильным сердечным препаратом и большой шприц. Потянулась за перекисью водорода, чтобы протереть место укола, но, спохватившись, махнула рукой. Она принесла все в гостиную на первом этаже, села на диван, зажгла маленькую настольную лампу и уверенно ввела себе в вену дозу, которая разорвала бы сердце лошади. Затем вызвала «Скорую»:

– У меня сердечный приступ, возможно, инфаркт. Я в доме одна. Запишите адрес… Это особняк, входная дверь будет открыта. Я внизу, в гостиной.

Вместе с бригадой «Скорой помощи» в дом вошли оперативники, которые вели наблюдение. Раиса еще была жива. Она смотрела страшными, расширенными, остановившимися зрачками и хрипела. Когда врач склонился над ней, из горла Раисы хлынула кровь.