Он неожиданно прекратил читать, завернул сверток… И аккуратно закрыл мою отвисшую челюсть.

— Поняла, зачем я хотел стать королем? — спросил, явно довольный произведенным впечатлением. — Как тебе такой расклад?

Я проглотила скопившийся в горле огромный ком, покусала губы и, чтобы окончательно не разреветься, сменила тему.

— А что там дальше-то? В новом законе? Что за артефакты теперь запрещены?

— Потом расскажу, — многозначительно косясь на лордов, процедил Эллиор. — Момент не тот. Так ты согласна?

— С чем? С законом?

Он закатил глаза.

— Да твою ж… Стать моей королевой — ты согласна?

Я пошатнулась, намертво вцепившись в его руку.

— Согласна, — ответила охрипшим голосом. — Конечно… согласна. Только… Это будет как-то отличаться от «твоей жены»?

— Фактически, никак, — он взял меня под руку и повел к замку.

— Фактически? — я насторожилась. — Мы что, должны будем спать в разных спальнях? Или я должна буду назначать с тобой встречи через секретаря?

Он хмыкнул.

— Разбежалась! Я тебя и днем-то никуда от себя не отпущу… Как главный советник будешь над моей душой стоять весь день, пока не надоест.

Я замялась и слегка притормозила его, когда мы уже вместе мы начали подниматься по ступенькам к замку.

— Кстати, о советниках… Помнишь, я тебе рассказала, как укусила Инквизитора за палец?

— Конечно помню, — он с удивлением воззрился меня. — А какое это имеет отношение к нашему разговору?

Я оживилась.

— Оо… Самое прямое. Потому что советник у тебя теперь будет не хуже Инквизитора. А во многих смыслах и лучше. Вот к примеру… Те артефакты, что ты запретил указом… — я продолжила шепотом, чуть оглянувшись на следовавших за нами на почтительном расстоянии лордов. — Я знаю — какие и почему ты их запретил.

И нарисовала, передавая ему, образы той самой «сбруи», с которой чуть не познакомилась очень близко. Ну и, заодно, вибратор на батарейках нарисовала. Эллиор ахнул, не веря своим глазам. Озадаченно оглядел меня.

— Надо же… Мой личный Инквизитор. И ведь не соврешь теперь… А насчет артефактов… я подумал, тебе будет приятно знать, что я забочусь о том, чтобы никого больше никуда не привязывали и не лишали выбора…

— Понимаешь… — я задумалась над тем, как бы это выразить сказать, а мы тем временем зашли в богато украшенную столовую. — Это все такие штуки, которые чем больше «нельзя», тем больше… хочется.

— Как стриптиз?

— Как стриптиз. Поэтому, лучше ничего не запрещать. Тем более… вдруг нам с тобой станет скучно, а оно все под запретом — твоим же, заметь… Иди знай, что нам в голову стукнет…

— Надя?

— Да?

— Я тебе уже говорил, что люблю тебя?

У меня внезапно закружилась голова, глаза заволокло слезами, которые я изо всех сил пыталась сдержать.

— Ты говорил «любовь моя», что в принципе одно и то же.

— И все же, скажу, как есть. Я тебя люблю. Вот прям ЛЮБЛЮ. С большой буквы.

Вот тут я — не выдержала, поплыла. Разнюнилась, как соплюшка малолетняя.

— Я вас тоже люблю, ваше драконье величество, — всхлипывала, уже ничего не видя от слез.

— Это здорово, — он широко улыбнулся. — Покатаемся после обеда? Или уже нельзя?

Одновременно мы потрогали мой живот — его рука накрыла мою.

— Конечно, покатаемся… Он вроде как дракон. Пусть привыкает.

— Он?

Я закивала, вытирая мокрые глаза.

И меня снова сжали в объятьях. И не от отпускали еще долго-предолго.

И за ужином не отпускали, и после…

И ночью.

И даже с утра мне пришлось выдираться, чтобы из постели встать.

Но, верите ли? Я была совсем не против.

Шесть лет спустя.

— Не пущу! — вцепившись в вырывающегося малыша, упрямо мотала я головой и повторяла одно и то же, как заведенная. — НЕ ПУЩУ!!!

— Мааам! Ну ты чего… Да все будет хорошо… — отбивался Ноэль под насмешливые взгляды сверстников — детей тех самых лордов, которые когда-то помогли моему мужу занять подобающее ему место в управлении страной.

— Ваше Величество, это же стандартная процедура… Все через это проходят… — успокаивал меня ректор Академии, где сыну предстояло учиться в ближайшие десять лет, покоряя азы управления, науки и боевых искусств.

Мозгом я все понимала — да, надо. Да, через это проходит любой дракон, желающий в первый раз овладеть своей истинной формой.

Но у меня в голове все еще стояла та ужасная картина, где я смотрела на исчезающего в пропасти Эллиора, думая, что никогда больше не увижу его живым.

И я не могла ничего поделать с собой — будто проросла в моего ребенка руками… Еще немного и ногами врасту.

Господи, он ведь еще такой кроха — вот только вчера качала его долгими, бессонными ночами, пока он мучился коликами…

А сегодня предполагается, что я спокойно позволю ему прыгнуть вниз со скалы и гадать, долетит он или разобьется? Выдержит или зажмурится от страха?

Он ведь еще совсем малыш! И к тому же полукровка! А вдруг у него не получится?!

И сколько не уверял меня Моррах, что у драконов не бывает полукровок — что любой, у кого есть хоть капля драконьей крови, способен к обороту… Я не могла одолеть свой страх.

— А может, на следующий год попробуем? — умоляюще подняла взгляд на ректора.

Тот вздохнул.

— Значит, придется отложить начало обучения для всего потока. Дети знати не могут поступить в обход наследного принца, их ровесника. Он должен быть первым во всем.

Ноэль сурово сдвинул на меня брови.

— Мама, ты меня позоришь!

Ах ты ж мой «лыцарь»… Позорю я его, тоже мне…

И главное, так на папку в эти мгновения становится похож, просто удивительно. Волосики светлые, а глаза наоборот — большие, темные и зрачки золотом обведены, как у всех Высших Драконов… Эх, красота моя неписаная…

Всхлипнув, я отпустила его. Негоже, в самом деле, позорить наследного принца перед будущими сокурсниками…

А он будто только это и ждал, гаденыш мелкий. Разбежался и кэак сиганет со скалы… Я и ахнуть-то не успела — только зажмурилась и рот зажала обеими руками, чтобы не закричать.

Вот правильно, другие родители не ходят на эти «посвящения». Даже отцовскому сердцу такое выдержать трудно. Материнскому же — просто лютый ужас. Но я ж смелая — думала, раз один раз выдержала, второй уже полегче будет…