– Но разве нельзя было перебить воинов и его пленить? – Янель прикрепил мешки с провизией к вьючной лошади и с выжиданием посмотрел на учителя.

– Ух ты, не замечал ранее в тебе такую жестокость. Ты теперь будешь пытаться уничтожить всех мастеров меча, встречающихся тебе на пути? То-то ты так резво запустил ледяное копье в того мечника, – рассмеялся архимаг. Он жестом остановил ученика, принявшего близко к сердцу такое обвинение и собравшегося было что-то сказать. – В тело уравнителя вживается неизвлекаемый маячок. В твоем варианте мы много времени не выиграли бы, а вот когда они смогли бы доказать наше нападение на представителей охраны, нам не помогла бы даже передача в их руки артефакта Великого Края.

Архимаг сел в седло и, дожидаясь, пока ученик подготовит заводных лошадей, рассказал о старшем расследователе. Как обычно в своей беседе с Янелем, он начал с вопроса:

– Скажи мне, ты бы пошел в уравнители, зная, что на тебя ни один разбойник не осмелится руку поднять?

– А они совсем теряют способность к магии?

– Полностью, – подтвердил Туор.

– Тогда нет. Хотя, если мне не оставить выбора… – Юноша на мгновение задумался и категорически ответил: – Все равно нет. Лучше уж погибнуть, чем всю жизнь чувствовать себя ущербным.

– Ты прав, мой мальчик. Раньше уравнителями становились только те, кому терять было нечего – люди, одержимые ненавистью к адептам Хаоса. Правда, всегда находились маги, почитающие за честь получить благословение богов, но среди нашего брата очень мало религиозных фанатиков. Вот и идут туда пропащие душонки, обладающие небольшим даром и огромной завистью к чужому таланту. Не верят они в то, что сила к магу приходит через каждодневный тяжкий труд. – Архимаг подождал, пока Янель усядется в седло, и поведал о своем знакомстве с уравнителем. – Олик учился в нашей школе лет на десять раньше тебя. До поступления ко мне его кто-то научил паре заклинаний, и парень решил, что у него великий дар. Поэтому он как следует не занимался и в итоге оказался самым последним в потоке. Если бы не мое вмешательство, то и вовсе не получить ему грамоту об окончании школы. Зависть Олика была огромна, почему-то он решил, что есть тайная метода увеличения магических способностей, но от него, крестьянского сына, ее тщательно скрывают. Когда он пришел ко мне и, срываясь на крик, стал требовать сделать из него сильного мага, я спустил нахального глупца с лестницы и приказал отвесить хаму десяток плетей. Потом он исчез, оставив в спальне грамоту, прибитую кинжалом к стене. До меня доходили слухи, что его видели отирающимся у храмов, но о том, что он готов продать свой дар ради эфемерной власти, даже подумать не мог.

Выехав из хутора, волшебник приказал ученику отойти подальше, а сам стал творить заклинание. После каждого его пасса вокруг деревушки загорались небольшие язычки пламени. Когда их набралось столько, что они смогли окружить крестьянские постройки, архимаг резко взмахнул рукой и превратил огоньки в пламенную стену. Туор сделал еще один жест, и ревущее пламя сомкнулось над поселением, чтобы через мгновение отхлынуть назад, оставляя за собой ровное пепелище. Закончив огненное погребение, Тоур направил лошадь в сторону Карна и быстро обогнал Янеля. Не удержавшись, архимаг обернулся назад и лукаво спросил юношу, уже начавшего страдать в преддверии долгого конного путешествия:

– А хочешь, я научу тебя заклинанию, пробивающему защиту мастера меча? – Любуясь на произведенный эффект, волшебник засмеялся и ударил ногами в бока лошади.

Янель, ранее только мечтавший о технике такого уровня, тоже пришпорил своего скакуна, чтобы догнать учителя и задать один предсказуемый вопрос:

– А когда начнем тренировки, может, вечером?

По узкой пыльной дороге не спеша шел небольшой караван. Впереди десятка старых, но еще крепких телег ехала зеленая кибитка, украшенная по бокам схематичным изображением гор. Знающему путнику подобная раскраска сказала бы многое о клане, роде занятий и статусе владельцев каравана. Это были гномы, они возвращались после долгого путешествия домой. С их телег задорно раздавалась разухабистая песня, исполняемая десятком луженых глоток охранников, а двое гномов, едущих в кибитке, вели неспешный разговор.

– Отец, но почему мы всегда едем этой дорогой? – глядя перед собой, спросил возница. – Мы могли бы хорошо расторговаться в Карне, а не тратить все лето, объезжая мелкие деревушки.

Старший гном неторопливо отрезал тонкий кусок вяленого мяса и усмехнулся в густые с проседью усы. Семь десятков зим назад он, только получивший право прибавить к имени Давин название клана – Торгбен, тоже приставал к своему отцу с таким же вопросом. Зачем игнорировать города, где продать изделия подгорных кузниц намного легче и, главное, дороже, он также не понимал. Старался, веря в огромный опыт главы семьи, найти этому причины, но не мог. Чего он только не выдумывал: и отсутствие в глубинке конкуренции, и экономию на пошлинах и аренде торгового места. Только вот цифры, которые Давин узнал дома от друзей, и проведенные нехитрые расчеты доказывали, что за счет экономии времени торговля в Карне приносила больше прибыли. Он был на шаг от того, чтобы проявить неповиновение, но на свои места все расставил разговор со старейшиной. Взяв с Давина клятву, глава клана Торгбенов объяснил ему, что основной целью их ежегодных поездок является сбор информации о внешнем мире, а торговля – всего лишь прикрытие. Гном с отеческой лаской посмотрел на сына – скоро придет его очередь, тогда и он узнает всю правду. И снова будет гордиться отцом.

– Тоби, сынок, ты скоро поведешь караван без меня. Пора мне готовить последний камень. – Давин слегка поморщился – охранники дошли в своей песне до завершающего куплета, отличавшегося особой скабрезностью.

– Папа, что с тобой? – Молодой гном после слов отца выпустил поводья. – Что это, умирать собрался? Тебе еще жить да жить.

– Устал все время быть в дороге. Знаешь, в юности я мечтал пойти по пути твоего прадеда – лучшего знатока камня в нашем клане. Какие узоры выходили из-под его резца! Но после того как проклятый мор погубил нашу верхушку, отцовская линия стала главной, и нам пришлось взять на себя обеспечение семьи. Конечно, мастером мне уже не стать, но мой последний камень должен быть не хуже, чем у деда. – Глаза Давина слегка затуманились. Неизвестно, как долго он предавался бы воспоминаниям, если бы неожиданно кибитка не остановилась.

– Отец, смотри, что с хутором! – раздался громкий окрик сына.

Это место должно было стать последним в списке жилищ тайных осведомителей подземного клана. В человеческом поселении вот почти столетие проживала семья, собирающая информацию о Проклятом месте. Теперь не узнать, что они нашли за год. Неведомая сила сожгла все постройки, не оставив после себя даже углей. Только серый пепел, посреди которого мрачным памятником стояла закопченная печь. С задних телег к владельцам каравана подскочили охранники и оттеснили Торгбенов назад. Их старшой, приземистый даже для гномов пожилой вояка по имени Хард, осторожно пошел вперед, напряженно разглядывая местность. Тоби преображение охранников поразило даже больше, чем зрелище сожженной дотла деревни. Своих сопровождающих сын торговца привык считать неуклюжими увальнями, способными лишь напропалую пить пиво да устраивать драки в трактирах. Теперь же они походили на закаленных ветеранов, прошедших не одно сражение.