Тебе-то хватит вполне, а вот моя служба кончается, – отозвался Гаенков. – Стукнет скоро пятьдесят, и выслуги уже тридцать два календарных.

По вас не скажешь, – нисколько не польстил майор Макаров: вид у Алексея Ермаковича был еще хоть куда.

Так и положено, Юрий Иванович. При молодой-то жене…

А пока перекуриваем? – спросил Макаров.

Что ж делать! Спутниковая ситуация. Летит над нами в космосе американец, любопытствует: а что мы гут с тобой затеяли, зачем собрались? Шахту опять же открыли… А вдруг решит, что намерены по США ядерным ударом хватить? Двадцать минут еще надо погодить… По известной тебе инструкции.

Юрий Макаров знал, что операции с боеголовками обычно производились только ночью. Если же, в крайних случаях, начинали работы днем, то во время пролета спутника крышку люка ракетной шахты не открывали. Сейчас был как раз тот случай.

Макаров глянул в небо.

«Лети, лети, – мысленно усмехнулся он. – Слово свое русские держать умеют…»

– Ладно, – сказал майор, – в таком разе перекурим. Угостите сигаретой, товарищ полковник?

Юрий Иванович вообще-то не курил, лишь иногда за компанию с другом-приятелем одну-две сигареты спалит.

– Закуривай, – любезно протянул пачку «БТ» Алексей Ермакович.

К ним подошли командир «головастиков» и Вологодский с Казиевым.

– Все летит? – спросил Вологодский, показывая вверх пальцем.

Никто ему не ответил: вопрос был риторическим; только Макаров пожал плечами.

Нам разрешили дневную отстыковку, а потом а демонтаж. Так что пусть и в работе нас снимает, – сказал он. – Ведь хорошо понятно, для чего мы тут собрались и технику такую пригнали. Да это и на руку нам: убедятся, что русские всерьез готовятся выполнять будущий договор о ласточках мира.

Инструкция, – отозвался шеф специалистов по боеголовкам. – При спутниковой ситуации люк открывать нельзя.

Тогда будем курить, – усмехнулся Макаров, затягиваясь дымом.

А если я не курю? – спросил Казиев.

Собирай вокруг землянику… Тут ее сроду никто не рвал. Зою Федоровну угостишь.

Полковник Гаенков мельком взглянул на произносившего эти слова Юрия Макарова.

Кстати, о птичках, – бодрым голосом сказал он. – Ты, Юрий Иванович, к высокому начальству ближе. Не слыхал, кого нам в главнокомандующие прочат?

Откуда мне знать, товарищ полковник?

Я Ивана Егоровича имел в виду, – пояснил Гаенков. – Он и генерал, и живет рядом с Главным штабом,

Так то же отец! Он и знать будет – не скажет.

Да, Иван Егорович мне хорошо известен, служил у него, – вздохнул полковник. – Вот это был генерал! Помню, как он приказы на нас пробовал. Принесут ему приказ на подпись, а Иван Егорович собирает офицеров, зачитывает громовым голосом, будто на Красной площади выступает, а потом спрашивает: «Ну что? Мурашки бегали?» «Бегали!» – отвечаем дружно. «Значит, приказ хорошо составлен».

Ага, – сказал, улыбаясь, Макаров, – вот вы и раскрыли метод. То-то мы трясемся как осиновые листики, когда получаем приказы касательно ракетной техники. Значит, это вы их сочиняете?

Я, – с гордостью признался Алексей Ермакович. – Но по методе твоего папаши, командир. Словом, как учили… Мурашки бегают?

Не то слово, – отозвался Макаров. – Носятся как оголтелые. И вибрируют.

Почему же вибрируют?

Говорят, что это нынче в моде. Особый вид кайфа. Офицеры рассмеялись.

Время, – сказал полковник. – Будем расходиться. По местам, товарищи!

– Казиев! – крикнул Макаров заместителю, собиравшему поодаль землянику. – Не прозевай момента! Недаром же ты от законного сна отказался.

Затем он пересек бетонированную площадку и занял свое место справа от приблизившейся к крышке люка «царь-пушки», рядом со специальным лазом, через который можно было проникнуть в закрытый оголовок ракетной шахты.

– Внимание! – услышал Макаров голос Гаенкова.

Массивная крышка люка шахты дрогнула и, увлекаемая гидравлическими рычагами, поднялась вверх, заняла вертикальное положение.

Внизу открылся круглый пластиковый экран, который прикрывал боеголовку ракеты…

Остров Джекилл, куда летел сейчас майор Тейлор вместе с командиром крыла, располагался по другую сторону пролива, разделяющего два острова и служившего входом в порт Брансуик.

Личный вертолет командира крыла, окрещенный «ночным ястребом», легко взмыл над посадочной площадкой, пересек территорию ракетной базы Мэсситер, приподнялся еще выше, когда проходил над зданием штаба района Береговой охраны, миновал Сент-Саймонс-Саунд и вот уже притормаживал, готовясь зависнуть над бетонной площадкой, примыкавшей к пункту управления пуском, одному из пяти, входивших в эскадрилью МБР, которой командовал майор Джордж Тейлор.

Вы посмотрите здесь все как следует, майор! – громко, стараясь перекричать шум авиационных двигателей, приказал Тейлору командир крыла. – А я слетаю на наш второй пункт управления, проверю тамошнюю обстановку.

Слушаю, сэр, благодарю вас, сэр! – строго по-уставному прокричал в ответ Джордж, поднес два пальца к форменной темно-синей пилотке и выпрыгнул из вертолета на бетонные плиты.

Винтокрылая машина будто почувствовала облегчение от того, что стала весить на двести фунтов меньше. Едва Джордж Тейлор вышел из круга, описываемого лопастями большого винта, вертолет подпрыгнул на метр-два, надсадно заревел, увеличивая обороты, и понесся, наби рая высоту и задрав хвост со вторым винтом, в южном направлении.

Майор остался один. Он сделал несколько резких движений, чтобы размяться, потом привычно огляделся, но задумываясь над тем, что за ним сейчас наблюдают из приземистого домика, в котором находилась охрана. Хотя внешне все выглядело так, будто здесь не было ни души. Но если бы вместо Тейлора с вертолета высадился посторонний человек, то его уже окликнули бы через мощный громкоговоритель, укрепленный на крыше домика и обращающийся по сторонам горизонта.

Боевое дежурство непосредственно на пункте управления несли десять человек. Время их дежурства установлено было в зависимости от тех функций, которые они здесь выполняли. Офицеры-операторы заступали на пост у пульта, находящегося под землей, и дежурили ровно сутки, не поднимаясь наверх. Они могли по очереди спать, а горячую пищу им доставляли сверху. Шестеро военных полицейских, по два в смене, дежурили трое суток, а повар и сержант-техник заступали на педелю. По ночам они спали, как все нормальные люди.

В принципе, ракеты можно было вообще лишить всяких расчетов и запускать при необходимости из единого центра управления. Но расчеты все-таки существовали. На всякий случай…

Каждая ракетная шахта была оснащена радиолокационной защитой, которая поднимает тревогу, если ктолибо попытается приблизиться к охраняемому участку. А туда, где дежурят операторы, от внутренних частей каждой ракеты выведены датчики. Они сообщают офицерам о малейшей неисправности в системе, зажитая сигнальное табло. Затем особые устройства расшифровывают неисправность и указывают, где и что именно произошло, с помощью ЭВМ, в которой заложены образцы человеческого голоса, записанного на магнитофонной пленке.