раз в тот момент, когда мой оргазм накатывает подобно волне и разбивает вдребезги моё тело, сердце и душу.

Глава 22

Тристан открывает дверь уборной и выходит, позволяя ей закрыться за ним, пока он осматривается вокруг, чтобы убедиться, что путь чист. Конечно, это даже отдалённо не так.

Лиззи Уолтон ждёт.

Как только слышу её голос, я останавливаюсь и прижимаюсь ухом к двери.

— Ты пробыл там довольно долго, Тристан, — говорит она хриплым от боли и разочарования голосом.

— Ну и что? Ты следишь за тем, как долго я хожу в туалет? Есть ли ограничение по времени для этого действия?

— Не делай этого. Не сердись на меня, потому что ты не знаешь, как ещё себя вести. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы играть в подобные игры. — Лиззи замолкает. — Марни, ты можешь выходить.

Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт.

Я вспотела, меня трясёт, и, честно говоря, я готова вернуться в свою комнату и закричать в подушку. Меня переполняет так много эмоций; мне нужно время, чтобы переварить их все.

Последнее, чего я хочу — это встретиться лицом к лицу с Лиззи Уолтон.

Но она знает, что я здесь, поэтому я выхожу в безмолвную тишину библиотеки, тихий шёпот голосов и шорох переворачиваемых старых страниц.

Лиззи смотрит прямо на меня своими янтарными глазами, её рот сжат в тонкую линию, выражение лица непроницаемо.

Я не знаю, что ей сказать. Есть ли что-нибудь, что я действительно могу сказать? Есть что-нибудь, что сделает эту ситуацию лучше?

— Вы двое… — начинает Лиззи, но Тристан частично заслоняет меня и прерывает её.

— То, чем мы там занимались, не твоё дело, Лиззи, — произносит он, и по тому, как он смотрит на неё, я могу сказать, что ему тоже жаль. Он заботится о ней, но точно так же он заботится и о Криде. Как друг. Вот оно. Когда он снова смотрит на меня, в его глазах такой блеск, что у меня перехватывает дыхание.

Он снова поворачивается к Лиззи, и я вспоминаю его прежние слова. «Я ждал, что ты будешь бороться за меня».

Я делаю шаг вперёд и обнимаю Тристана за плечи.

— Мне жаль, Лиззи, — говорю я ей, чувствуя, как один из тугих узлов в моём животе развязывается… и образуется другой. — Я так сильно хотела, чтобы Тристан сделал выбор между нами, что не думала о себе настолько сильно, как следовало бы. Я…

— Я люблю его, — говорит она, и её глаза наполняются крупными слезами, которые катятся по щекам и падают на чёрную грудь её униформы. — Я люблю его достаточно сильно, чтобы выбрать его и только его. Так что насчёт тебя, Марни? Значит, Тристан — твой выбор?

Вспышка страха пронзает меня насквозь, освещая изнутри. Выбираю ли я Тристана? Выбрала ли я его? Но… Я не могу выбирать. Ещё нет. Меня тошнит от одной только мысли об этом. Сейчас только январь; у меня ещё есть месяцы в запасе, чтобы принять это решение.

— Не дави на неё, — растягивает слова Крид, появляясь из моря книг с моей сумкой и сумкой Тристана, перекинутыми через плечо. Он неторопливо выходит и останавливается рядом с нами. Если бы я не знала его так хорошо, как знаю сейчас, я бы, возможно, не заметила, как его кулак сжимается на ремешке сумки, или как его льдисто-голубые глаза темнеют от ревности. — Она не обязана прямо сейчас принимать это решение.

— Серьёзно? — спрашивает Лиззи, переводя взгляд с Крида на Тристана. — Вас не беспокоит, что она отказывается выбирать парня? Совсем нет? Потому что это всё, чего я когда-либо хотела: чтобы Тристан выбрал меня. — Тристан лезет в карман и достаёт носовой платок, но Лиззи его не берёт. Вместо этого она отступает ещё дальше.

— Разные вещи делают разных людей счастливыми, — говорит Крид, подходя и становясь рядом с Тристаном. — Я получил всё, чего когда-либо хотел, всю свою жизнь, именно так, как я этого хотел. В кои-то веки есть «что, если». Для меня этого достаточно.

— Это чушь собачья, — бормочет Лиззи, проводя пальцами по волосам. — Это… Я не могу поверить, что это происходит на самом деле.

— Не делай этого, — говорит ей Тристан, но когда он делает шаг вперёд, она снова отступает.

— Я пришла в Бёрберри ради тебя, оставила всех своих друзей позади. Я… — начинает она, а затем замолкает, поворачивается на каблуках и уходит через библиотеку. Одна из библиотекарей кричит ей, чтобы она перестала бегать, но Лиззи игнорирует её, исчезая из поля зрения.

Чёрт.

Я крепко сжимаю руку Тристана, и он смотрит на меня.

— Я не жалею о своём выборе, — говорит он, выдыхая и бросая на Крида короткий хмурый взгляд. — Не торопись; я не хочу, чтобы ты пожалела о своём.

— И что ты хочешь этим сказать? — Крид растягивает слова, но Тристан игнорирует его, таща меня за руку. Крид вздыхает, но отпускает нас.

Удивительно, но Тристан отводит меня в его общежитие, выделяет мне пушистые полотенца и душ, и к тому времени, как я выхожу, он приносит кое-какую пижаму и одежду из моей комнаты.

— Лучше бы тебе не устанавливать камеру в моём общежитии, — шепчу я, вытирая полотенцем волосы и кутаясь в чёрный халат. Почти уверена, что это халат Тристана. Просто надевая его, я испытываю небольшой трепет.

Он сидит на своём диване, его силуэт вырисовывается на фоне длинного окна, из которого не видно ничего, кроме луны, звёзд и далёких холмов. В одной руке у него бокал с алкоголем, и он выглядит намного старше своих восемнадцати. Но в хорошем смысле. Например, я вижу, каким человеком он станет через десятилетие или два.

— Ни за что, — говорит он, потягивая свой напиток, когда я подхожу и сажусь на противоположный конец дивана, присаживаясь на подлокотник. — И просто, чтобы ты знала: я не знал, что нас снимали в библиотеке. Это была не игра, это был момент слабости.

Я замираю на мгновение, кладя полотенце себе на колени.

— Я так и знала. Как только увидела твоё лицо, я всё поняла. — Я смотрю вниз, на пол, и мои мысли ненадолго возвращаются к тому моменту, моему величайшему унижению. «Знаешь, они могли бы вести долгую игру». Слова Харпер задевают меня за живое, но я отказываюсь впускать их внутрь. Я не позволю себе в это поверить. Сомнение — поистине жестокий враг.

Тристан ничего не говорит, и некоторое время мы сидим в тишине. Я застенчиво смотрю на него, мокрые пряди волос