Почему?

«Что ты об этом думаешь? — кинул я Эйлиасу. — Почему они не стреляют?»

«Как-то связано с особенностями твоих пробирок. Точно не знаю».

«А где сейчас пробирки на самом деле?»

«На нашем скоростном катере. Уже у входа в гипер».

Понятно. То есть за поясом аль-Суфи.

— Какова с этой стороны толщина пояса? — спросил я.

— На ноль четырех пройдем часов за десять, — сказал Стивен.

Пройдем! А что потом?

— Эйлиас, что слышно о кораблях РЦС, которые послали на защиту миссии?

— В пути. Я им послал сигнал бедствия, как только нас начали обстреливать. Но это же через Дервиш, точнее через наш спутник на орбите. Запаздывание часов десять. А может и больше, зависит от того, насколько они далеко от Остиума.

Пояс пройдем раньше, чем до них дойдет наш «sos».

Да, конечно. Радиосигнал сначала дойдет от нас до Дервиша. Потом по дальней связи его отправят на РЦС. Потом с РЦС его отправят на линкоры. Ответить и обнадежить они не успеют точно.

Мои друзья отстали до семисот километров, но продолжали висеть на хвосте. Похоже, нас ждала еще одна бессонная ночь.

— Нам нельзя покидать пояс, — сказал я.

— Похоже на то, — кивнул Эйлиас.

— Если радикально сбросить скорость, потом трудно будет набрать, — заметил Рон.

— А если забрать еще вверх, насколько мы отклонимся от курса? Где здесь вход в гипер?

Я бывал в системе Дервиша, и все прекрасно вспомнил, мне не надо было объяснять, что такое «Пояс аль-Суфи», поскольку он окружал планетарную систему со всех сторон, но мы всегда подлетали со стороны Махди, через гипер на Остиум я не летал и смутно представлял себе, где он находится.

— Вход в гипер выше эклиптики, — сказал Стивен. — Но все равно отклонимся, если заберем слишком высоко.

— Вы лучше знаете и свой корабль, и эту часть галактики, — сдался я. — Наша задача держаться внутри пояса, пока не придут линкоры РЦС.

— Постараемся, — кивнул Рон.

— Господа! — объявил он по внутренней связи лайнера. — На преследовал катер РАТ. Сейчас он отстал, и опасности пока нет. Мы ждем защиты с Остиума.

Прошло восемь часов, и мы едва доползли до середины пояса. Пилоты сделали и то, и другое: и сбросили скорость, и забрали вверх. Мы шли примерно на ноль двадцати пяти. Но все равно много!

— Эйлиас, Когда будут ваши корабли? — вздохнул я. — Ты, вроде, говорил про неделю.

— Очень надеюсь, что быстрее. Поднажмут.

— Сколько они могут развить?

— Анри, когда ты станешь гражданином РЦС, я тебе все расскажу.

— «Когда»! — хмыкнул я.

— Анри, сходи поешь, — сказал Эйлиас. — Заодно Лиз с Вацлавом успокоишь. Я тебя позову, если что-нибудь случиться.

Я сдался и пошел обедоужинать. Вацлава с Лиз успокаивать особенно не пришлось, поскольку Эйлиас, оказывается делал это по кольцу в реальном времени, практически без перерыва.

Я вернулся в рубку через полчаса.

— Эйлиас, пойди поспи, — сказал я. — В ближайшие несколько часов вряд ли что-то случится.

— А ты?

— Я все равно не засну, — сказал я. — Я потом тебе объясню, на Остиуме.

Эйлиас быстро дал себя уговорить, и мы остались в рубке вчетвером.

— А вы что, железные? — спросил я пилотов.

— Стивен, иди отдыхай, — сказал Рон. — У тебя шесть часов.

И я радостно занял место Стива. Десять часов на ногах!

Все-таки страсть к тому, что сделать все красиво на РЦС не меньше, чем на Тессе. Положительно близкий нам народ. Я опустился в кресло, обитое светлой искусственной кожей. С высокой мягкой спинкой и подлокотниками. Перед огромными иллюминаторами с видом на сияющий пояс аль-Суфи. Межзвездный газ, космическая пыль, оскольки азотного и водяного льда, мелкие камушки и прочий космический мусор, а горит, как тысячи солнц.

Так бы и любовался, если бы забыл о том, что нас преследуют.

Защитное поле периодически искрит, отклоняя и сжигая всю эту хрень. Понятно, зачем пассажирскому кораблю защитное поле. А как ты через пояс аль-Суфи пойдешь на такой скорости?

Через шесть часов мы едва успели миновать середину пояса. Стивен вернулся, и капитал отпустил Ирму.

— Почему начали не с девушки? — спросил я.

— Обидится, — объяснил Рон.

Мы тащились уже на ноль пятнадцати.

Спустя час я получил сообщение от Эйлиаса.

«Наши вышли из гипера. Идут к нам. Разгоняйтесь».

Я передал Рону. Он кивнул.

— Уважаемые господа, мы сейчас резко ускоримся, — объявил он. — Пока лучше оставаться в своих каютах.

Я уже сидел в кресле, так что менять дислокацию не пришлось.

Однако разгонялись довольно плавно, антигравитация справлялась.

Мои бывшие друзья не сразу поняли, что случилось, и отстали на несколько тысяч километров. Только полчаса спустя снова начали нагонять.

Вернулся Эйлиас. Потом Ирма. Мы шли уже ноль сорок пять, и почти не разгонялись. А потом на мониторах появились две светящиеся точки, и начали постепенно увеличиваться в размерах. Зато свечение пояса аль-Суфи неуклонно гасло, мы выходили в межзвездное пространство.

Точки выросли и превратились в два сияющих металлических кита.

Они плыли к нам, точнее к нашим преследователям.

Катер РАТ еще успел дать по нам залп, кода мы вышли из пояса, но сработало защитное поле, и нам не причинили вреда.

И тогда с двух кораблей РЦС вырвались две молнии и скрестились на катере РАТ.

— Лазарники? — спросил я Эйлиса.

— Не совсем, — улыбнулся он.

Катер был цел, его не сожгли, он был виден на мониторе.

— И что это? — спросил я.

— Когда ты станешь гражданином РЦС, я тебя все объясню, — сказал Эйлиас. — Наши передают, что опасности больше нет.

Рон передал управление Ирме и, наконец, тоже отправился спать. Спустя еще три часа под командованием темноволосой нимфы мы вошли в гипер.

От выхода до Остиума было еще пятнадцать часов пути, так что теперь, наконец, спать завалился я.

Столица колонии на Остиуме называется «Рэнд» в честь какой-то древней писательницы. Меня тут же просветили, что Рэнд именно женского пола, хотя это заметно только в тессианском. В языке РЦС неодушевленные предметы не имеют рода, так что мою досадную ошибку заметил только эрудированный Эйлиас, остальные республиканские друзья пользовались автопереводчиком с кольца связи, и проблем не возникало, ибо он сразу переводил, как надо.