Я подождала пару минут и ринулась в коридор, не тратя время даже на то, чтобы накинуть на ночнушку халат. Подбежала к окну и осторожно, с трепещущим сердцем, выглянула наружу. Хмурый в этот момент вышел из особняка и, подойдя к машине, на мгновение замер и безошибочно посмотрел на окно моей комнаты. Секундная заминка – он тряхнул головой, будто отгонял ненужные мысли, сел в автомобиль и уехал.

Обратно я возвращалась медленно, в сомнениях, правильно ли поступлю, и в то же время понимая, что не могу иначе. Я пропустила две встречи, последнюю – по вине Келя оказавшись здесь. Родители там с ума из-за меня сходят.

Сложила в узелок из шали одежду и, сменив ипостась, выскользнула в коридор. В особняк сложно попасть снаружи, а выбраться незамеченной изнутри, мне показалось, проще простого. А вот дальше – бежать по темным улицам, да после комфортной жизни, когда изо дня в день тебе обеспечивают безопасный кров, – было страшно. Эх, расслабилась я, разнежилась! Пора сосредоточиться и по полной использовать свои способности, что я и сделала, распространяя вокруг фон опасности и тревоги, заставляя случайных встречных уходить с моей дорожки.

Знакомый пустырь. Свалка. Одинокий фонарь. Ползком я обогнула круг света и потрусила в сторону леса. О все святые светлые, как же быстро забываются жизненные трудности, как легко привыкаешь к чувству безопасности!

В темный лес я влетела с колотящимся сердцем, но через секунду-другую с наслаждением вдохнула холодный воздух, напоенный ароматами сухой осенней листвы, пожухлой травы, грибов и сосен. Пересекла очередную прогалину и неожиданно услышала шорох тяжелых лап нескольких хищников; знакомый запах псины подсказал: волки. Мало того, стая направлялась в мою сторону. Я судорожно заметалась между трех деревьев с голыми стволами, на которые точно не залезу, хоть мой зверь и приспособлен к этому. Увы, возможности – одно, а умение – совершенно другое. Уже повернула назад, поджав куцый хвост, но тут раздался жуткий волчий вой, наверняка предупреждающий о чем-то стаю, причем совершенно близко, откуда-то сбоку.

Не успела я со страху что-либо предпринять, – о чудо! – приближавшиеся звери остановились, внезапно удивившись, испугавшись и присмирев. Дальше я в полном недоумении и с несказанным облегчением услышала, как они повернули с моего пути и быстренько удалились, обходя стороной. Долго задумываться над их странным поведением не стала: кто знает, может, у них планы изменились.

Знакомые улочки Верхнего на фоне энергетических переливов и сполохов над крышами, создаваемых Стеной, радовали. Осталось совсем чуть-чуть – и я у цели. Выскользнула из-за угла последнего дома – и пулей вернулась обратно, спряталась в тени; мимо медленно, о чем-то тихо переговариваясь, прошествовали перевертыши знакомого патруля, с моим новым родственничком – Андреем Роговым – в их числе. Шаги удалившихся стражей уже стихли, а я продолжала трусливо прижиматься к кирпичной стене, чтобы, не дай светлые, не заметили. Встречи с барсом я по-прежнему опасалась. Вдруг идея-фикс облагодетельствовать свой клан с моей помощью не покинула его мохнатую голову.

Оторвать свой бок от дома и двигаться вперед меня заставило ощущение чьего-то присутствия. И вроде не было чувства опасности, только чье-то мрачное любопытство, кажется, с самого начала преследовавшее меня. Перехватив узел зубами, я, тяжело вздохнув, вышла на свет и, пригибаясь, вертя головой по сторонам и нервно прислушиваясь, стрелой метнулась в гостеприимные кусты, конечно облетевшие, но в темноте это не имело значения. Забралась в них и, быстро сменив ипостась, оделась.

Вот что за невезение: Стена, как и два месяца назад, опять была мутная и фон создавала злой, отталкивающий. Кожу знакомо, вполне терпимо, покалывало, пока я ждала хоть малейшего просвета. Но время шло и шло… А ведь мне засветло необходимо вернуться обратно, чтобы не огрести «выговорешник» за нарушение распорядка и самоволку.

Наконец-то образовалось небольшое «окошечко» на «ту» сторону. Знакомый скверик, лавочка и мои родные мамочка и папочка. По щекам невольно потекли слезы радости, а сердце защемило от тоски и боли за них. Счастливая улыбка сама расползлась по лицу. Я замахала руками, привлекая к себе внимание родителей. Они заметили, и мы трое неосознанно подались ближе к Стене, желая коснуться любимых лиц, обнять, но, не имея такой возможности, тянулись к друг другу душой. Но и в этот раз не успели мы насладиться встречей, а жуткие белесые «лица» защитников с раззявленными в гневе ртами уже уставились на нас, закрыв «окно».

Я заметалась вдоль Стены в поиске просвета, но призраки-церберы следовали за мной, как привязанные. И лишь по мелькавшим теням определяла, что мама с папой так же носятся с той стороны. Заплакала от бессилия: третий раз без толку. Наверное, только от полной безысходности я решилась подойти совсем близко, рискуя быть утянутой призраками, но не раствориться, как было бы прежде, – погибнуть. Серые, от которых у меня теперь слишком много, сгорают, а не становятся защитниками.

Кожу уже не покалывало, энергия светлых жалила, подобно разозленным осам. Но стиснув зубы, я с мольбой смотрела на безглазых сущностей, протянула руки и послала им свои чувства: тоску, боль, одиночество, а потом – надежду, любовь и счастье. То самое, которое возникает сразу, стоит закрыть глаза и вспомнить самые лучшие моменты своей жизни. Невероятное счастье! Открыла глаза – ура! – в Стене расчистилось окно, а напротив стояли удивленные родители. Мама знакомо вытирала кулачком заплаканное лицо. Я сама сквозь слезы рассмеялась, ведь недаром отец говорил, что я более юная мамина копия.

Краем глаза заметила пребывающих в раздрае призраков, если о них так можно говорить или если подобное в принципе возможно, но на белесых ликах-масках сменялись десятки эмоций. Неужели им понравилось ощущать мои эмоции, прочувствовать в полной мере удалось? Вот здорово!

Мы счастливо улыбались, наслаждаясь долгожданной встречей. Не теряя времени, я показала маме свою новую курточку, приподняла брючину и продемонстрировала туфли. Повертелась перед ними, показывая, что одета-обута и жива-здорова, как говорила Мели. Папа показал на живот и рот, узнавая: хорошо ли питаюсь. Я кивнула, расплываясь в улыбке. И тут они оба внезапно побледнели, замахали мне руками, предупреждая о чем-то, а меня накрыл шквал негатива.

Я обернулась, испугавшись неведомой угрозы. Сердце пропустило удар – на меня мрачно глядел Хмурый. Недолго думая, шагнула к нему и, робко положив ладонь ему на плечо, пролепетала:

– Это мои папа и мама, Егор. Мы видимся всего раз в месяц, да и то с великим трудом. Призраки не дают, – вздохнула и посетовала: – Обзор закрывают, а я две последние встречи пропустила. Переживала: родители могли подумать, что со мной что-то случилась или вообще – погибла. Представь, каково им там: ждать месяцами и не увидеть меня в очередной раз…

Егор пытался контролировать свои эмоции, привычно закрываясь от меня. Но сегодня у него не очень получалось. К моей невероятной удаче, выслушав объяснение, он успокоился, удушливая волна ревности и ярости прошла, оставив ясную уверенность… в себе. Далее он поразил меня до глубины души: