Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мэгги стояла и смотрела на меня, ожидая, что я скажу что-нибудь еще, что угодно. Сколько мыслей проносилось у меня в голове. Но когда мы посмотрели друг другу в глаза, я подумал, что я этого не заслужил. Я не заслужил скучать по ней. Не заслужил обнимать ее. Не заслужил любить ее.
Я только пил и спал, упиваясь жалостью к себе.
Она заслуживала большего, чем мою печаль. Как я мог показать ей мир, когда изо всех сил старался от него сбежать?
– Пойдем, нам нужно высушиться, – сказал я. Я увидел, как по ее лицу скользнула легкая тень печали. Она кивнула. Она как будто надеялась, что я соберу сумку и отправлюсь путешествовать вместе с ней, чтобы вычеркнуть все пункты из ее списка дел.
Тогда я впервые почувствовал, что подвел ее.
Мы вошли в домик, и я заметил чемоданы в гостиной.
– Твои?
Она кивнула.
– Я сейчас вернусь. – Я направился в спальню и бросился в ванную. Я брызнул в лицо водой. – Боже, Брукс. Соберись.
Появление Мэгги потрясло меня. Было тяжело осознавать, что на свете существует нечто настолько прекрасное, когда в последнее время в ней было одно уродство. С ее появлением мне захотелось дышать, хотя последние несколько недель я мог только задерживать дыхание.
– Как ты сюда попала? – спросил я, вернувшись и обнаружив, что она вытирает волосы полотенцем и роется в чемодане в поисках пижамы.
Она нацарапала на доске:
Шерил.
Я вздохнул.
– Уже поздно, я пьян, так что не смогу отвезти тебя домой до завтра. Ты можешь остаться на одну ночь, но потом тебе придется уехать. Пойдем, провожу тебя в комнату.
Она сделала, как я сказал, и я отвел ее в спальню в европейском стиле.
– Ты можешь остаться здесь до утра, а потом я отвезу тебя домой. Первым же делом, Мэгги. Если хочешь есть, в холодильнике есть вчерашняя пицца и газировка. Спокойной ночи.
Я был с ней нарочито груб. Тем вечером мне не хотелось разговаривать с Мэгги. У нее была удивительная способность делать все лучше. А я не хотел чувствовать себя лучше.
Я вообще не хотел ничего чувствовать.
Повернувшись, чтобы уйти, я закрыл глаза и почувствовал ее пальцы на моем предплечье.
– Мэгги, – прошептал я и заколебался, но она снова притянула меня к себе. Я посмотрел в ее голубые глаза, и она улыбнулась мне. Ее улыбка была идеальна. – Сейчас я не могу, – сказал я ей, но она не отпустила меня. Я вырвался из объятий Мэгги и отвернулся. – Не могу. Прости, я не могу.
Я не стал смотреть на ее реакцию и вышел из комнаты. Я хлопнул дверью своей спальни, схватил бутылку Jack Daniel’s и снова попытался вспомнить, каково это – ничего не чувствовать.
– Почему ты готовишь? Нам нужно ехать, – рявкнул я на Мэгги следующим утром, когда она стояла на кухне и делала блинчики. Я не понимаю. Прошлым вечером я был с ней груб. Я ясно дал понять, что как только мы проснемся, мы уедем.
Но она даже не взглянула на меня. Она продолжала готовить.
– Мэгги! – крикнул я, но ответа не последовало.
Я закатил глаза, подошел к холодильнику и открыл его, чтобы достать пиво. Но пива не было.
– Какого…
«Ладно».
Я подошел к бару и широко распахнул дверцу, но и там ничего не нашел.
– Ты что, издеваешься надо мной? – пробормотал я. – Мэгги, где выпивка?
Молчание.
– Господи, Мэгги. Ты немая, а не глухая!
Она повернулась ко мне, прищурилась и смерила меня таким взглядом, что я вынужден был перед ней извиниться.
– Но я серьезно. Где она?
Она указала на пустые бутылки в раковине. Мой живот сжался, и я резко втянул воздух.
– Мэгги, тебе нужно домой. Собирай чемоданы, я сейчас же отвезу тебя домой.
Она подошла и успокаивающе положила руку мне на щеку. Затем ее пальцы слегка коснулись шрама на моей шее. Я закрыл глаза. Это слишком. Слишком сильно меня утешало ее прикосновение.
– Тебя не должно быть здесь, – сказал я, моя рука легла поверх ее. Я прочистил горло. – Я просил у тебя пространства. – Я тяжело сглотнул.
Она прижалась губами к моим губам и подняла правую руку.
Пять минут.
Я зажмурился.
– Я не могу.
Она притянула меня ближе к себе, положив руки мне на грудь. Когда я открыл глаза, она смотрела на меня с такой надеждой.
– Хорошо. – Я переступил с ноги на ногу и взял ее руки в свои. – Пять минут.
На первой минуте мне было очень трудно смотреть на нее. Она была напоминанием о том, чего я хотел и что потерял. На второй минуте она напомнила мне о лучших днях в моей жизни. На третьей минуте я подумал о музыке. Мэгги всегда напоминала мне о музыке. Она была моей музыкой.
Она придвинулась ближе, и я отступил назад, опустив руки.
Я покачал головой.
– Нет. Ты не сможешь меня утешить. Прости меня. Я не могу быть с тобой. Прости, Мэгги. Днем я поеду в город, а когда вернусь, будь готова к отъезду. – Я повернулся, смутившись собственной грубости. Когда я уходил, я все-таки сказал правду: – Ты не сможешь мне помочь, Мэгги. Ты меня утопишь.
Мэгги
Я не уехала, и это выводило его из себя.
Каждый день передо мной представали две разные версии Брукса Тайлера Гриффина. Первый был молчаливым. Он ходил мимо меня, не говоря ни слова. Сколько я его знаю, он никогда не заставлял меня почувствовать себя невидимой, пока я не приехала в тот коттедж.
Вторая версия Брукса была пьяной и грубой. Об этой стороне его личности я даже не подозревала. Сколько раз он приходил домой пьяный в стельку и говорил, какая я жалкая и что я должна была жить дальше, потому что мы никогда не будем вместе. Что у нас нет будущего.
– Ну, послушай. Ты сидишь тут, ждешь меня. Да что с тобой такое? – он что-то невнятно бормотал, шатаясь из стороны в сторону на пороге моей комнаты в три часа ночи. – Перестань ставить себя в глупое положение, Магнит. Ничего не будет. Разве у тебя нет списка дел, который тебе нужно воплощать в жизнь? – Он хихикнул и прислонился к стене. – Или ты боишься делать что-то сама?
Уйти в такие вечера мне хотелось больше всего. В такие вечера мне хотелось сдаться и оставить Брукса упиваться собственной ничтожностью.
Но потом я хваталась за свою подвеску в форме якоря и напоминала себе, сколько раз он поддерживал меня.
По ночам я принимала ванну, погружалась в воду и напоминала себе об этом.