глаза. В них не было жалости. Захар смотрел на меня с жадностью, словно пытался запомнить каждую морщинку на моем лице. — Дальше я узнала, что беременна. Это было странно, там даже тестов нет. Да и вообще откуда мне было знать. Кстати, а ты не помнишь, когда мы были вместе, я говорила о беременности?

Захар прищурился и медленно покачал головой.

— Нет, не было такого.

— Значит, я тогда еще не знала, — выдохнула и отпила свой чай. — Спасибо большое за ужин. Мне так неловко.

— Неловко то, что ты ничего не ешь. Ты мало зарабатываешь, да?

Я не хотела говорить об этом, по крайней мере сейчас. То, что Захар мой муж, не говорит о том, что он обязан мне помогать.

— Мне продолжить рассказ?

— Да, пожалуйста.

— Выхаживали меня больше месяца. И я бы сама, наверное, не додумалась, если бы Наташа не спросила о женских днях.

— У тебя была задержка, — констатировал Захар, а я только кивнула, немного смутившись.

— Я вообще не знаю, как малыш выжил. Но я так благодарна Богу за ребенка, за то, что он сейчас со мной, жив и здоров. Малыш оказался моим ангелом-хранителем. И он словно частичка меня.

Рассказ давался не просто, но я понимала, что мне необходимо поведать Захару свою историю. Ведь он страдал не меньше моего. Ждал, надеялся, не сдавался. Это дорогого стоит.

— В общем, как только мне разрешили летать, муж Натальи, Сергей, помог мне с документами, так я и стала Машей. Но встал вопрос моего нахождения не то, что в Киеве, а в целом в этом мире. У меня ничего не было. Абсолютно. Ни денег, ни вещей, ни памяти. Очень сложно быть ничтожеством.

— Не говори так о себе! — рыкнул Захар, и опрокинув в себя кофе, со стуком опустил чашку на стол.

— Но это же правда.

— Нет! Не правда.

— Ты строгий. Мы ладили?

Мне тоже хотелось услышать от него кое-что из прошлого. И я понимала, что ему есть что рассказать.

— Ладили. Я к тебе никогда не был строг. Просто не хочу, чтобы ты наговаривала на себя. Скажи еще, как ты появилась дома, то есть… в Киеве.

— Тетя Катя мама Наташи. Мне некуда было лететь, да еще и беременной. В общем этим людям я многим обязана. Очень благодарна, что они не бросили меня умирать, и при первой же возможности не выкинули на улицу. Они мне и моему ребенку дали крышу над головой.

— Рожала ты уже здесь?

— Да. Рожала здесь.

Захар перехватил мою руку, и с нежностью заглянул в глаза. Мне было непривычно ощущать на себе такой взгляд со стороны мужчины.

— Если бы ты только знала, как херово мне было без тебя. Первое время думал просто сдохну, а потом, потом понял, что не имею на это право. Я верил, что мы однажды встретимся. И твоя мама до сих пор верит.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Мама… А какая она?

— Она у тебя чудесная. А уж как вкусно готовит, пальчики оближешь.

— Я тоже умею, — я улыбнулась, и поняла, что от мыслей о маме у меня покатились слезы.

— Я знаю. Ты тоже вкусно готовишь. Юль, — Захар сильнее сжал мою руку, привлекая к себе внимание. — Твоя мама ждет тебя, любит. Сегодня у нас вечер памяти. В это день мы все собираемся за столом. Мы не называем это поминками, потому что верили, что ты жива. День памяти, потому что мы до сих пор помним и ждем. И сегодня я должен приехать домой и что-то сказать родным. Черт, я даже грустить не могу больше. Ты живая!

— Послушай, я все прекрасно понимаю, хотя ничего и не помню. Но у меня к тебе просьба, постарайся что-то придумать. Я сегодня просто не готова ко встрече.

— А завтра?

— Завтра я буду готова. Просто на сегодня достаточно потрясений.

— Конечно, я все понимаю.

— Отвезешь меня домой? Сыночек заждался. Я всегда после работы стараюсь бежать к нему. Да и тете Кате тоже нужен отдыха.

— Как бы мне этого не хотелось, но придется везти.

— Ой, если ты не можешь, я сама доберусь.

Мне стало неудобно и стыдно за свою просьбу. Как я вообще посмела такое попросить, ведь он ясно дал понять, что спешит домой.

— Я не о том, Юлька. Мне не сложно отвезти тебя. Просто не хочу отпускать.

Я ничего не ответила ему. Просто не знала, что сказать. Захар помнит все, возможно любит меня, а я не понимаю, что со мной, какие у меня были чувства. Нам еще предстоит многое выяснить, но сегодня была обессилена. Хотелось обнять сыночка, укрыться одеялом, и уснуть до утра.

Захар привез меня к подъезду тети Кати. Попросил мой номер телефона, и как только я продиктовала его, он тут же сбросил мне вызов.

— Сохрани. И если что понадобится, всегда звони.

Я кивнула ему. Поблагодарила за ужин, и за десерт, который он все же купил для Гордея, и отказавшись от сопровождения до квартиры, быстро скрылась за дверью.

Мне нужен отдых. К тому же старые раны давали о себе знать, и снова начинала болеть голова.

Забежав в квартиру, я спиной прислонилась к двери, и погруженная в свои мысли, прикрыла глаза. Так становилось чуточку легче.

Мамочка… Какая же ты у меня, мамочка?

Сбросив с себя вещи, и сунув ноги в тапочки, я уставшая прошла в ванную. Умылась прохладной водой и посмотрела на себя в зеркало. Что-то изменилось… Взгляд? Но вроде такой же.

Еще бы! Меня настолько ошарашили новости, что обычного недоедания оказалось мало. Я едва ли не рухнула в обморок перед этим мужчиной, когда узнала, что он мой муж. Это было слишком неожиданно, хотя я всегда хотела узнать какой он. Узнала. А теперь боюсь, как бы не потерять сон. Скрывать не буду, Захар красивый, мужественный и… сексуальный. Он внушал доверие, но в то же время мне становилось страшно. А что, если он решит давить на меня? Я же понимаю, что он ждал меня, наверняка любит, и захочет, чтобы…

Нет! Я не буду думать об этом. По крайней мере не хочу придумывать то, чего не знаю. Не к чему наговаривать на человека.

— Машенька, Маша, — услышала я взволнованный голос тети Кати, и закрутив вентиль, рванула из ванной.

Женщина уже бежала ко мне.

— Маша, у Гордеюшки температура. Он весь горит.

Я тут же рванула к сыну, который лежал в нашей кровати и что-то тихо стонал. Лоб горячий, даже испарина легкая.

Сердце пустилось вскачь