«Молот» поднялся легко и плавно, почти без шансов быть отведённым в сторону. Три фанга одна за другой впились в подбородок черноспинки, с чмокающим присвистом вылетев из затылка и ударив в кирпичи.

Пыльный захрипел, издал протяжный писк, а через мгновение в мои рёбра ударило слева, чуть не сбив с ног. Ахнув, я подался в сторону и чуть не разрядил в голову ублюдка остальную кассету башера… но тут глаза чу-ха остекленели, зубы укоротились, и он медленно завалился на спину.

Три выдвижных когтя, всё же сумевшие проткнуть безрукавную бронекуртку на моём боку, с шелестом покинули слой вспененного алюминия, сонно потянули за собой вязкие красные нити. По рёбрам скользнула волна боли, под бронёй стало влажно.

Выругавшись, я вложил «Молот» в кобуру и торопливо ощупал пробоины. Убедился, что лёгкое не задето, как и артерии, хотя одно из рёбер горело, будто надломленное.

Я опустился на колено. Гоня надвигающуюся панику, вытряхнул из рюкзака аптечку и постарался не морщиться. Зубами стянул перчатки, наполнил ладонь «жидким пластырем» и со стоном протолкнул под броневой нательник снизу.

Прижал гель к ранам, выждал положенные секунды, и с болезненным хрустом отодрал перепачканные кровью пальцы. А затем выпрямился над телом фер Сакаги и сухо сплюнул на мёртвую крысу.

— Это за Прогиба, борф…

В реальность вернулись многочисленные выстрелы ассолтеров. Прогремел взрыв, припорошивший кубическую машину пылью с потолка, ещё один грохнул в отдалении. Тактическая консоль на предплечье Сакаги мерцала россыпями маркеров и неотложных вызовов, так и оставленных без ответа.

Лишённый возможности наблюдать за происходящим снаружи, я мог только гадать. Но если опираться на частоту пальбы, бой там сейчас кипел куда более жестокий, чем четверть часа назад…

Застегнув и накинув рюкзак, я затравленно обернулся к кубу.

И что, байши, делать теперь? Личный разговор с Пыльным, это одно. Мольба Песчаного Карпа — совсем иное. И почему, ради Когане Но, джи-там общался со мной не напрямую, а проникновенными записями⁈ Чтобы я не смог отказать? Чтобы испытывал гнетущее смятение? Чтобы не соблазнился задать лишних глупых вопросов, способных отнять драгоценное время?

Успею я вызвать Киликили через «мицуху»? А если «Садовники» не сдюжат? Что, если дверь в любой момент влетит внутрь под дуновением управляемого взрыва?

Задрав рукав, я активировал гаппи и изучил пересыпанный чуть раньше код — длиннющий и очень сложный. Причём с несколькими незнакомыми символами, однако же имевшимися на странном клавиатоне куба.

Задумчиво уставившись в тёмный зев ниши (призывно мерцали хромированные зажимы), я облизал сухие губы и крутанул на пальце колечко Аммы. Оно отказалось двигаться, намертво присохнув на коктейле из крови и «жидкого бинта», перепачкавшем обе ладони.

Я встряхнулся всем телом — дурацкая привычка, годами перенимаемая у чу-ха, с которыми Ланс Скичира жил и проворачивал дела. Интересно, как бы поступил Нискирич? А Амма? Сапфир? Зикро? Щуп? Подверни Штанину? Галло Ш’Икитари по прозвищу Перстни? Или даже Ч’айя?

Спасти Тиам…

Обеими руками опершись о пыльную броню вокруг консоли, я прикрыл глаза. В конце концов, если бы джинкина-там выстроил хитроумную ловушку и хотел причинить вред окружающей реальности, в которой существовал, он бы его уже давным-давно причинил. Так? Так… Выходит, я и правда был способен…

Пальцы правой руки начали вводить код раньше, чем я это осознал.

