– А ты самоуверенный, мать твою. И тупой. Потому что несешь чушь. Но сейчас я помогу тебе вспомнить манеры, мажорик!

– Попробуй, – оскалился Влад. – Жду со вчерашнего дня. Обожаю воспитательные процессы. Ну, давай!

Он явно провоцировал Даню!

– Ты пожалеешь, – процедил сквозь зубы тот.

– А ты попробуй, и мы узнаем, кто пожалеет. Давай же!

Даня занес руку, с трудом сдерживая себя, по его лицу ходили желваки, а в глазах искрилась ярость. Парни готовы были вот-вот подраться. Не знаю, что бы произошло, но я вдруг встала между ними. И, кажется, вовремя.

– Не надо, – громко сказала я, пытаясь справиться с волнением. – Не устраивайте сцен. Пожалуйста.

– Дарья, отойди, – сказал тихо Влад.

– В сторону, – велел Даня.

– Пожалуйста, – повторила я еще более настойчиво. – Хватит. Это отвратительно. И ты, – посмотрела я на Матвеева, – отвратителен вдвойне. Какого черта ты нам мешаешь? Зачем ты задираешь Влада? Тебе скучно? Или неприятно смотреть на счастливых людей? Если так, то попытайся стать счастливым и катись к какой-нибудь Каролине. Ее же ты там тайно любил?

С каждым словом злость во мне только росла. Снова вспомнились все обиды. А еще вспоминался мой первый поцелуй. Непрощеный поцелуй. От которого у меня вмиг сорвало голову. И который перекрыл все те поцелуи, что у меня были после.

– Что ты несешь, Даша? – Плечи Дани вдруг опустились. – При чем здесь она?

Я уперла руки в боки. Ярость обжигала сердце. И хотелось высказать все то, о чем я молчала больше трех лет.

– Ты сох по ней с восьмого класса! Встречался с другими девчонками, а думал о ней. Обманывал всех. И меня обманул – весело было, да? Сегодня я целуюсь с этой девочкой, а завтра – с другой. Или у вас были не просто поцелуи? – елейным голосом спросила я, вспоминая, что он был раздет по пояс. – Впрочем, плевать. Хочешь знать, к чему это? К тому, что я никогда не мешала тебе, когда ты был с ней. Но ты уже третий раз мешаешь моему общению с этим парнем. – Я указала рукой на Влада, который теперь молчал. – Что, действительно запал на меня? Да ладно, не напрягайся, я же знаю, что не запал. Но ты настолько отвратный тип, что тебе неприятно видеть, что у меня тоже могут быть отношения. Что я тоже могу нравиться парням. Что я тоже девушка. Это смешно, Матвеев. Столько времени ты даже не обращал на меня внимания. А теперь вдруг собираешься избить парня, с которым я только что целовалась!

Почему я стояла вплотную к нему, я и сама не поняла, осознала лишь тогда, когда поняла, что нахожусь так близко к Матвееву, что в свете уличного фонаря вижу на его щеках легкую, почти незаметную щетину и тонкий шрам на подбородке – последствие наших детских игр.

Даня молчал. Я думала, он будет орать, возмущаться, качать права или даже пошлет меня, но он просто стоял, молчал и слушал – внимательно слушал, будто запоминая все мои слова.

– Ты с детства относился ко мне хуже, чем ко всем. В школе я пыталась думать, что мы друзья! Я даже привыкла к такому тебе – шумному наглому мальчишке, у которого на уме были одни приколы и гадости. А потом ты и иллюзию дружбы разбил. Кинул меня, завел новых, действительно стоящих друзей. А сейчас пытаешься строить меня и человека, который мне нравится. Иди-ка ты в задницу, Матвеев. Мы больше не дети, и самоутверждаться тебе за мой счет я не позволю.

– Я тебя понял, Даша, – вдруг спокойно сказал Даня, поднял сумку с земли и, на пару секунд задержав взгляд на Владе, зашел в подъезд.

Я облегченно выдохнула и повернулась к Савицкому:

– Ты в порядке? Извини. Опять из-за меня у тебя неприятности…

– Брось, все в порядке, – улыбнулся он и вдруг задал странный вопрос: – Мне стоит беспокоиться?

– Из-за чего? – нахмурилась я. Настроение резко упало. Свидание было испорчено. Романтика растворилась в ночной темноте. Остались только злость и обида.

– Из-за него. Ты точно к нему равнодушна?

Я усмехнулась:

– Точно. Двести процентов из ста.

– А что было между вами в детстве?

– Я тебе потом расскажу, – пообещала я. – Сейчас просто не в состоянии.

Мы постояли еще минут десять, и я собралась домой.

– А обнять? – на прощание сказал Влад.

Я легонько обняла его и подумала вдруг, что не хочу, чтобы он снова начал целовать меня, а потому быстро отстранилась. Помахала ему рукой и убежала. В подъезде с меня словно спал болевой наркоз. Я тотчас почувствовала, как неудобно платье-футляр, нога разболелась сильнее, а замерзшие пальцы закололо. Я чувствовала себя не окрыленной, а разбитой. И из-за этого хотелось кричать.

ВЫЙДЯ ИЗ ЛИФТА, я снова столкнулась с Матвеевым. Он, завязав джинсовую рубашку на поясе, все с той же сумкой на плече стоял на лестничной площадке. Стоило створкам лифта распахнуться, как Клоун отлепился от стены и шагнул ко мне. Лицо его при этом вроде бы было спокойным, а вот в глазах бушевало серое море. И это была не злость. Не ярость. Не ненависть. Вина? Я не знала.

Он заступил мне дорогу – решительно и не давая возможности обойти его.

– Дай пройти, – тихо сказала я.

– Не дам. Хочу объяснить тебе кое-что. Выслушай, – попросил он.

– У тебя минута, – объявила я мстительно.

– Не ставь условий, – вдруг попросил он. И это звучало совсем не дерзко, а устало.

– Тогда пока, – заявила я назло ему.

– Окей. Минута. – Он поднял руку – я машинально отметила, как отличаются руки Влада и Дани, – и посмотрел на наручные часы, обхватывающие широкое запястье. – Я понимаю, что мы долго не общались после того… недоразумения. И что каждый раз, когда мы сталкиваемся теперь, я кажусь тебе тупым агрессивным идиотом, который привык решать все конфликты кулаками. Не знаю, почему так выходит. Я привык мыслить логически, но иногда сам себя не понимаю, а тебя – тем более. Но я не хочу, чтобы ты думала обо мне так. Все, что я делал, я делал только из лучших побуждений.

Его рука вдруг коснулась моей опущенной ладони. Всего лишь одно прикосновение, а сколько молний пронзило сердце! Столько эмоций не было в момент поцелуя с Владом. И я закусила губу. Ну почему я так сильно реагирую на этого человека? Почему он не оставляет меня в покое? А Даня продолжал, тревожно вглядываясь в мое лицо:

– Я хочу, чтобы ты уяснила одну вещь, Даша. Я никогда в жизни не самоутверждался за твой счет. Я никогда не хотел обидеть тебя – по крайней мере, в осознанном возрасте. Я всегда приходил тебе на помощь и защищал. Да, у нас не получилось дружбы. – Его губы тронула легкая улыбка. – И мне жаль, что ты всегда видела во мне только друга и хотела, чтобы мы были просто друзьями, ведь я ненавижу френд-зону. Я не обманывал тебя – почти. Не хочу называть себя святошей, ты и сама знаешь, что это не так.