Брэд по-хозяйски оглядывается. И дом, и земля должны были перейти к его деду, а не к Мирабель и уж тем более не к Айви. Мирабель использовала колдовство, заставив его бабушку благоволить к ней. Именно после этого дед возненавидел магию и в этом же духе воспитал своего сына. И можно представить недовольство Барта-младшего, узнавшего, что его единственный отпрыск – колдун.

Он пытался выбить эту дурь из Брэда, за что огромное гранд-мерси Айви и ее шабашу. Ну и чем все это закончилось? Его отец и дед, эти старые ублюдки, не справились с ведьмами, а он справится, причем один. Айви получила знания от Мирабель, но эта дура даже палочку свою волшебную отдала.

– Довольно, – говорит Брэд. – Хватит с меня этих милых семейных бесед, я тут не для этого. Мне нужен хекканский жезл, который вы украли из музея.

Урсула тихо ахает.

– Какой еще жезл? Какой еще музей? – невинно вопрошает Иезавель. Ибо любая блудница может притвориться ангелом.

Брэд чувствует, как в чреслах разгорается огонь, но быстро берет себя в руки.

– Хватит дурочку валять. Я был возле музея в ту ночь и все знаю. – Видя, как ошарашена Иезавель, он прибавляет: – Помните юношу возле дверей? В шляпе, надвинутой на лоб, с газетой в руках? Ну и как?

До Айви, кажется, доходит:

– Так это был ты? И сколько ж тебе тогда было? Восемнадцать? – Она расстроенно качает головой. – Но как ты узнал о наших планах?

– Я много чего знаю, – с загадочной улыбкой произносит Брэд.

Не станет же он говорить, что частенько прокрадывался в их дом, подглядывал и подслушивал, чтобы понять, как пользоваться своими способностями. Да, он шпионил, и это стало его второй натурой. Спро́сите, откуда у него этот шрам на лице? Однажды он проследовал за ведьмами в лес, чтобы посмотреть на их ритуал, и на него напал зверь, один из питомцев Табиты.

Отец Брэда хотел, чтобы в ту ночь он отравил лошадей Магнуса, но Брэд уже кое-что подслушал, подкравшись к открытому окну ведьминской гостиной. Руби тогда сделала свое грандиозное заявление, и ведьмы начали планировать ограбление. Брэд не мог пропустить его и предложил отцу самому заняться лошадьми.

Услышав о запретном заклинании, равному которому нет по силе, он решил заполучить его вместе с жезлом. Пусть ведьмы ограбят музей, а он потом все повернет в свою пользу.

Обворовать престарелых ведьм – дело плевое, да вот незадача: Руби куда-то запрятала жезл, а сама угодила в тюрьму. Брэд запомнил наизусть заклинание из гримуара, а жезл так и не нашел, хотя много раз тайком обыскивал особняк. А из разговоров ведьм он знал, что и они остаются в неведении относительно места, где спрятан жезл.

И вот два года назад он стал навещать Руби в тюрьме, втерся в доверие и попытался выведать ее секрет. Но очень быстро он понял, что голова у Руби дырявая, как головка швейцарского сыра – то есть она ничего не помнит. Но Брэд все равно надеялся, что рано или поздно, пусть случайно, Руби проговорится. Поэтому продолжал навещать ее.

Изначальный план был таков: отсудить особняк и начать самостоятельный поиск, вооружившись информацией от Руби. Но та постоянно говорила про какой-то «надежный огонь» и больше ничего. Обыски дома ни к чему не привели, и тогда он решил «подбросить огоньку» – сделать так, чтобы ведьмы сами засуетились и проделали за него всю поисковую работу.

Поэтому он и устроил этот спектакль: подогнал кран и поставил жесткие временные рамки для выплаты долга. Хотят спастись – найдут жезл. До прибытия крана осталось шесть часов, и Брэд был уверен, что дело в шляпе.

– Ну и где жезл? – спрашивает он. Натолкнувшись на глухую стену молчания, он пожимает плечами и говорит: – Упорствуете? Ладно.

Он тычет в Руби волшебной палочкой, та вскрикивает от боли. Айви не выдерживает и подбегает к нему:

– Мы не знаем, где он. Мы уже все тут обыскали. Стали бы мы готовиться к переезду, если бы жезл был у нас?

Брэд понимает, что Айви не врет: да, есть у него такая способность – видеть людей насквозь. Чертовы ведьмы, ну какие же они нерасторопные. От них всего-то требовалось найти жезл, но они и с этим не справились, хотя на карту поставлена их жизнь и безопасность их подружки-призрака.

Ярость застилает глаза, перед глазами плывут черные и красные пятна. Брэд хватает Руби за волосы и тащит к дверям. Та вопит от боли, еле перебирая ногами.

– В таком случае, – рычит Брэд, – мне больше не нужна ваша уродина.

Он уже хочет произнести проклятие, как Квини кричит:

– Я знаю, где находится хекканский жезл!

– Не ври! – шипит Брэд и еще сильнее запрокидывает голову Руби, вжимая острие палочки ей в горло.

– Я не вру, – медленно говорит Квини, стараясь не терять визуального контакта с Брэдом – так поступают, имея дело с дикими и непредсказуемыми существами. – Это Табита догадалась, буквально несколько минут назад. Мы как раз собирались достать его, но тут заявился ты.

Брэд бросает взгляд на ведьму-призрака. От нее, конечно, исходят волны враждебности, но никаких обманных флюидов. То же самое можно сказать и про Квини, при этом остальные женщины вообще не в курсе, полагая, что сестры придумали какой-то хитрый ход.

– Отпусти Руби, и я скажу тебе, где находится жезл, – говорит Квини.

Брэд злобно смеется:

– Сначала отведи меня к этому месту, а потом посмотрим.

56

Воскресенье, 31 октября Вечер. Осталось шесть часов

Пора. Персефона хлопает себя по карманам – вроде ничего не забыла. Она сворачивает окна ютуба на своем ноуте, потом сгребает со стола остатки папье-маше, крафтовые краски и рассовывает все это по ящикам.

Так, сколько у нас времени? Половина шестого. До полуночи осталось шесть с половиной часов, так что надо торопиться. Обычно по воскресеньям сбежать из дома – проблема, но только не сегодня.

Отец слишком занят. Он сейчас внизу в гостиной вместе с управляющим банком Джоном Хаторном, преподобным Коттоном Мазером, несколькими застройщиками, финансистами и строителями. Все они изучают план по строительству своей дурацкой «Мужской Вселенной», будучи абсолютно уверенными, что ведьмы поместья Муншайн не смогут вовремя вернуть деньги, а значит, завтра утром их дом будет благополучно стерт с лица земли.

Отец Персефоны хотел, чтобы она взяла на себя роль гостеприимной хозяйки за столом, изобразила из себя дочку-паиньку. Все-таки он человек влиятельный – мэр Кричли Хэкл хочет произвести впечатление. Но когда Персефона заявила, что