— Это правда, но наше общение было так непродолжительно и так неприятно, что лучше было бы…

— Не продолжать его? Позвольте мне не разделить этого мнения… Я не хочу вспоминать недоразумений, произошедших между мной и фронтенакскими монахами, которые вам столь дороги, — продолжал барон с мнимым добродушием, — хотя, может быть, вы теперь знаете, как законны мои претензии. Но зачем такому благородному человеку, как вы, принимать участие в этом деле? Вы, кажется, сделались охотником после нашей последней встречи, и я действительно понимаю, что вам следует отомстить этому проклятому жеводанскому зверю… Одна и та же причина привела нас сюда, поэтому нам следовало бы поддерживать дружеские отношения и помогать друг другу во всем. Ведь мы теперь члены братства охотников!

Это предложение понравилось Леонсу, которому не помешала бы помощь человека опытного, но, опасаясь подвоха, он холодно отвечал:

— Может быть, я имею другие причины для неприязни к вам, кроме тех, которые имеют фронтенакские аббаты… Но хорошо; я могу забыть о них на некоторое время. Я не стану препятствовать тому, что вы предпримете, барон, если вы обязуетесь не мешать моим планам.

— Согласен; разумеется, каждый из нас сохранит совершенную независимость.

Их прервал шум спора, поднявшегося между Фереолем и другим крестьянином. Фереоль яростно упрекал Мартена в вероломстве, а Мартен, со своей стороны, уже хватался за нож, это страшное оружие, которое мезенские горцы всегда носят при себе. Собаки Леонса, вышедшие из чащи, скалили зубы на собак Ларош-Боассо, и драка казалась неизбежной — как между животными, так и между людьми.

Начальники обеих групп поспешили прекратить конфликт. Несколько твердых слов Леонса и барона заставили Мартена с Фереолем успокоиться, крестьяне стали держаться подальше друг от друга, лишь временами бросая мрачные взгляды. Нескольких ударов хлыстом было достаточно для того, чтобы привести к послушанию четвероногих.

— Черт побери, мосье Леонс! — весело сказал барон, когда все было кончено. — Между нами нелегко восстановить согласие, однако мы его достигнем, если вы так же этого желаете, как и я… Для начала я не стану спрашивать, откуда вы достали эту прекрасную меделянскую собаку, которая рычит там в кустах; она должна была вам дорого обойтись! В дивное время мы живем: племянники приоров подрезают траву под ногами дворян… Но оставим это… Настоящие обстоятельства принуждают нас объединить наши усилия; я не стану скрывать от вас моего плана охоты. Этот безумец, которого зовут Зубастый Жанно, спрятался в лесу, а так как для меня чрезвычайно важно захватить его, один из моих людей, который его знает, отправился его разыскивать.

— Как! — вскричал Леонс изумленно. — Вы ищете только Жанно? А я думал… Но если Жанно действительно находится в этом кантоне, с ним должен быть и жеводанский зверь. Посмотрите! — Он указывал на широкие следы, которые тянулись вдоль пропасти. Барон узнал их сейчас же, но продемонстрировал полное равнодушие.

— Конечно, оба они здесь, — сказал он. — Один не ходит без другого, и это объясняет нам, мосье Леонс, одно обстоятельство, относящееся к знаменитому волку, которое очень удивляет народ. А я непременно пошлю в этого зверя пулю, если он попадется мне, потому что мне известно, какую награду может потребовать победитель! Но прежде всего я хочу захватить этого проклятого Жанно, вы впоследствии узнаете, зачем он мне понадобился… — Лукавство прозвучало в голосе барона, и он бросил на Легри заговорщицкий взгляд. — А вот охотник, который будет вашим соперником.

Легри, поняв, что говорят о нем, приблизился к двум собеседникам и, небрежно поклонившись, оскорбленно произнес:

— Разве мы должны отказаться от нашего предприятия, Ларош-Боассо? Что я должен думать, видя, какого нового союзника вы отыскали?

Барон сурово взглянул на него; и Легри постарался сдержать свой гнев.

— Что-то Фаржо не слышно, — продолжал он как бы небрежно, — я не знаю, что и думать об этой тишине… Почему бы не подыскать нам менее крутую тропу, чтобы спуститься в эту жуткую бездну?

— Я спущусь туда здесь, — решительно сказал Леонс. — Мои собаки отыскали след… Мои спутники могут следовать за мной, если хотят.

Он подошел к узкому карнизу, который шел вдоль пропасти; это была единственная дорога, которая вела к большому каскаду. Слой льда и снега покрывал ее шагов на сорок и еще более увеличивал опасность этой ужасной тропинки.

— Сумасбродство, — пробормотал побелевший от страха Легри.

— Послушайте, мосье Леонс, — сказал барон в свою очередь, — я обещал быть для вас честным противником. Дорога, по которой вы собираетесь идти, удобна только для дикой козы… Притом, Фаржо еще не подал сигнала и вы можете дожидаться здесь…

— Вспомните наши условия, господа, — с живостью сказал Леонс. — Я не буду мешать вам, а вы — мне.

В эту минуту у каскада раздался выстрел. Потом послышались пронзительные крики, смешанные с ужасным воем.

— Это Фаржо! — вскричал Легри.

— А может, и Жанно! — предположил барон.

— Там зверь! — решительно сказал Леонс.

Он прыгнул гибко и легко на опасный выступ и, подняв карабин над головой, направился к каскаду. Другие охотники следили за ним глазами, ожидая, что он вот-вот сорвется и полетит в пропасть, но смелость вознаграждается: Леонс дошел до конца карниза, быстро проскользнул под арку, составляемую водопадами, и появился цел и невредим с другой стороны. В ту же минуту он подошел к двум человеческим фигурам, внезапно показавшимся на склоне горы.

Зрители были изумлены этим неожиданным успехом. Легри первый пришел в себя от изумления.

— Стало быть, по этой дороге можно пройти! — вскричал он. — Барон, нечего колебаться; если мы немедленно не присоединимся к этому Леонсу, он получит награду… Вспомните ваше слово и пойдемте со мной.

— Конечно, — отвечал барон, — было бы стыдно предоставить первенство молокососу! Он будет хвастаться, что совершил то, на что нам не хватило смелости… Вперед, черт побери!

Легри пошел первым. Барон стал спускаться за ним. Неожиданно его спутник, который шел впереди, сделал один неосторожный шаг и, поскользнувшись, сорвался вниз. Ларош-Боассо замер, боясь пошевелиться. К счастью, кусты смягчили падение Легри, хотя высота была довольно велика. Скоро барон услышал, что он зовет на помощь из глубины пропасти. Барон заколебался. «Горцы могут спуститься и помочь ему!» — решил он и продолжил свой путь.

Фаржо зашел не так уж глубоко в чащу; в этом девственном лесу его скоро встретили серьезные препятствия. То надо было обходить скалу, то впадину, наполненную талой водой, то терновник, с которым мог бы справиться только огонь. Фаржо, в силу его телосложения, эти затруднения казались вдвойне непреодолимыми; однако он время от времени издавал вой, который должен был привлечь Жанно, и так как ему беспрестанно отвечали, он не терял мужества.