– Хорошо, пусть это будут мои джинсы, а не джинсы Локвуда, – охотно согласился Джордж. – У меня много старых джинсов, с моим-то жалованьем, – здесь он многозначительно покосился на Локвуда. – Так вот, по опыту владельца старых джинсов могу сообщить, что сначала ткань делается тоньше, потом разделяется на отдельные волокна и, наконец, превращается в настоящую, полноценную дырку, и ты стараешься больше не наклоняться в этих джинсах, потому что сквозь дырку в ткани наружу проглядывают твои трусы. Ну, а в нашем случае сквозь дырку между мирами не трусы проглядывают, а проникает нечто другое.

– Неудачный ты пример выбрал, – заметил Локвуд. – Ты с таким знанием дела рассказываешь про старые джинсы, что у меня только дырки на них в голове и крутятся. Надо бы на призраках сосредоточиться, да не могу. Так что смени, пожалуйста, пример и продолжай. Итак, если создать очень большой, гигантский Источник…

– … то гораздо больше станет и слабая точка, или дырка между мирами, – подхватил Джордж. – Это мы видели, когда столкнулись с костяным зеркалом.

Костяное зеркало. Это был жуткий, отвратительный артефакт, с которым нам в свое время довелось столкнуться. Сделанное из костяных Источников зеркало должно было, по задумке его создателя, стать окном в потусторонний мир. Позволяло это зеркало заглянуть за грань жизни и смерти или нет, осталось загадкой, поскольку любой заглянувший в это зеркало немедленно умирал. Наверняка могу сказать лишь одно: с таким сильным, странным и зловещим сверхъестественным фоном, который излучало это зеркало, я не сталкивалась никогда ни до, ни после этого.

– Так вот, я думаю, что те, кто экспериментировал в подземельях под универмагом Эйкмеров, пытались создать такое же, только еще более широкое окно в потусторонний мир, – продолжил тем временем Джордж. – Для этого им потребовался гигантский Источник. А теперь вот Джонсон нарисовался. Собирает мощнейшие Источники. Подозреваю, что и он затеял какую-то похожую игру. И, уверен, не один он в ней участвует.

– Думаешь, эту игру ведет Ротвелловский институт? – спросила я. – И за инцидентом в универмаге Эйкмеров тоже он стоит?

– Возможно. Вспомните, как быстро слетелись бригады из «Ротвелла», как только стало известно о том, что мы нашли под универмагом. Налетели как коршуны, все сразу оцепили, ни войти, ни выйти. Правда, сказать что-то наверняка пока что невозможно, доказательств нет.

– Мы тогда еще нашли в подземелье окурок сигареты, верно? – вступила в разговор Холли.

– Ага, – кивнул Джордж. – «Персидский свет». Очень редкая и дорогая марка.

– Эй! – воскликнула я. – Когда я зашла в ту комнату, Джонсон как раз курил сигарету.

– Какую? – моментально вскинулся Джордж. – «Персидский свет»?

– Я не знаю.

– Ох, Люси, – ударил он себя кулаком по ладони. – Такую возможность прошляпила. Но запах дыма-то ты почувствовала? У этих сигарет очень своеобразный аромат, они пахнут подгоревшим хлебом и карамелью.

– Прости, но у меня как-то не случилось времени принюхиваться к дыму его сигарет, Джордж. Я была слишком занята тем, чтобы меня там не убили.

– А могла бы, между прочим, нюхнуть разок между делом, могла бы, – проворчал Джордж, опуская плечи.

Локвуд тем временем напряженно думал о чем-то, барабаня по столу кончиками пальцев, затем спросил:

– Скажи, Холли, у Стива Ротвелла тесные связи с институтом?

– Да, он постоянно курировал все, что там происходит, – нахмурилась Холли. – Часто встречался с работниками института, но при этом всегда без посторонних.

– Значит, ему наверняка обо всем известно. Вопрос: а что в этой ситуации можем сделать мы сами?

– Не так уж много, – сказал Джордж. – К Барнсу мы по-прежнему обратиться не можем, потому что у нас нет достаточных доказательств.

– А Джонсон после вчерашнего срочно куда-нибудь испарится, – добавил Локвуд. – Ротвелловский институт находится где-то в Вестминстере, правильно я помню, Хол?

– Там только их главный офис, а лаборатории и исследовательские центры вынесены за пределы Лондона. Прости, но боюсь, что навскидку их все не перечислю, таких точек довольно много.

– Несколько исследовательских центров, – понимающе и печально покивал головой Локвуд. – Это сложнее… Послушай, Хол, а ты могла бы потом все-таки составить для меня список этих центров? Мне кажется, он может быть для нас полезен, хотя совершенно не понимаю пока что, каким именно образом, – он вздохнул и продолжил: – А мы тем временем займемся более приятным делом. Звонил секретарь Пенелопы Фиттис. Ты знаешь, Люси, что она хочет лично поблагодарить нас за расследование дела о каннибале из Илинга? Да-да. Сегодня утром тот редкий случай, когда Пенелопа собирается выйти из дома, чтобы посетить Общество Орфея, патроном которого она является. Секретарь передал, что мисс Фиттис будет рада увидеть нас там.

– В Обществе Орфея? В Сент-Джеймс?

– Точно так. Хочешь пойти с нами?

Повторять свой вопрос ему не пришлось, не сомневайтесь.

Загадочное и закрытое Общество Орфея, членами которого, насколько нам было известно, являлись многие крупнейшие во всей стране промышленники, интересовало нас довольно давно и очень сильно.

Официально это был элитный лондонский клуб, члены которого якобы собирались для того чтобы обсуждать и изучать Проблему, но нам удалось узнать, что помимо разговоров Общество Орфея занимается и практической, причем очень странной деятельностью. Так, во время расследования дела о Кричащей лестнице Джордж раздобыл (а попросту говоря, стащил) любопытные очки с логотипом Общества – древнегреческой арфой. А может быть, это лира была, не знаю, я в античных музыкальных инструментах не разбираюсь. Как именно действуют эти очки и на что они способны, выяснить нам так и не удалось, но стало совершенно ясно, что не один только Ротвелловский институт работает над изобретениями, которые могут пригодиться в нескончаемой битве с Проблемой. Правда, в отличие от института, Общество о своих изобретениях не сообщало, о себе самом тоже, поэтому нам никак не удавалось хоть что-то разузнать о нем. И вот такая возможность неожиданно представилась – разве я могла ее упустить?

Итак, чуть позднее тем же утром Локвуд, Джордж и я в приподнятом настроении отправились в Сент-Джеймс, оставив дома Холли, которая занялась сбором информации о Ротвелловском институте.

Общество мы без труда отыскали в конце одной из тихих улочек в центре Лондона, застроенных элегантными особняками с надраенными до сверхъестественного блеска медными табличками на колоннах возле крыльца и корзинами ярких живых цветов, подвешенными под огромными зеркальными окнами. На одном из таких особняков и висела сверкающая табличка, на которой безо всякой помпы было написано всего два слова: «Общество Орфея». Мы постучали; дверь немедленно открылась, и перед нами появился пожилой человек с улыбчивым лицом. Он низко поклонился нам и жестом предложил войти внутрь.

– Проходите, прошу вас, добро пожаловать, – сказал он. – Я секретарь Общества.