Мелкий после обломного чаепития не стал двигаться быстрее и за следующий час принес десяток ведер, успел, зараза, снять с себя форму и подставить под теплые, весенние лучи белое после зимы тело.

Капитан не первый день служил в армии и думал, что знал про психологию солдат все. Но чтобы так откровенно отлынивали от работы - это когда Валетов просто взял и лег на землю, подстелив под себя фуфайку, голым пузом вверх, - такого он еще не видел.

Провалявшись на солнышке до обеда, Фрол скрылся за углом. Он постучал в дверь и вошел. Учуяв носом, что на плите что-то готовится, Фрол сообщил хозяйке, что как бы ему надо идти обратно в часть в столовую.

Евгения с какой-то грустью посмотрела на свои кастрюли, потом на часы, а затем опять на Фрола. В ее голове, как показалось Валетову, шла какая-то борьба одной мысли с другой. Наконец она предложила ему променять солдатскую еду на домашнюю, и Валетов с радостью согласился. Более того, он на это рассчитывал.

Ел он медленно, никуда не торопился. А тем временем Паркин, сидя на яблоне, думал и гадал, что же там такое может так долго происходить в доме, хотя в спальне никого, это точно. Он спальню в бинокль видит. Может, на кухне они? Ум-м-м.

Проерзав на дереве несколько минут, он неожиданно для самого себя быстро успокоился. А Валетов тем временем заканчивал второе и переходил снова к чаю с медом. И в этот самый момент в калитку постучали. Евгения как-то нездорово вспыхнула, вскочила со своего места и побежала открывать.

В дом вместе с ней, к полной неожиданности Валетова, вошел лейтенант Мудрецкий. Не закончив чаепития, Фрол поднялся со своего места:

- А… товарищ лейтенант, здравствуйте.

- Здорово, - небрежно бросил командир взвода, - я че-то не наблюдаю, чтобы куча уменьшалась. - Валетов медленно-медленно, как нашкодивший кот, пятился к двери. - Ты почему не сделал и половины?

- Я? - развел руки Валетов. - Ну как же, товарищ лейтенант, половину-то успеешь? Куча-то, вон она какая.

- Вперед, солдат. Пятьдесят ведер без перерыва. Я наблюдаю за тобой в окно. Если ты хоть на секунду остановишься, можешь считать, что все воскресенье будешь носить эту самую кучу туда-обратно до тех пор, пока не сдохнешь.

Перепуганный Валетов таким недобрым обращением с ним со стороны в доску своего лейтенанта свалил из дома и принялся шуршать лопатой, загребая очередную порцию щебенки.

Мудрецкий, убедившись, что завел солдата, повернулся к Евгении. Она зашептала:

- А надолго это - пятьдесят ведер?

- На час, не меньше, - улыбался он.

Тем временем капитан с удовлетворением для себя наблюдал, как быстро начал трудиться солдат.

«Что же произошло, - думал он, сидя на яблоне, - за то время, пока Валетов не находился в поле его зрения. Что заставило солдата так быстро работать? Вкусный обед? Да, жена у него хорошо готовит. Или… или же все-таки засунул, а?»

Он не находил себе места на этом долбаном дереве, глядя на то, как интенсивно, явно проливая пот, трудится мелкий. Сомнения не покидали капитана, пока солдат барражировал туда-сюда.

Когда Фрол вернулся в дом для того, чтобы доложить лейтенанту Мудрецкому, что задание насчет пятидесяти ведер выполнено, там уже его не было, и только Евгения, как показалось Валетову, в куда более хорошем расположении духа, нежели до визита лейтенанта, сидела на кухне и лузгала семечки, пребывая в чисто русской нирване.

Не выдержав больше сидения на дереве, капитан слез с мыслью о том, что установить истину ему так и не удалось, но все-таки, похоже, жена ни с кем, кроме него, не лазает.

Для того чтобы убедиться в этом окончательно, он снова вошел в дом, где застал разморенную супругу.

- Ты выглядишь немного уставшей, - посочувствовал он беременной жене.

- Да, - согласилась она.

- Все этот обед.

- И надо было так стараться для солдата?

- Для солдата? - переспросила она. - Ах да, для него, ну, конечно, он тоже поел.

- Как это тоже, - не понял Паркин, а Евгения спохватилась:

- Ну как же, и я обедала.

Паркин, нахмурившись, вышел в огород, где застал Валетова загорающим на фуфайке.

- Встать! - выкрикнул капитан. Фрол подорвался. - Вкусный обед?

- Так точно, - согласился Валетов.

- Продолжай носить щебень.

- Есть! - гаркнул Фрол и подождал, пока капитан вернется к своей молодой, красивой жене.

Набравшись смелости через пяток минут, он заглянул в спальню. Понаблюдал эпизод из жизни млекопитающих и решил, что есть возможность еще часок позагорать на солнышке, будучи уверенным в том, что его никто не шуганет и не тронет.

Золотая бочка

Жена капитана Евгения была так добра к великому труженику Валетову, что в конце дня отвалила ему несколько горстей картошки, оставшейся в погребе заботами мужа с прошлого года, и позволила нарвать ему зелени с огорода столько, сколько ему захочется.

Зря она так, с широкой душой, подошла. Валетов, он ведь совести не имеет, взял и надергал столько, что хватило бы на два десятка здоровых мужиков. Увидев огромный пучок, состоящий из петрушки, укропа и лука, Евгения не стала упрекать солдата в жадности и, продолжая улыбаться, вежливо выпроводила его за калитку. Притаранив хавку в роту, Фрол сообщил Резинкину и Простакову, что неплохо бы вам - женщинам, сготовить ему ночной ужин, так как он все достал - осталось только картошку сварить в котелке, бросив туда кипятильник, и сделать из травы салатик, благо в заначке имеется и соль, и подсолнечное масло.

Налопавшись в три хари картошки с зеленью, черпаки пошли в роту спать сытые и довольные, готовые к задаче, которую перед ними поставит следующий день.

* * *

- Сегодня будете тренироваться. Зарядка не для ума - для тела, так сказать. - Начальник штаба похлопал по спине стоящего рядом Юру. - Вот вам отец, типа командир. Он будет смотреть, чтобы вы свои пальцы в чужие носы не засовывали, иначе переломать все можно. Будете сегодня тренироваться - выучите, как разворачивается дегазационный комплекс и, соответственно, сворачивается тоже. Даже я вам скажу, товарищи военнослужащие, что сворачивание имеет куда большее значение, чем разворачивание, то есть развертывание. Потому как развернуть можно как душе угодно, а вот свернуть надо так, чтобы все обратно на место поместилось. И если нет соответствующих навыков, то засунуть шланги в дыры не представится возможным.

Простаков заржал.

- Цыц, молодое бритоголовое потомство неизвестных родителей! Начнем немедленно. Вон Резинкин машину пригнал, и мы сейчас посмотрим, как товарища лейтенанта учили на военной кафедре. А потом он будет смотреть, как вы будете учиться. Вот ему за это секундомер, - майор Холодец на самом деле передал Мудрецкому серебристый диск.