Здравствуй, дорогая Леньуся!

Очень рад, что пишешь правду — «ленилась сесть и написать письмо». Пишешь, что каникулы прошли скучновато. Но ведь это от тебя зависело, как провести. Что же тогда мне говорить, если тебе в Москве и скучновато? Ни черта не пойму. Видно, у тебя кавалеры, действительно, из «палеолита», если не смогли развеселить. Так гони их в шею и подбери веселых! Неужели и этим добром Москва бедна стала? Столько спортивных и увеселительных мероприятий было в Москве во время каникул, что скучать, по-моему, некогда было. Конечно, в хорошей компании, а не с сопляками скучными. Подобрала, наверно, каких-то пузатых тюленей — где уж там до веселости… Только сдобу, наверное, лопали без конца. Да в кино сидели, да у телевизора сидели, а двигаться когда? Вот и вышло скучно. Мать права, что спорт вселяет бодрость. А бодрость дает веселость. Линок, это закон. Но у тебя все еще впереди — леность пройдет, жирок спадет, веселость и бодрость придет. Конечно, если ты сама за это возьмешься…

Мое самое большое желание — видеть тебя счастливой, веселой и в порядке. Очень рад, что День рождения прошел хорошо. Раз вступила в совершеннолетие весело, значит, и жизнь твоя самостоятельная должна быть счастливой. Дай Бог!..»

Минул еще год несвободы Василия Сталина. За тюремным окошком ворковали голуби, кричали грачи. Но в стенах Владимирского централа ничего не менялось. Было холодно, неуютно. Холодно было и на душе зэка Васильева…

«27.5.57 г.

Здравствуй, золотко!

Ну и погодка!.. Все наоборот: в марте ходили раздетые, а в мае замерзаем. В такую погоду только пить — под Вертинского. Но он взял и душу Богу отдал… Прочитал об этом сегодня в «Советской России» и вспомнил его песенку: «А мы пьем горькое пиво…» Песенка очень неплохая и как раз к этой погоде и моему настроению. С фокусами был старик, но пел, по-моему, хорошо. Душевно, по крайней мере, а не орал, что есть силы, как это делают некоторые молодые «таланты». Чем сильнее орет, тем лучше — как такой петух. Тогда лучшими певцами должны были бы считать себя ишаки — уж орут-то они, действительно, непревзойденно.

Чтобы согреться — замерз! — сегодня и после работы работал. «Впихнул» в рамку твое Величество. Получилось неплохо и настроение поправилось хоть немного…»

«30.8.57 г.

Добрый день, Линок!

Очень и очень рад за тебя, дочурка! По духу твоего письма нельзя не понять, что ты очень довольна, а это самое главное.

Судя по тому, сколько мест ты посетила, прямо скажем, что время зря не теряла. Молодец! Так и надо всегда поступать. О том, что ты похожа не негритоса, Лидуня мне уже написала. Это замечательно. А что волосы подвыгорели — это не беда. Кто тебя любит, для тех ты в любом виде и всегда дорога…

Заходила ли в храм в Новом Афоне и видела ли осла? Осел там знаменитый. Всем ослам осел. Откуда не зайди, он все время смотрит на тебя. Или ты была занята другим делом и тебе было не до храмов?..

Рица! Да, ты права: Рица есть Рица!.. Твое мнение, что дорога на «Красную поляну» интереснее, чем на Рицу, верное. Дорога на «Красную поляну» — это Кавказ, а дорога на Рицу более походит на Альпы. Дорога на Рицу более проста, а на «Красную поляну» более дикая — экзотики больше. Мне тоже больше по душе природа «Красной поляны» и особенно дорога, хотя по другим соображеииям Рица дороже…

Молодец Линуська! Уж тут никак не назовешь тебя Леньуськой — размахнулась, как надо. А если к этому и голову не потеряла, тогда совсем хорошо. А то ты ездила по таким дорогам и на таких высотах, что голова могла закружиться. Бывает, Линок!..

О себе писать особенно нечего. Дважды за это время меня прихватывал грипп, но оба раза как будто все прошло благополучно.

Пиши, золотко, чаще. Шли карточки. Всех благ, дорогуля.

Крепко, крепко целую.

Папка».

«10.1.58 г.

… Новый год я встретил один и очень скучно. Единственный просвет — это приезд Надюшки. Не в обиду будет сказано, она не испугалась дороги. Поговорить удалось недолго, но впечатление она на меня произвела очень хорошее. От той Надюки косолапой ничего не осталось. Красивая взрослая дева…

Самый первый твой кавалер не приехал, так как, как и ты, все каникулы проболел ангиной. Но обещал приехать, как только поднимется с кровати.

Вот и все мои новости. Все остальное по-старому, без изменений…

Крепко, крепко обнимаю и целую.

Папка».

«Линушка, дорогая моя!

Как видишь, жизнь очень сложная штука. Но не следует вешать нос. Мне хочется подробно остановиться на том, кем тебе быть, к чему себя готовить, чему посвятить жизнь. Вопрос этот очень серьезный и решать его, безусловно, нужно не торопясь, продумав, как следует все… Действительно, трудно выбрать, т. к. очень много прекрасных специальностей и хочется выбрать лучшую, а какая это лучшая — трудно сразу разобраться.

Дорогая моя! Есть специальности узкой спецификации, а есть науки, которые охватывают целый комплекс специальностей и даже все развитие человеческого общества. Если ты хочешь послушаться моего совета, то не замыкайся в какой-то одной узкой специальности, не привязывай себя на всю жизнь к геологическим образцам, самолету, строительной площадке и т. д. Выбери специальность более всеобъемлющую. Такими науками (специальностями) являются, к примеру: юриспруденция, история, география, журналистика.

Почему я подчеркнул журналистику? На протяжении всей жизни ты не связана с определенной специальностью, заставляющей сидеть на одном месте, а можешь бывать везде, где интересное дело. Это даст возможность широко развить свой кругозор, не замыкаться в узком деле. Быть журналистом — это значит быть вездесущим, все знающим человеком. В то же время такая специальность не заставляет тебя отдуваться за кретина-подчиненного, который тебя подвел. Ты помогаешь обществу, подметив недостаток, освещаешь его в печати — тем самым помогаешь исправить его и в то же время не несешь ответственности за финансы, людей, план и всю эту трудную и неблагодарную путаницу, в которой очень легко споткнуться. Вместе с тем ты многое знаешь, видишь, делаешь для себя выводы, учитываешь промахи других и мотаешь сии промахи себе на ус. Кроме того, через 4–5 лет ты уже смогла бы посмотреть на мир, побывать в Европе и других частях света…»

В марте пятьдесят восьмого Василий получил от Капы нежданное письмо. Что и говорить, смятение чувств, охватили сердце старого солдата. Ответ его был на восьми страницах, в которых и нескрываемая горечь обиды, и радость, и надежда, что все еще вернется и они снова будут вместе, и все у них будет хорошо, как раньше…

«Здравствуй!

Спасибо за письмо. Очень тронут, что не забываешь…» Вот так. Обращение даже без имени. Шибко рассердился Василий Иосифович на Капу. Но тут же, через несколько строк: «Неужели ты не понимаешь, что любое твое письмо дорого мне! Ведь в любом случае ты не чужая для меня. Как бы не решили мы свою дальнейшую жизнь — вместе или порознь? — твоя боль будет моей болью и всем, чем только могу, я буду помогать тебе…