Когда Лидия, Мозес и Ли подошли к фургону мистера Хилла, они немало удивились тому, что Уинстон сидит рядом с фургоном и преспокойно потягивает шерри. Лидия отказалась от предложенного ей стаканчика, но выразила радость по поводу очевидного улучшения здоровья мистера Хилла.

— Да, я чувствую себя намного лучше. — Он пробовал жаркое, похваливая Лидию. Закончив есть и отодвинув тарелку, он сказал: — Мозес рассказал мне о том, что случилось сегодня утром. Я никого не обвиняю. Я знаю, что такие вещи случаются и что обычно мирные люди в толпе ведут себя по-другому. Как бы то ни было, я хочу поблагодарить вас, Лидия, от всего сердца за то, что вы защитили Мозеса в мое отсутствие.

Она смущенно опустила глаза:

— Не нужно благодарности. Вы оба — мои друзья.

— Бывший раб и туберкулезник. Мозес, не думаешь ли ты, что такая молодая, красивая женщина могла бы найти себе друзей получше, чем мы с тобой?

Она засмеялась вместе с ними. Знали бы они, что у нее в жизни было совсем немного друзей, и они — в числе этих немногих.

Росс вернулся очень поздно, но Лидия еще не спала. Она услышала конский топот и, дождавшись, когда Росс подойдет к фургону, тихо позвала:

— Росс?

— Извини, я разбудил тебя.

— Вы узнали, кто убил Люка?

Он долго молчал, потом вздохнул:

— Нет, как я и думал, вокруг нет ни лагеря, ни следов, ничего.

Он стал разворачивать свой матрас.

— Почему бы тебе не лечь здесь, в фургоне? — спросила она нерешительно. — Если поднять брезент, здесь так же прохладно, как и снаружи.

Он не ответил, и она добавила:

— Я знаю, ты устал.

— Очень.

— Здесь ты лучше отдохнешь.

Он очень сомневался в этом, но все-таки забрался в фургон. Увидев это, Лидия бросилась обратно на свой матрас, чтобы он не думал, будто она чего-то ждет. В глубине души она надеялась, молилась, чтобы… Она наблюдала в темноте, как он снимает рубашку, ботинки и ложится у другой стенки фургона.

— Как вел себя Ли? Я его сегодня почти не видел.

Подавляя разочарование от того, что он не лег рядом с ней, Лидия ответила:

— Он запутал свои пальцы в моих волосах, и я думала, что никогда не распутаю их, не сняв с себя скальпа.

Он засмеялся, и в темноте его смех звучал приятно и спокойно.

— Не мудрено!

О, дьявол! Он не имел в виду ничего такого. Его слова повисли в неподвижном ночном воздухе. Росс сдерживал дыхание и надеялся, что она не обиделась.

Лидия, переживавшая из-за своей необычной внешности, неправильно истолковала его замечание.

— Я знаю, мои волосы не такие… Они не шелковистые и не золотые. — «Не такие, как у Виктории, « — мысленно добавила она.

— Они очень красивые, — сказал он мягко и пошевелил пальцами, вспоминая, как рыжеватые пряди обвиваются вокруг них.

— Спасибо, — прошептала Лидия. В ее глазах стояли слезы. Он не так часто говорил ей комплименты. Этот она запомнит.

— Пожалуйста. — «Какой же ты чертов лицемер, — думал он. — Ты врешь, подыскивая вежливые фразы, а сам думаешь при этом, как хорошо тебе было с ней и как бы ты хотел опять напиться, чтобы посметь повторить все это». Злясь на себя, он бросил короткое «Спокойной ночи» и отвернулся.

Довольно долго каждый лежал в темноте, зная, что другой не спит, но не произнося ни слова. Росс так устал, что каждый раз, когда закрывал глаза, пытаясь заснуть, ему казалось, что они забиты песком. Наконец он услышал ее ровное дыхание и догадался, что она уже спит.

Плохо дело, думал он, переворачиваясь на спину, в надежде освободить ту часть тела, которая никак не давала ему заснуть. Его мужское естество мстило ему за глупое, навязанное себе воздержание. Время тянулось долго, и в ночной темноте Росс начал думать, что вел себя довольно глупо.

Да, у нее было прошлое. Но и у него тоже. Да, она не похожа на Викторию. Но у нее было многое, чего не было у Виктории. Они находятся в законном браке. При нынешней нестабильности местного управления и развод может затянуться надолго. Значит, они будут женаты еще долгое время. Что же ему делать? Жить как монах или покупать женщину на час?

Он вспоминал одинокую ночь в Буэннтауне и понимал, что не хочет этого больше.

Он хотел Лидию.

И может быть, если он ее получит, ему удастся избавиться от мучительных сомнений. В ту ночь, когда он добился ее, он был пьян. Возможно, его воображение разыгралось и на самом деле все было вовсе не так хорошо, как ему кажется теперь.

Кого ты хочешь обмануть? Невозможно напиться до такой степени.

Но это был хороший аргумент, чтобы подвинуться к ней, поцеловать, разбудить и…

Нет. Тогда она подумает, будто это все, что ему от нее нужно. И хотя его тело страстно желало удовлетворения, это было не единственное, чего он хотел от Лидии. Ему стали необходимы ее спокойная деловитость, еда, которую она ему готовила, ее забота о Ли. Всего этого он тоже хотел. И еще ему очень нравилось, как она его слушает. Это придавало значительность всему, что он говорил. Ему нравилось, что она беспокоится о нем, когда ему приходится уезжать, как, например, сегодня. Он хотел, чтобы ему принадлежало не только ее тело, но и душа.

В одном он был уверен: дальше так продолжаться не может, или он совсем свихнется, если будет и дальше жить с этим вечно раскаленным стержнем в штанах. Рано или поздно он опять сорвется, как в ночь на Четвертое, а ему ни в коем случае не хотелось вновь увидеть страх на ее лице.

С завтрашнего дня он будет обращаться с ней как с женой, и затем, возможно, она сама станет больше чувствовать себя его женой, и в конце концов все уладится. Завтра же с утра он начнет осуществлять свой план. Что, если ему разбудить ее поцелуем? Да. Утром.

Он уснул, ощущая вкус этого поцелуя на губах.

Но утром ее не оказалось в фургоне.

Он проснулся сразу, чувствуя себя полностью отдохнувшим после нескольких часов сна. Утро еще не наступило. Небо было сизо-серое, заря на востоке еще не занялась.

Росс сел, его взгляд немедленно устремился к постели Лидии. Он заморгал от тусклого света, подумав, что глаза обманывают его. Место, где обычно спала Лидия, оказалось пустым. Он подвинулся ближе, и сердце на мгновение остановилось, а затем снова учащенно забилось. Он дотронулся до простыней, чтобы убедиться в том, чему ум отказывался поверить. Ее не было.

Он заглянул в корзинку — Ли мирно спал. Лидия никогда не оставила бы его одного по доброй воле. К тому же где-то рыскал убийца.

Росс ринулся к выходу и стремительно откинул брезент. Никого. Никто в лагере еще не проснулся. Серыми горками холодного пепла лежали вчерашние костры. Он схватил пистолет, по привычке проверил, заряжен ли он, и сунул за пояс. Забыв надеть ботинки, рубашку и шляпу, он перемахнул через бортик и неслышно опустился босыми ногами на влажную от росы землю. Еще раз окинув взглядом лагерь, он не заметил нище никакого движения, даже в фургоне Лэнгстонов, куда, как он думал, Лидия могла пойти.