было. Стало дурно при мысли о том, что отец навел справки насчет Волкова.

Хотя какая разница? Я же не собираюсь с ним встречаться. Мы и правда общаемся только пока он находится в больнице.

Глеб спас меня. От одной ловушки отвел, из другой вытянул. Его отчаянная смелость впечатляла. Оголенный нерв. Всегда выбирает максимум.

– Ладно, иди, – папа смотрит на часы. – Если бы не операция, я бы сам с тобой пошел. Интересно же посмотреть на этого смельчака. Про него легенды уже по отделению ходят.

– Легенды?

– Самый популярный пациент, еще и на поправку идет в рекордные сроки. Его только в пример ставить. Здоровый бычара.

Отец прощается со мной и проходит дальше по коридору, а я застываю в недоумении. Еще вчера Волков говорил мне совсем другие вещи.

– Прикинь, выписывать не хотят, – мрачно заявлял он. – Ну подумаешь, раны кровят, боль ночами накрывает. Хрень. Ничего серьезного нет. Я бы уже мог вернуться к делам, а врач ноет типа нельзя, слишком рано.

– Никакой работы, – отвечала я. – Ты должен слушать врачей.

– Я тут только ради твоего бульона, – прибавлял Волков и опять сокращал расстояние, подступая вплотную.

Нет, я не питала иллюзий, осознавала, что он ко мне подбирается. Лукавство у этого мужчины в крови. Наглый. Хитрющий. По глазам все сразу читается.

За эту неделю мы как будто… сблизились? Я приезжала в клинику каждый день. Напряжения или неудобства от подобного не ощущала. Все казалось таким естественным. Природная благодарность.

И еще с Волковым оказалось приятно общаться.

Ну иногда. Если он держался в границах, вел себя как цивилизованный человек, а не набрасывался на меня будто безумный неандерталец.

Я захожу в лифт и беру пакет в руки, поднимаю, прижимая к груди, ведь так легче и удобнее держать. Покидаю кабину на нужном мне этаже, направляюсь в палату. Я всегда приезжаю в одинаковое время, поэтому знаю, что процедуры закончены, осмотру тоже не помешаю. Остается лишь открыть дверь и пройти вперед, что я и делаю. Поворачиваю ручку, переступаю порог, продолжая удерживать передачу на руках.

– Вот это мускулы, – восхищенно щебечет медсестра, проводя ладонями по смуглой ноге, разминая мышцы. – Как из железа выкованы.

Тонкие пальцы все выше скользят по бедру. Девушка склоняется, буквально укладывается на кушетку, потираясь грудью о Волкова.

Почему у нее такая короткая юбка? Или это халат? Форма просто задралась? Кажется, девушку совсем не заботит ее внешний вид. Хотя нет наоборот.

– Ничего тверже не встречала, – продолжает ворковать она елейным тоном и судя по всему рада сбросить одежду прямо тут. – Обалдеть. А вообще надо бы проверить. Везде так мощно и горячо? Моя коллега точно оценила.

Раздается довольное мычание.

Медсестра чуть отстраняется, и мои глаза расширяются от шока. Вижу, что тут есть вторая девушка. Темная макушка порхает как раз над пахом Волкова.

Конечно, я не различаю всех деталей, но и этого кадра предостаточно.

Пакет выскальзывает, содержимое разлетается по полу палаты. В моих руках остается лишь банка, которую я придерживала за крышку.

Девушки пораженно вскрикивают, оборачиваются на звук. Брюнетка даже отвлекается от своего очень интересного занятия, нервно облизывает губы.

– Лика? – хрипло выдает Волков.

Вот урод. Еще и ухмыляется. Доволен собой. Ублюдок. Смотрит на меня так, будто ничего особенного не произошло.

– Приятного аппетита! – выпаливаю.

Я запускаю в него банку с бульоном. Но промахиваюсь. Стекло разбивается о стену над кушеткой, а не о голову этого мерзавца.

Разворачиваюсь и пулей вылетаю из палаты. Дрожь негодования сотрясает тело.

– Лика! – вопит гад и мчится за мной. – Лика, ты чего?

Подонок. Всерьез спрашивает? Нет, он явно издевается.

Я лихорадочно жму на кнопку, но лифт не спешит прибывать на этаж. Решаю спуститься по лестнице, однако Волков перехватывает меня на первом же пролете. Обхватывает за талию, притягивает вплотную.

Черт возьми, почему даже сейчас он не выглядит по-идиотски? Бульон стекает по его лицу, но ни капли не портит.

– Лика, – гад вглядывается в мои глаза. – Да что случилось? Мне же процедуру делали. Каждый день. По графику. Сегодня чуть задержались. Лика?

– Пусти, – шиплю и вырываюсь. – Пусти сейчас же! Убери руки.

Наконец, умудряюсь вывернуться и залепляю ему звонкую пощечину. А после еще одну, и еще.

Волков опять хватает меня.

– Охренеть, – рычит. – Да что на тебя нашло?

– Догадайся, – фыркаю и кривлюсь. – Ладно, не важно. Развлекайся дальше. По графику или что там у вас. Просто я не думала, что ты станешь вытворять подобное прямо в палате. Это же клиника, а не притон.

– Блять, мне тупо массаж делали, – хмурится и оскаливается. – Ты чего там себе навертела?

Кошмар. Еще и отрицает.

– Прекрати, – заявляю раздраженно. – Что это за массаж такой? Ртом? Все, не хочу выслушивать твое вранье.

– Подожди, – щурится. – Реально массаж. Обычный. Одна девка разминает, другая подключает прибор. Там особый агрегат. Микротоки. Короче, хрен разберешь суть. Но я же могу запись с камер врубить. Сама убедишься.

– Боже, ты это еще и записываешь, – бормочу, ощущая, как меня моментально передергивает, вообще, каждое его слово кажется чудовищной пошлостью.

– Лика, – он встряхивает меня. – Круто твоя фантазия разыгралась. Это Тимур здесь камеры установил. Ради безопасности. Что в палате, что по этажу.

Память подбрасывает отрывки разговора с Павлом Аркадьевичем. Черт, он и правда упоминал про видеонаблюдение. Важного пациента не только верзилы сторожат.

– Ты можешь все мои дни изучить, – продолжает Волков. – Ночи тоже. Четко по записям. Блядь, скрывать нечего. Зацепила, Бэмби.

– Хватит, – решительно отстраняюсь, сбрасываю его руки со своего тела. – Это не важно. Мне уже пора.

– Куда? – хрипло спрашивает