Мне всегда трудно общаться с людьми. С течением времени я прикрыл свою стеснительность камуфляжной сеткой искусственного веселья и саркастических высказываний. Есть люди, которые провели бы эту поездку за веселым разговором с темнокожим шофером. О евреях и арабах. Или о спортивных автомобилях и европейском футболе. О христианстве и исламе. О ловле рыбы на муху в Намсене или проститутках Барселоны. Но я другой. И по лицу шофера я вижу, что он этому рад.

Мы подъезжаем к выступу скалы. За ним открывается цветущий оазис долины. Райский сад, полный оливковых деревьев, бамбука, сандаловых, камфарных деревьев и кедров. Смоковная роща покрывает зеленью склон горы. Из колодца дизельный насос с громким шумом качает ключевую воду в хорошо облицованные каналы.

В этом оазисе было решено построить Институт Шиммера. Не спрашивайте меня, почему именно здесь. Вряд ли можно найти более удаленное от людей место.

Но зато здесь есть необходимый для работы покой.

Институт — прекрасная иллюстрация того, что человек все время стремится соединить самую древнюю старину с суперсовременными веяниями. Результат, понятно, разный. Семьсот лет тому назад монахи основали монастырь в центре оазиса. Постройки из камней пустыни, обтесанных с геометрической точностью, отшлифованных и подогнанных друг к другу, образовали комплекс из келий, коридоров и залов. Священное место для религиозных раздумий и самопознания. Вокруг этого древнего монастыря в пустыне архитекторы и инженеры построили в начале 1970-х годов мастодонта из стекла, зеркал и алюминия. Крик модернизма в пустыне, где время потеряло смысл. Институт не растет в высоту, он расширяется во все стороны, блестит и мерцает под лучами солнца.

2.

— Бьарн! Друг мой! Добро пожаловать!

Автобус въехал на перекресток с круговым движением, где в изобилии росли кусты и травы, и остановился, переводя дух после долгой поездки.

Он ждет меня на тротуаре перед входом в здание института. Маленький и толстый, с веселыми добрыми глазами, плешкой и румяными щечками. Если бы еще добавить монашескую рясу, была бы прекрасная пародия на монаха.

Зовут его Петер Леви.

Институт Шиммера — исследовательский центр, притягивающий студентов и ученых со всего мира. На недели и месяцы можно снять номер в гостинице института, а потом закопаться в его богатейшей библиотеке. В особом корпусе реставрируют фрагменты манускриптов, расшифровывают слова, записанные на пергаменте или папирусе тысячи лет назад. Теологи, историки, лингвисты, палеографы, философы, археологи и этнографы работают в дружном единении. Все они хотят пролить свет на прошлое.

Петер Леви подходит ко мне с таким восторгом, что я подумываю, не принимает ли он меня за кого-то другого. Но он еще раз кричит «Бьарн!» и жмет мне руку, глядя в глаза и широко улыбаясь.

— Добро пожаловать! Я надеюсь, мы сможем быть тебе полезны! — Он говорит по-английски картавя, с заметным акцентом.

Мы с ним уже общались. Два дня назад. Я позвонил ему из квартиры Турстейна Авнера после моего побега от Мак-Маллина. Он был для меня именем на письме с приглашением от института. Только именем, случайным контактным лицом. Теперь он будет моим гидом и консультантом. Каждому гостю в институте полагается иметь куратора, постоянно живущего здесь человека. Но Петер Леви ведет себя так, как будто мы с ним однополчане. Которые сидели в одном окопе, когда снаряды свистели у нас над головой, а горчичный газ, как каша, лежал толстым слоем, и мы по-братски делили один противогаз на двоих. Хотя в нем была дыра.

Я не знаю, можно ли ему доверять. Но он мне нравится.

Он хватает мой чемодан, который шофер вытащил из багажника автобуса. Держа левую руку на моем плече, Петер приводит меня в зал регистрации, где я получаю ключ-карту и записываюсь:

Name: Bjørn Beltø

Title: Research assistant/archaeologist

Origin (City/country): Oslo, Norway

Academic institution: University of Oslo

Academic speciality: Archaeology

Purprose of visit: Research.[58]

Петер показывает мне мой номер 207, расположенный в отдельном крыле, который выглядит в точности как комната в дешевой сельской гостинице в Англии. Тут он меня покидает, чтобы я «дождался, когда после поездки душа догонит тело». Я раскрываю чемодан и вешаю одежду в шкаф. Со вздохом, который относится скорее к усталости, чем к скуке, опускаюсь на маленький зеленый диван. В руках держу все распечатки, которые мне прислал Турстейн Авнер.

Он действовал очень эффективно. На основании тех ключевых слов и имен, которые я ему дал, он провел поиск в Интернете и составил список всех мест, где была нужная мне информация. Между этими сведениями я не вижу связи. Ключевое слово «иоанниты» дало ему тридцать два упоминания в системе поисков AltaVista и семнадцать в Meta-Crawler. Исторические и псевдонаучные материалы об иоаннитах, масонах и подпольных сектах. Я листаю распечатки с нетерпеливым раздражением. Я не знаю, что ищу, и старательно отмахиваюсь от сведений, которые мне не нужны.

Раздражаясь на Турстейна, я поступаю несправедливо. Он выполнил то, о чем я его просил. Проклинать надо свою собственную беспомощность.

Где Диана?

Какую роль она играла в этом спектакле? Как понимать намеки в ее письме?

Почему они всегда лгут? Зачем усыпили меня, а потом стали угощать откровенной ложью? Надеялись сбить меня с толку?

Что в ларце? Какую тайну от меня хотят скрыть?

Пытаются сохранить тайну, сочиняя еще более фантастическую ложь? Такие вопросы роятся в моей голове. Но я ни на шаг не приблизился к ответам.

Турстейн настаивал на том, чтобы я пошел в полицию и рассказал все, что знаю. Взяв с собой ларец. У меня было такое искушение. Но любой человек, который сражается с чем-то большим, что нельзя охватить взглядом, развивает в себе хотя бы частично манию преследования. Я не верю полицейским. Они в соответствии со своими учебниками и своей логикой отдали бы ларец в отдел древностей. А меня привлекли бы к ответственности за воровство. Откуда поехали, туда и приехали!

А как полиция найдет Диану? Я о ней ничего не знаю. Ничего, кроме имени. Живет в Лондоне, в небоскребе. И работает в СИС. А я-то был жутко наивным и думал о ней хорошо. Впрочем, я уверен, что в постели она не притворялась.

Еще около часа я сижу и листаю толстую кипу бумаг Турстейна. Читаю об иоаннитах и французской аристократии, о глубоком уважении, которое весь мир испытывает к Институту Шиммера, о монастыре Вэрне. Я просматриваю материалы о Рене-ле-Шато и Беренжере Соньере, о «Свитках Мертвого моря» и монастыре Святого Креста, о Туринской плащанице, о Евангелии Q и Библиотеке Наг-Хаммади. Я даже обнаруживаю статью, подписанную Петером Леви, о воздействии на мандеев нехристианских сект. Нахожу тридцать четыре страницы с сайта СИС, где есть, в частности, краткие биографии Мак-Маллина и Ллилеворта.