Надо иметь в виду, что Кортасару, который живет между поездками, в совершенстве овладев искусством писать политические материалы даже в поездах, чтобы затем распространить их по различным журналам многих стран, Кортасару, которому, едва он появится в Париже, надо срочно вылетать в Рим или Барселону, сожалея в глубине души о тех далеких временах, когда он мог все свое время посвящать только себе одному и ходить в библиотеку Арсеналь, этому самому Кортасару было в то время уже шестьдесят четыре – шестьдесят пять лет (шесть или семь лет назад он отпустил бороду), и такой уровень востребованности если и не губил его, но тем не менее начинал сказываться на его физическом состоянии, то есть подобный образ жизни давался ему уже с трудом.

С мая 1979 года по март 1981 года он, с короткими передышками в две, а то и в одну неделю, побывал в Польше, Италии (в Болонье по делам Народного трибунала), Венесуэле, на Кубе, в США, Канаде, Испании, снова в Италии и так далее – нескончаемые и зигзагообразные маршруты.

Сборник «Восьмигранник», состоящий из восьми рассказов, вышел в свет в 1974 году. Через несколько месяцев были опубликованы «Фантомас против вампиров всех национальностей» и «Сильваландия». Первое – это комикс, где смешиваются фантастика и реальность и где действуют в качестве персонажей Октавио Пас, Сюзанна Зонтаг, Альберто Моравиа и сам Кортасар. Трибунал Рассела выступает в качестве этической категории, противостоящей политике империализма, выразителями которой являются североамериканские правители, такие как Никсон, Форд, Киссинджер, а также латиноамериканские каудильо, такие как Пиночет в Чили, Стресснер в Парагвае или Уго Бансер в Боливии, не желающие покидать свои мягкие кресла. «Сильваландия» – это тексты, которыми снабжены графические работы художника Хулио Сильвы, друга Кортасара.

«Восьмигранник» был очень хорошо встречен критикой и читателями, среди которых были и испанцы, на этот раз имевшие возможность прочесть книгу сразу же после того, как она была написана. «Восьмигранник», куда вошли рассказы «Плачущая Лилиана», «Рукопись, найденная в кармане», «Там, но где, как?…» или «Шея черного котенка», по формату и по схеме представляет собой кортасаровскую прозу в чистом виде, появившуюся уже после повести «Последний раунд».

Эти рассказы самым решительным образом выражают все то, что характеризует прозу писателя, продолжая линию, о которой мы уже говорили, анализируя, например, предыдущий сборник его рассказов «Все огни – огонь»: попытка перехода в иное измерение, поиск, элементы абсурда, сновидение и нарушение естественных законов бытия. Все более или менее так же, как в предыдущих сборниках: начиная с сюжета, где конь хочет войти в дом, или с того, что думают и делают Сульма, Мариано и малышка, которая запирает дверь (рассказ «Лето»), до мира подземки в рассказе «Рукопись, найденная в кармане» и рассказа «Шея черного котенка», одного из лучших в этом сборнике; в пространстве повествования происходят неожиданные вещи, когда, например, персонаж изучает улыбки и взгляды пассажиров сквозь оконное стекло вагона или когда другой персонаж следит за движениями пальцев руки, обхватившей поручень, пока вагон проезжает одну станцию за другой (улица Бак, Монпарнас-Бьенвеню, Фальгъер, Пастер, Волонтэр, Вожирар, площадь Конвента, Порт-де-Версаль (эту станцию Кортасар в тексте пропустил), Корантен-Сельтон); пальцев, которые ведут самостоятельную игру, сплетаясь с пальцами рук других людей – пальцы Лючо с пальцами Дины, – и вот уже в финале появляются пальцы мадам Роже; надо сказать, что финал рассказа написан блестяще и что вообще этот рассказ, как мы уже говорили, можно считать у Кортасара одним из лучших.

В 1976 году он после нескольких поездок (Коста-Рика, Куба, Ямайка, Гвадалупа, Тринидад, Венесуэла, Мексика, Германия…) предпринял еще одно путешествие (в Кению), и, как мы уже говорили, эти поездки были связаны с выступлениями Кортасара на международных форумах политического, а не литературного характера. С другой стороны, его любовные отношения с Карвелис, при которых каждый пользовался полной независимостью, что весьма устраивало обоих (каждый из двоих всегда был сам по себе), уже не отличались такой активностью, как в первые годы, и таким взаимопониманием, возможно по причине крайней зависимости от алкоголя, которую Карвелис обнаруживала в эти годы, что служило причиной заметного напряжения в их отношениях и вело к взаимному отдалению, все более очевидному для обоих. В то время Кортасар был лишен какой бы то ни было душевной привязанности, и он искал ее везде, где только мог блеснуть луч надежды. Тогда же, например, у него была любовная связь с голландкой Манхой Офферхаус, которая занималась фотографией; к одному из альбомов с ее фотографиями под названием «Высокое Перу»[117] Кортасар писал текст.

Характер Карвелис, достаточно властный, способствовал тому, что их встречи становились все реже. Уругвайская писательница Кристина Пери Росси, приятельница Кортасара, как-то рассказала о своих контактах с Карвелис: «Хулио захотел нас познакомить, но предупредил меня: „Угне страшно ревнива. Она будет ненавидеть тебя. Забудь о том, чтобы напечататься во Франции: она этого не допустит". Вечер нашего знакомства представлял собой довольно тяжелую картину. Хулио пригласил меня в театр, на одну из самых наших любимых опер „Турандот", поставленную известной труппой – Театром карликов (кроме главной героини, которая была обычного роста). Хулио пришел с Угне Карвелис. То, что между ними не все ладно, было очевидно, и я подумала, что Хулио пришлось уступить, чтобы избежать конфликта. Я попыталась успокоить Угне, но быстро поняла, что причина их проблем гораздо глубже, и мое приглашение в тот момент было не более чем просто поводом. Они не сказали между собой ни слова, ни до, ни после спектакля, ни даже в кафе, куда мы зашли после театра. В Париже в тот вечер было очень холодно, и еще кое-какие знакомые Хулио тоже искали приюта в кафе, отчего Хулио несколько оживился – и я, разумеется, тоже, – поскольку напряжение между Хулио и Карвелис ничего хорошего не сулило. Как почти все, кого незаслуженно угнетают, я все время задавала себе один и тот же вопрос: что я такого сделала, чтобы эта женщина так возненавидела меня? Правильнее было бы спросить: что происходит с этой женщиной, если она так меня ненавидит?» (21, 56)

Та же Кристина Пери Росси рассказывает, как однажды, когда она вынуждена была покинуть Париж, она попросила помощи у Карвелис. И та ей отказала. «Хулио уехал в Бразилию, чтобы там тайно повидаться с матерью (мы упоминали об этой поездке в Сан-Паулу в 1975 году), и я позвонила ей с просьбой о помощи; я была политической беженкой, без документов, которую преследовал департамент полиции по делам иностранцев трех стран. Я позвонила ей по телефону, как мне посоветовал Хулио, находясь в Бразилии, но Угне отрезала: „Если у тебя проблемы, решай их сама", – и на этом разговор закончился» (21, 56). Таким же образом, многие источники, из которых мы получали информацию, совпадают в оценке Карвелис, характеризуя ее как человека сложного и резкого. Да и сам писатель неоднократно подтверждал это в письмах к своим друзьям.