– В Пикельбурге.

– То-то! Он, Хейердала ломоть, в Пикельбурге, а ты, как благотворительный фонд, должен его брата спасать. Где разум, где логика?

– Верно, Пауль. – Графиня Страхолюдлих аристократично кивнула.

– И в-последних, – закрепил успех Дубовых. – Может, он давно копыта двинул. Все-таки больше месяца в плену-то.

Доводы были сильными, однако солдат рвался в пекло не из-за Иоганна. Где-то там томилась Эльза из Жмоттенхаузена.

– Павел Иванович, – тихо обратился парень. – Я знаю, что Эльза у Дункельонкеля.

– Это твоя сельская пассия?

– Я графиню пассией не называл.

– А я бы тебе в рыло дал, – по-простецки ответил прапорщик.

– Эльза беременна.

– Ух-е! Наш пострел везде поспел!

– Графиня, ну, хоть вы мне посочувствуйте. Девушка и мой будущий ребенок в плену. Я вижу, это слишком сложно понять, дурак не поймет…

– Так, я не понял! – вспылил Палваныч. – Ты готов влезть в петлю, и это вполне логично. Такого и врагу не пожелаешь. Но зачем тебе идти на самоубийство прямо сейчас? Неужели Дункельонкель выдвигал тебе какие-нибудь ультиматумы? Куда ты торопишься? Откуда ты вообще взял, что девка у него?

– Всезнайгель сказал. А ему Шпикунднюхель.

– Ага, а Шпикунднюхелю наболтал Хрен-его-знает-ктохель. На языке военной науки это обозначается как ОБС. Одна. Бабка. Сказала.

Коля разозлился. Уж кому-кому, а Тиллю он верил. Да и начальник особого полка не стал бы обманывать. Но солдат смолчал. Сейчас, когда Полковое Знамя снова напряглось до полного выздоровления, соваться без поддержки во вражеский тыл не улыбалось.

«Когда же Знамя подаст сигнал?» – мучался вопросом парень.

– Большой проблемой для нас является то, что осталось мало боезапасов к автомату, – продолжил анализ прапорщик. – Последний цинк. Предлагаю сберечь его для аналогичного боя.

– Прости, какого? – уточнила Хельга.

– Последнего. Он же решительный. Больно крепкие зомби у них развелись. – Дубовых чуть не сплюнул на мраморный пол. – Раньше как было? Шмальнул в балбеса, он тут же в студень превратился. А нынешних наверняка надо бить. Вот такие сильные карикатуры на Лавочкина. Рассказал бы, рядовой, как братиков себе наксерокопировал. А то эти все истории про кусок мяса с ноги не убеждают.

– Что делать будем? – холодно проговорил Коля.

Ответила Страхолюдлих:

– Я думаю, нам с Паулем стоит присоединиться к защитникам Наменлоса. А вам, барон, предстоит закончить ту миссию, которую вы начали с ведьмой-хранительницей. Пауль объяснил мне в общих чертах, что вам необходимо завладеть Молотом Ведьм. Дункельонкель не зря подослал к вам человечка с кристаллом. Да, подослал, наивный вы мой человек! Боюсь, он уже знает, зачем вы отправились на север. Значит, следует поторопиться. До Наменлоса полетите с нами, а там разберемся.

– Елки-ковырялки! – Лавочкин хлопнул себя по лбу. – Грюне!

Хранительница проснулась отдохнувшая и полная энергии. Через мгновение она уже почувствовала, что Николаса рядом нет.

Вскочив, ведьма заметалась было в шести синих стенах, но затем остановилась.

– Он наверху, – без особой надежды сказала она себе.

Поднялась по длинному туннелю. На поверхности царила ясная погода. Ветра не было.

Следов парня тоже.

Грюне закрыла глаза, прислушалась к внутреннему голосу. Стало очевидно, что барон далеко, на юго-западе. «Как? Как он туда попал?!» – недоумевала ведьма. Постепенно приходили уточнения: он в Драконьей долине, ему не грозит непосредственная опасность, его устремления направлены на возвращение к хранительнице.

– Очень хорошо, – обрадовалась ведьма. – Ему ничего не мешает… пока.

Она раскопала спрятанный ковер и вылетела в Наменлос.

Покорно приняв необходимость возвращаться, Грюне поступила как истинная хранительница. Терпение – первое, чему обучались новые послушницы, поселившиеся в замке ведьм. Несколько долгих лет они проводили за вязанием. Каждая будущая хранительница кропотливо вязала крючком разноцветную гигантскую паутину – модель Вселенной, чтобы, закончив, распустить нитки и приступить к рукоделию сначала.

За три сотни лет Грюне научилась смирению.

Чего не скажешь о Четырех всадниках. У Мора, Брани, Глада и Смерти не было времени на постижение искусства терпеть. Четверка долго прозябала в столице Дриттенкенихрайха, тщетно ища следы Рамштайнта. В конце концов, из обрывков слухов убийцы узнали, что глава преступников скрывается в штольнях пикельбургского холма.

– Друзья, перед нами стоит нелегкая задача, – сказал Мор остальным всадникам, когда они собрались в трактире на очередной военный совет. – Мы сразу решили не раскрываться. Разумеется, стоит пустить слух, дескать, мы ищем встречи с Рамштайнтом, и нас мигом с ним сведут. Естественно, мы могли бы его умертвить, но вряд ли нам удалось бы скрыться.

– Мор, ради всего святого, не повторяй тех мыслей, которые я гоняю по сто раз на дню, – раздраженно проговорила Смерть.

Глад поддакнул. Брань осталась спокойной.

– Потише, пожалуйста, – прошипел Мор. – Не привлекай лишнего внимания. Я повторяю важное, чтобы вы следили за моей логикой. Так вот, я вижу лишь два пути исполнения заказа Дункельонкеля. Первый – пожертвовать одним из нас. Кто-то, а лучше всего я, начнет искать связь с нашей целью от лица Четырех всадников. И совершить убийство, как только сойдется с Рамштайнтом.

– Предлагаю жребий! – отрубил Глад.

Брань покачала головой:

– Это должны быть либо Мор, либо я. Мы долго и хорошо общались с целью в прошлый приезд. Нас узнают. И быстрей к нему подпустят. Возможно, без обыска, хотя он не нужен. Удар все равно будет магическим.

Вступила Смерть:

– Думаю, вы недооцениваете слугу Рамштайнта. О нем ходит слава первоклассного боевого колдуна.

– Наверняка специально распускаемый миф, – отмахнулась Брань.

– Опрометчиво, – произнес Мор, кладя ладони на стол. – Смерть права, одиночка может потерпеть досадное поражение. Значит, надо идти нам обоим.

– Все равно рискованно, – сказал Глад.

– Да, и по этой причине я придумал другой план, – сказал лидер четверки.

– Какой же? – нетерпеливо спросила Смерть.

– Мы превосходно перевоплощаемся. Изменив внешность, мы постараемся внедриться в ряды разбойников.

– Что-то не слишком мы преуспели в их поиске, – язвительно заметила Брань.

– Не знаю, как вы, а я за последние дни заметил достаточно, чтобы попасться на глаза бандитов-ополченцев, – нарочито скромно сказал Глад. – Позавчера я был свидетелем того, как они взрывали казарму гомункулусов. Заметил, куда отходили.