– Так вчера же было, – промямлила я.

Каил остановился, недоумённо глянул на растерянную меня, и громко засмеялся.

После, нагло сняв с себя остатки одежды. подошёл к кровати вплотную и скинул с меня одеяло на пол.

– И вчера было, и сегодня, и завтра будет. А если ты будешь так невинно хлопать ресничками, то не по одному разу будет.

Ухватившись за край подола моей ночной рубашки. Каил потянул его вверх. задирая до талии.

Я. бросив взгляд на свои немощные ноги, сморщилась.

– А мне твои стройные ножки очень даже нравятся, – поддел меня муж. – Я нахожу их восхитительно соблазнительными, а когда они раздвигаются передо мной… ммм

– Каил. – прошептала я застенчиво. – Ты смущаешь меня.

– Ммм, это плохо! Я бы предпочёл тебя возбуждать.

Поймав неуверенный взгляд, он медленно опустился на меня, накрывая своим огромным телом.

– Тебя любить – это вечное удовольствие, и я не готов себе в нём отказывать.

Склонившись, Каил завладел моими губами.

Неясный страх разбудил меня посреди ночи. Вцепившись в руку мужа, я внимательно осмотрела комнату. Окно было закрыто. Вокруг тихо и Каил безмятежно спал.

Чуть расслабившись и выдохнув, потянулась и поправила одеяло.

В комнату проникал яркий свет от полной луны, и, казалось, нет повода для беспокойства. Только вот сердце сжимал неосознанный ужас. Вдоль моего позвоночника скользнул холодок. Тьма во мне недовольно завозилась и растеклась под кожей.

Мне стало невыносимо холодно.

С трудом сделав вдох, я попыталась перевернуться, но ничего не вышло. Тело сковало странным параличом.

Собрав в себе силы, пошевелила пальцами на руках, но и только-то.

Лежа на спине, я явственно ощущала, как тьма расползается по моему животу и бёдрам. Она словно волнами перекатывалась, отнимая всё тепло и силы. Пожирая меня. Собравшись внизу живота, скрутила так, что я открыла рот и застонала.

– Каил, – мой голос походил на шипение, – помоги мне.

Резкая боль и что-то вырвалось из меня наружу.

Замерев от страха, я наблюдала, как над самым одеялом клубится чёрное облачко, а в его центре что-то белоснежное и маленькое. Как светлячок.

Не понимая себя, я потянулась к этому крошечному свету, но тьма моментально поглотила его. Только светлая дымка скользнула вверх и развеялась.

Тьма скользнула по груди, обжигая холодом. Из её центра проступило лицо, будто маска, оно разинуло рот и завопило в немом крике. Моё дыхание спёрло: нависая сверху, тьма вглядывалась в мои глаза, словно ища в них что-то. Пустые глазницы вводили в смертельный ступор.

Каил зашевелился и повернулся набок.

Тьма, что всё ещё покрывала моё тело, резко уплотнилась и исчезла, скользнув сквозь одеяло. Живот словно одновременно пронзили десятки ледяных игл.

– Амэлла? – услышала я над собой встревоженный голос.

Но ответить не смогла: тьма внутри меня сковала так, что сознание меркло под её натиском. Сопротивляясь ей, я попыталась открыть глаза, но всё тщетно.

“Сон, – проскрежетало в моей голове, – не верь тому, что видишь, раба Тумана. Всё это сон" Вздрогнув от холода, сжимающего сердце, я перестала сопротивляться.

– Амэлла, – кто-то грубо тормошил.

Вздрогнув, я ощутила словно толчок в сознании и, распахнув глаза, уставилась на склонившегося надо мной мужа.

– Что? – перепугано шепнула, глядя в его светящиеся мягким светом глаза.

– Ты стонала во сне и звала меня? – Каил пристально вглядывался в моё лицо. – Тебе что-то приснилось? Кошмар?

Я пожала плечами. Снилось? Разве это был сон?

– Что, Амэлла? – допытывался мой северянин. – Снова тьма?

Я кивнула.

– Я не ощущаю ничего постороннего, – во взгляде мужа скользнуло сомнение.

– Это во мне, Каил. То, что во мне, оно вырвало из моего тепа нечто. Что-то маленькое и светлое.

– Раньше снилось подобное?

Пожав плечами, я призадумалась.

– Да, наверное, да. Ощущения знакомые. Но не помню точно.

Каил помолчал, затем тяжело вздохнул.

– Ладно, спи, а я постараюсь за тобой присмотреть.

– Это ведь сон? – с сомнением в голосе прошептала я.

– Может сон, а может, и нет. Я уже ни в чём не уверен.

Устроившись рядом со мной, муж притянул меня к своей груди и поцеловал.

Засыпая, я ощущала странную, но знакомую тревогу в душе. Словно я что-то снова потеряла, но только ещё не поняла, что именно.

Просыпаясь, я чувствовала, что просто не могу разомкнуть веки. Глухо застонав, пошевелила рукой. На большее просто не было сил. Так плохо я себя давно не ощущала.

В комнате было тихо.

Я напряжённо вслушивалась, надеясь уловить хоть чьи-нибудь шаги.

Но никто не спешил мне на помощь.

Глухо застонав, повернула голову набок и посмотрела в окно. Солнце стояло высоко в небе. А ближе к горизонту набегали низкие тёмные тучи. Опять будет дождь.

Тяжело дыша и мыча от боли, я тщетно пыталась хотя бы сесть на постели.

Казалось, что меня просто разбил паралич. Рана ныла, чесалась и дёргала. Тьма беспокойно клубилась в моём теле: я почти физически ощущала её. Она опоясывала поясницу, скользила холодной змеёй вдоль позвоночника, разрастаясь по позвонкам, и забирая крупицы моего дара, поглощая их.

Новая волна боли заставила оставить все попытки подняться. Откинувшись на подушки, я беспомощно застонала в голос. Мысли беспокойно метались в голове. Я даже не пыталась связно думать.

Все, чего я хотела, – это забыть о своём недуге.

Просто пожить без боли и этих мук.

– Амэлла, – сквозь вязкий туман я, наконец, услышала родной голос.

– Помоги, – шепнула одними губами. – Мояла, помоги мне.

Она поспешила ко мне, заплетаясь ногами в чрезмерно длинном подоле тёмно-синего платья. Склонившись, мачеха сжала моё запястье. Странно, но я не ощутила её магию, которую Мояла обычно, уже по привычке, отдавала мне.

Всматриваясь в её лицо, я пыталась понять, что не так.

Что с ней, раз её дар истончился.

Но в чистых голубых глазах женщины искрился лишь испуг и сочувствие. Не жалость, которую я так ненавидела.

– Что, моя девочка? – матушка, пригладила мои волосы. – Что, моя хорошая?

– Она растёт, – шепнула я, – я чувствую её везде. Мне больно, Мояла. И холодно.