– Сотку, – тут же выдохнул Яковлев.

Карлинский аж присвистнул.

– Ну, ты наглец! Не забыл, что Софья Михайловна заявление пишет?

– Ладно, годится полтинник.

– Теперь не дам. И так нам правду скажешь.

– Какую еще правду?

– Как труп покупал и организовывал инсценировку с убийством Панаева мы и без тебя знаем. Вить, ты что спросить хотел?

Следователь Цой придвинул стул поближе и с интересом подался вперед.

– Зачем ковер в квартире Панаева кровью залили?

– Для достоверности, – буркнул задержанный. – Я подумал, что если Панаева ножом пырнули, он кровью должен был истечь, ведь так? А труп, который я купил, уже остыл. Я на скотобойне канистру бычьей крови взял и на труп вылил.

– Перестарались вы с кровью, – упрекнул следователь Цой. И предложил: – Расскажите, Яковлев, как хотели Илью Панаева в лес вывезти и убить.

– С чего вы взяли?

– Да бросьте, хотели. А экстрасенс пошел нервный, испугался, побежал. И сорвал нам задержание. А так бы вас вместе с Цатурян на месте преступления повязали. Ангелина Юрьевна планировала где-нибудь под елочкой бывшего мужа похоронить?

– Лично я ничего не планировал, это точно. Я только выполнял мелкие поручения, и никого не стал бы убивать.

– А если бы предложили квартиру в Москве?

– Ну-у, не знаю. Не думал об этом.

– Ладно, проехали. Зачем Ангелине бизнес бывшего мужа? Цатурян же на Академии отлично зарабатывает.

– Два ореха лучше, чем один, – усмехнулся тренер.

– Еще одна патологическая скряга, – презрительно фыркнул Карлинский. – В общем, Владислав Александрович, смотри. Следователь Цой хочет эти ваши подвиги запротоколировать. Следствию нужен материал против Цатурян, чтобы Ангелина Юрьевна в суде не отвертелась.

– Ничего у вас не выйдет. Улик-то нет. Панаев может только о чем-то догадываться, а обвинить Цатурян ему не в чем.

– Ну как не в чем? – протянул Вик. – Панаев не помнит, когда он успел усыновить сыночка Цатурян.

– Цатурян тут ни при чем, все вопросы к Панаеву, это же он не помнит, – усмехнулся задержанный. Помолчал и добавил: – Даже если я соглашусь свидетельствовать против Цатурян, Ангелина все равно выйдет сухой из воды. У нее такие покровители, что вам и не снились.

– Кто? – глухо спросил Карлинский.

– Сенатор Андрей Дубровский.

– И в самом деле, крыша что надо. С чего бы это вдруг сенатору крышевать Цатурян?

– У Дубровского жена молодая, Марина. Как Марина скажет, так Андрей Владимирович и сделает. Марина на Ангелину молится, ведь Цатурян не только ей воронками статусного мужа накрутила, но и их хворого ребеночка энергетически поддерживает. Цатурян объяснила Марине, что из ребенка тянет энергию сын Андрея Владимировича от первого брака. Вроде бы юноша держит обиду на молодую мачеху и от злости гробит малыша. Парня уже выгнали из дома, но он и на расстоянии энергетически вредит младенцу. У младенца то коклюш ни с того ни с сего приключится, то вдруг выявят стафилококк. Только энергетическими чистками Ангелины Цатурян и жив еще младенчик. Как же сенатор Ангелину Юрьевну в обиду даст?

– Ладно, с Дубровским я сам вопрос решу, а твое дело, Владик, показания подписать и в суде выступить.

– А что? Я не против. Если, опять же, до суда дело дойдет, – усмехнулся тренер.

Карлуша ушел к себе, а следователь Цой еще долго возился со свидетелем, записывая показания и уточняя детали. Отпустив Яковлева, напился чаю и улегся спать, но заснуть не мог, предвкушая завтрашнюю встречу с Оксаной. Бывшая жена сама позвонила и предложила встретиться, и не где-нибудь, а на его территории. Это был знак, и знак очень хороший. Но радовался Вик скорее по привычке. Он так привык любить Оксану, что не представлял себя вне этого чувства. Его любовь была сродни болезни, состоянию, которое просто есть, и деться от него некуда. С этим надо научиться жить.

Жить Виктор научился, но редко задумывался, как бы изменилась его судьба, если бы Оксана вернулась. А когда задумывался, то гнал эти мысли прочь. Ибо они были страшны и беспросветны. Любимая бы снова стала его пилить, требовать денег, смеяться над каждым его шагом, унижать презрением. И изменять. Спала бы с каждым встречным, просто так, от скуки, немало не задумываясь, каково приходится Вику. Вик даже думал, что если бы опять увидел Оксану с другим мужиком, то наваждение прошло бы и он, следователь прокуратуры Виктор Цой, излечился бы от этой ненужной, никчемной любви. И начал бы жить. Жить, полной грудью вдыхая воздух, не отравленный ядом обвившего его дикого плюща.

Утром, за завтраком, он непроизвольно посматривал на Соню и вдруг поймал себя на мысли, что эта девушка ему очень симпатична. Не так, как Оксана, которую он страстно вожделел, а как котенок или щенок, о котором хочется заботиться. Карлуша поглощал яйца всмятку с крайне озабоченным видом, недовольно поглядывая на экран включенного телевизора. Оттуда неслось:

– Ангелина Цатурян уверена, что на ее бывшего мужа, известного биоэнергетика Илью Панаева, покушались конкуренты. Сегодня российский рынок тренингов личностного роста и психопрактик представляет собой лакомый кусок, за него дерутся мощнейшие транснациональные корпорации. По опросам ВЦИОМа Академия Ангелины Цатурян занимает на этом рынке одно из лидирующих мест, и на учебные центры Цатурян и Панаева открыта настоящая охота. Сначала попытались убрать Илью Петровича, теперь угрожают Ангелине Юрьевне. Наш корреспондент побывал на месте покушения на Илью Панаева, сейчас вы увидите репортаж с места событий…

Карлинский встал и выключил телевизор – древняя модель не предусматривала пульта.

– Прав был Димка Леднев, это Цатурянша журналистов привела, – облизывая чайную ложечку, мимоходом заметил Вик. И удивленно взглянул на усаживающегося на место злющего Карлинского:

– Карлуш, ты чего?

– Бесит меня эта Цатурян, – закуривая, обронил тот. – Гадина. Хитрая, жадная, уверенная в своей безнаказанности тварь. Из-за нее Земфира уходит.

– Что, Борис Георгиевич, так плохо? – сочувственно осведомилась Вера Донатовна.

Глядя в черный экран телевизора, Карлинский мрачно проговорил:

– Это тот самый случай, когда, черт возьми, я ничем не могу помочь.

– Вчера в архиве я фильм фон Бекка нашла, «Убийство коварной подруги», – поднимая глаза от тарелки, подала голос Соня. – Девятьсот десятого года. С Андреем Белым в главной роли.

– Белый положительный герой или отрицательный? – заинтересовался Карлинский.

– Еще какой положительный, – оптимистично откликнулась Соня. – Добряк и альтруист. Правда, в конце его убивают. Вместе с коварной подругой.

Карлинский поперхнулся сигаретным дымом. Глядя на племянницу, он сдавленно проговорил: