Прелат Герман Маас говорит: «Невозможно никакое человеческое Wiedergutmachung[7]ужасных преступлений национал-социалистской Германии, убийцы шести миллионов человек, против Израиля… Воздаяние возможно только Божьим судом и Божественной милостью».

Известный немецкий поэт Ганс Каросса после войны обратился к евреям с призывом осознать всю тяжесть момента и воздержаться от мести. Никто не знает, стали бы евреи, будь у них такая возможность, мстить немцам, как мстили им чехи, поляки и русские. Но в ходе моих исследований я читал различные высказывания евреев и хочу привести их здесь для воссоздания исторической правды. Анна Франк писала в своем дневнике: «Что за нация эти немцы! Британское радио говорит о газовых камерах, но, наверное, это самый быстрый способ истребления… Никому не будет снисхождения – ни старикам, ни детям, ни беременным женщинам, ни больным. Все должны будут станцевать эту пляску смерти!» О судьбе голландцев Анна Франк пишет 13 января 1943 года: «Многие дети бегают по улицам в тонких кофточках и босиком, без верхней одежды, шапок и рукавиц. В желудках у них пусто, они питаются только морковью. В Голландии дело зашло так далеко, что дети просят на улицах кусок хлеба. Евреи ждут, христиане ждут, все люди ждут… очень многие ждут смерти». Писательница Кейт Вернер сказала: «Немцы всегда говорят о себе в превосходной степени: они лучшие ремесленники, самые трудолюбивые рабочие, самые умные ученые… Было бы намного лучше, если бы они продемонстрировали хоть чуть-чуть человечности». Один из британских евреев Рейбен Айнштейн сказал: «Германия была главным очагом антисемитизма в Средние века, она экспортировала ненависть к евреям в Восточную Европу, она создала современные формы антисемитизма в девятнадцатом и двадцатом веках. Гитлеровский антисемитизм не был случайным, он явился кульминацией деятельности прежних сил зла в германской истории». Когда еврейский актер Фрэнки Воган заявил по телевидению, что настало время простить немцам их преступления против евреев, Маркус Шлоимоиц ответил ему так: «На стене одного барака концентрационного лагеря Дахау написано: «Им нет прощения, ибо ведали, что творили». Были истреблены две трети евреев Европы. В газовые камеры были отправлены мужчины, женщины, дети. Помните об этом, мистер Воган». Один из ведущих немецких лютеранских богословов доктор Гейнц Флюгель сказал: «Меня не перестает удивлять, что многие христиане, пытающиеся откреститься от коллективной вины Третьего рейха, до сих пор смеют возлагать на евреев коллективную вину за распятие Христа две тысячи лет тому назад».

Сидней Силвермен, депутат британского парламента, выступая 10 февраля 1960 года, рассказал парламентариям о том, что видел в Освенциме: «Я видел бараки, печи, крематории, стену смерти, музей, горы обуви, стеклянную комнату, от пола до потолка набитую человеческими волосами, огромное количество очков, потрепанные чемоданы и сумки с именами и инициалами их убитых владельцев. В этом лагере хладнокровно предали смерти четыре миллиона человек. Три миллиона из них были евреи, но мы не считаем себя единственными мучениками, там убили и великое множество других». Другими были цыгане, чехи, поляки, русские. В Нюрнберге было установлено, что немцами были убиты двенадцать миллионов ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей.

Раввин Исидор Эпштейн говорит: «Мир до сих пор с содроганием вспоминает о жестокостях и зверствах, совершенных немцами в концентрационных лагерях. Эти злодеяния совершали не варвары, не дикари, а цивилизованные и образованные мужчины и женщины. Но эти цивилизованные мужчины и женщины руководствовались ложной жизненной философией, основанной на доктрине крови, расы и почвы, и это привело их к невиданной нигде и никогда моральной деградации и нравственному падению». Эпштейн напоминает о том, что «тема греха гордыни, как причины всех бедствий, красной нитью проходит через всю Библию». Далее раввин говорит о немцах: «Разгром и падение Германии является не чем иным, как результатом пренебрежения требованиями морали в международных отношениях, каковое было характерно для немецкой политики всего прошедшего столетия. Какое-то время эта политика оправдывала себя и приносила богатые дивиденды: сложилась мощная Пруссия, а затем и объединенная Германия, ставшая ведущей военной державой старого мира. Но суд истории, наконец, исчерпал этот лимит. Немецкая несправедливость и агрессивность Германии переполнили чашу, и Немезида настигла уже в наши дни гитлеровский рейх». Раввин Эпштейн цитирует в связи с этим слова профессора Джона Мак-Марри: «Еврейский рассудок мыслит вселенную как Божественный акт». Цитирует Эпштейн и преподобного Рейнгольда Нибура: «Суд истории наиболее сурово обходится с теми, кто воображает себя богами». Приводит он и слова историка Фруда: «Вечно живут лишь справедливость и истина. Несправедливость и ложь могут существовать долго, но в конце концов для них настает Судный день – в виде Французской революции или какого-то иного ужасного события». И наконец, Эпштейн цитирует декана Инге, который писал в 1940 году: «Евреи по очереди стояли над могилами всех своих угнетателей. Своим последним гонителям они могут сказать: «Стопы тех, кто похоронил ассирийцев, вавилонян, греков, римлян и испанских инквизиторов, уже у твоей двери. Скоро они вынесут вон и тебя». Что же касается Израиля, то здесь Эпштейн повторяет слова сэра Уинстона Черчилля, сказанные им в 1949 году: «Восстановление еврейского государства в Палестине – это событие мировой истории, и смотреть на него надо в перспективе не одного поколения или одного века, а в перспективе одного, двух или даже трех тысячелетий».

В освобожденном Освенциме была найдена фотография пятнадцати раввинов. Некоторые из них были убиты в Освенциме и других лагерях смерти. Остальные погибли в Варшаве вместе с другими пятьюстами тысячами евреев. Многие из них долго и мучительно умирали от голода. Фильм об этом сняли сами нацисты. Мы видим плохо одетых, истощенных, больше похожих на скелеты евреев, лежащих на улицах и ждущих смерти. Кожа этих людей покрыта струпьями и язвами, по волосам ползают вши. Умерших голыми вывозили за город и, словно мусор, сваливали в яму. Трупы становились неразличимы, видны были только безобразно и противоестественно переплетенные конечности. «Я хочу разделить судьбу моих братьев, – сказал один раввин. – Я велю вам не впадать в отчаяние, идя на смерть. Пойте: «Я верую в приход Мессии» – и умрите, как раввин Акива, со словами: Бог един!»

Восстание в Варшавском гетто началось 19 апреля 1943 года. Последними словами еврейских бойцов в пылавшей Варшаве были: «Немцы взрывают дома, в которых укрепились сопротивляющиеся евреи. Гетто горит. Облака дыма закрывают весь город. Сгорающих заживо мужчин, женщин и детей убивают массами». Немецкими героями этой трагедии, как известно, были эсэсовские генералы Юрген Штрооп и Гейнц Рейнфарт. Штрооп гордо докладывал фюреру: «Еврейский квартал Варшавы перестал существовать». Штрооп после войны был повешен поляками.

Может ли быть такое, чтобы некоторые люди обладали «национальной» любовью к разрушению? Германская история дает множество фактов в подтверждение такого мнения. Профессор Тревор-Ропер находит такую же ненависть в жизни испанской инквизиции – в изгнании мавров и евреев, и в ужасной бойне, устроенной в Испании во время гражданской войны.