Противоестественно-выпуклые клавиши мягко проседали под подушечками, ответно щёлкая на каждое нажатие. На левом из дисплеев послушно всплывали перепечатываемые символы. Когда оказалась вбита половина, зажёгся правый экран…

Трясущийся, тяжело дышащий, едва живой, он снова снизошёл до личного общения, хотя сейчас мне и казалось, что отнюдь не для похвалы. Ошалело приоткрыв рот, я молча уставился на вспыхнувшее изображение, так и не утопив следующую клавишу…

Морда с почти лысой, в россыпях пятен шкурой занимала весь экран. Дико сверкающие ярко-жёлтые глаза смотрели прямо в камеру. Из пасти, бережно закреплённая, змеилась трубка; нижняя губа дрожала, как в припадке.

Однако же голос оказался крепким — властным, чуть искусственным из-за модулятора на горле. Каким я и запомнил его во время единственного разговора той необычной ночью, когда обрёл Ч’айю.

— Вот что я тебе скажу, молодой Скичира, — решительно пролаял Хадекин фер вис Кри, и презрительно сморщил старческий нос. — Не ст о ит этого делать. Совсем не ст о ит…

«Ломкая горечь»

Ну что, мои любопытненькие? Куо-куо…

Эх, честно сознаюсь нашим слушателям, Моноспектральной Чапати не очень просто начинать сегодняшний выпуск. И уж тем более как-то привязывать его к прямой работе агентства «Ломкая горечь».

Почему, спросите вы? Почему, Чапати, ты говоришь с нами странными загадками?

Моноспектральная ответит так: сегодня, друзья, вы не услышите новостей или выжимок из напряжённых расследований. Сегодня Чапати сделает… своего рода объявление. Впрочем, скоро поймёте.

Когда я проговорю всё, что собиралась, многие из вас могут удивиться. Воскликнуть: как же так, Чапати⁈ Тебя же обманули и обвели вокруг хвоста! Неужели ты, одна из самых отважных и принципиальных мицелисток Юдайна-Сити, возрождённая из пламени взрыва, поверила жалким негодяям, с которыми уже не первый год сражаешься на просторах «мицухи»⁈

Но поверьте, мои правдолюбивые, Моноспектральная получила информацию из источника, которому можно доверять. Пусть с оглядками, но всё же.

Итак, Бонжур и вы, славные чу-ха, живущие на его благословенной земле! Все вы — а кроме того и обитатели соседних территорий, — хорошо знаете, что с недавних пор на наши улицы пришла мерзкая напасть. Речь о «Кислотных шутах», кочующей казоку с выжженными мозгами и съехавшими представлениями о запретном, злодеяния которой выбиваются даже за рамки извращённой игры, навязанной нам Нискиричем и ему подобными…

Вы хорошо знаете, что «Шуты» жестоки. Что не подчиняются никаким кодексам, и уже успели отнять жизни трёх десятков жителей Бонжура. О том, что выродки делают с жертвами после убийства, мне говорить не хочется…

К чему ты ведёшь, Чапати, встревоженно поинтересуетесь вы?

Что ж, время ответить: в распоряжение агентства «Ломкая горечь» поступила информация, что Нискирич Скичира разбил виртуальную тарелку на столь же виртуальном крыльце «Шутов».

Да-да, Косоглазый объявил ублюдкам-кочевникам настоящую войну. И Моноспектральная искренне надеется, что она будет столь же жёсткой и бескомпромиссной, как и желание старшего Скичиры получить власть над всем районом!

Что Чапати ещё может сказать по этому поводу?

Не буду врать, идеальным развитием событий стало бы взаимное истребление «Шутов» и «Детей», хотя бы на время отчистившее наши улицы от их грязных хвостов. Но этого, разумеется, не произойдёт, и ни смирпы, ни тетроны не помогут осуществиться заветной мечте Чапати…

Но ещё Моноспектральная не может не согласиться,