Уилл словно скакал на необъезженной лошади, оказавшейся для него слишком ретивой. Он потерял голову. Наплевал на свою драгоценную жизнь. Уилл не спускал глаз с идущей впереди машины — его не покидала упрямая мысль сбросить Брайса с дороги. Но «мерседес», чихнув облачком выхлопных газов, уходил, и Уиллу не осталось ничего, как только продолжить свою безуспешную скачку, которую могло остановить только падение.

Он вошел в крутой поворот на слишком большой скорости, резко вывернул руль, потом также резко попытался исправить свою ошибку. Потом все завертелось, словно пара носков в стиральной машине: верх-низ, верх-низ, верх-низ. И как в тумане, мелькали пустые пивные банки, звеневшие тревожными колокольчиками, вещая, что никому уже не спастись.

* * *

— Ты беспокоишься насчет Таунсенда? — Шерон налила себе виски из стоявшего на антикварном прикроватном столике графина и прошлась босыми ногами по густому мягкому персидскому ковру. Стоявший у окна Брайс, сложив руки, точно молясь, вглядывался в ночное небо. Единственным источником света в комнате служила лампа, вставленная в стеклянный куб со статуэткой в стиле примитивного американского искусства, и подсветки картин.

Брайс отрешенно вздохнул:

— Таунсенд — ничто. Конченый человек.

— Он может попытаться утащить нас вместе с собой.

— Каким образом? Если видеопленка и всплывет на поверхность, мы к ней не имеем ни малейшего отношения, разве что факт, что мы были связаны с отчаянным человеком, карьера которого скоро сгорит с потрохами. — Брайс покачал головой. — Нет, Таунсенд ничуть меня не волнчет.

— А эта женщина — Дженнингс?

— Если ей хочется нарваться на неприятности, то придется потратить время, чтобы во всем разобраться. Я думаю, теперь она отсюда уедет. — Он взял у Шерон стакан и рассеянно отхлебнул виски, после чего сжал губы, точно по горлу его потекло расплавленное золото. Брайс все еще смотрел в широкое окно, но взгляд его был обращен, скорее, в себя, в попытке разглядеть все разрозненные кусочки мозаики, которые упорно не желали укладываться в единую картину. — Она такое же ничто, как и Люси.

— Ты разочарован? — Голос Шерон был полон острой иронии.

Желая уйти от спора, Брайс отошел от Шерон. Ум его работал, анализировал, рассчитывал пути новой комбинации. Возбуждение заражало. — Я не перестаю думать о Саманте, — признался он, расплывшись в своей дежурной улыбке, забыв, что здесь некому на нее покупаться. — Сегодня вечером Дрю пытался отговорить меня от нее.

— Очень забавно! — съязвила Шерон.

Она снова подошла к столику, чтобы наполнить стакан, но так и застыла, взявшись одной рукой за горлышко графина.

— У нее такой огромный потенциал, а она о нем даже и не догадывается! — не переставал восхищаться Брайс такой неожиданной невинностью. Подобное простодушие представлялось ему совершенно очаровательным. — Я могу открыть перед Самантой двери, через которые она взойдет на вершину мира.

Шерон сжимала графин до тех пор, пока не почувствовала, что хрустальные рубцы отпечатались на ладони.

— Эта девчонка до невозможности посредственна, — напомнила она, очень недовольная тоном Брайса.

В нем звучало возбуждение, граничащее с одержимостью. Мысль заставила Шерон занервничать. Одержимый Брайс становился Брайсом непредсказуемым. И правду говоря, Шерон порядком надоели эти приступы одержимости другими женщинами. Ведь только она перенесла с Эваном все его невзгоды. Шерон была партнером Брайса. Они вместе проделали весь этот нелегкий путь от нищеты к богатству. Ей было обидно, что ее преданность и самоотверженность померкли в его глазах — он был ослеплен новым увлечением. Эван отвратил от нее свое внимание, и Шерон неожиданно обнаружила себя пониженной в должности до уровня личного шофера, мальчика на побегушках, пятым колесом в телеге.

Ей следует отвлечь Брайса, прежде: чем дело зайдет слишком далеко, как это случилось с Люси.

Брайс раздраженно взмахнул рукой:

— Да, это то, чем она была прежде, но разве ты не видишь ее возможностей? Боже мой, да ее лицо может украсить обложки всех журналов страны! Я могу сделать из Саманты кинозвезду…

— Не сомневаюсь, что она не упустит шанс дать тебе возможность раскрутить ее карьеру, после того как ты разрушишь жизнь ее муженька.

— Он сам рушит свою жизнь. Когда я смогу убедить Саманту отойти от него и внимательно посмотреть на Рафферти со стороны — на то, что он собой представляет и что может предложить ей вместо жизни, которую она сможет узнать со мной…

Шерон резко повернулась и швырнула в Брайса графин с виски, тяжелым снарядом попавший в оконную раму и разорвавшийся на тысячу хрустальных осколков, усыпав ими ковер и расплескав содержимое по стеклу. Попытка привлечь к себе внимание Эвана блестяще удалась. Брайс удивленно уставился на Шерон, зло и решительно двигавшуюся к нему через комнату. Глаза ее сузились в узенькие щелочки.

— Она — тупая девчонка! Она — ничто! — хриплым мужским голосом выкрикнула Шерон. — Тебе нужна земля ее мужа, ты можешь заполучить ее с помощью Саманты. Вот в чем должен быть план! — Шерон говорила очень четко и решительно, прекрасно зная способность Брайса слышать только то, что он хочет слышать, когда Эван погружался в свое очередное увлечение. — Больше она тебе ни для чего не нужна. Все остальное тебе могу дать я.

— Ты не можешь дать мне радость нового открытия мира. Ты не способна дать мне невинность, — жестко и жестоко ответил Брайс. — У тебя ее никогда не было.

Спокойный удар осадил гнев Шерон, заставил его улетучиться. Брайсу показалось, что она на мгновение позабыла о нем и заглянула в собственную душу.

— Ты — подонок! — прошипела Шерон, на глазах ее выступили слезы, губы дрожали. — Гнусный, мерзкий, законченный подонок! Разве ты не видишь, что я лишь пытаюсь защитить тебя?

— От Саманты? — рассмеялся Брайс.

— От самого себя.

— Не расстраивайся, кузина. — Голос Брайса потеплел, он прикоснулся к щеке Шерон. Ему плевать было на ее тревоги. Прежде всего для него существовали собственные приоритеты. Ничто не имеет значения — только новая цель. — Я сам никогда не был невинен, — рассеянно пробормотал Брайс. — Мы с тобой — одного поля ягодки.

Теперь Шерон заплакала; низкие, приглушенные всхлипывания сдавливали ей горло. Читавшаяся во взгляде Брайса увлеченность путала Шерон. Все еще злясь на него, она повернулась к его ладони и сильно укусила ее, после чего поцеловала оставшиеся следы зубов и принялась лизать их кончиком языка.

— Я все сделаю для тебя, — прошептала Шерон. — Я стою сотни глупых, наивных девчонок. Я нужна тебе.

Брайс рассеянно улыбнулся и взял руку Шерон, сплетясь с нею пальцами:

— Мы — партнеры.

Шерон видела, что мысли Брайса витают не здесь. Несомненно, они были о той девчонке. Итак, одержимость началась. Опять! И Шерон ничего не оставалось делать, как только ждать. Отчаяние сдавило ей грудь. Она сделала шаг и поцеловала Эвана страстным поцелуем, не оставлявшим никаких сомнений в ее намерениях. Она все еще была здесь, доступная, желанная. Она примет все, что он даст ей.