– Без тебя и мы пропадем, – добавил я. – Ты у нас лучший стрелок, и я бы предпочел, чтобы ты командовала нами, если Дилан не вернется.

– Блин… зато откровенно. – Она перевернулась на спину и вытерла лоб тыльной стороной ладони. – Но остальные… они считают меня сукой.

– Никто не считает.

– Это ты так думаешь.

– Не могу поверить, что ты лежишь с температурой, которая просто зашкаливает, и при этом выносишь мне мозг. Ты невозможна. – Я наклонился и, взяв ее руку, прижал ее к своей щеке. – Я не считаю тебя сукой, по-моему, ты всего лишь… заноза в заднице.

Она засмеялась, но тут же оборвала смех, глубоко вздохнув:

– Боже, как больно.

Я не мог сказать ей в лицо, как переживаю за нее. Это было невыносимо. Прижатая к моей щеке рука пылала, а ее бил сильнейший озноб. Я откинул волосы с ее лба, они были влажными, и внезапно почувствовал, что у меня может случиться еще один приступ паники, если просто заставлю себя посмотреть на нее.

– Слушай! – Томи неожиданно сжала мою руку.

– Что?

– Пока Дилана нет… я не к тому, что он не вернется, тебе надо… обыскать его комнату.

Ее предложение застало меня врасплох и вызвало улыбку.

– Ты никогда не выключаешь мозг.

– Нет, правда, пока все… заняты своими делами. И еще… поговори с детьми Иобари. Они могли заметить необычное про других детей.

Эта мысль приходила мне и раньше, но, по-моему, ни Юка, ни Хару не позволят расспрашивать их детей. Может, я ошибаюсь, но, похоже, теперь Юка избегает меня. Последние пару раз, когда я спрашивал ее, не надо ли посидеть с детьми, мне показалось, что она старательно подыскивала причину для вежливого «нет». Наверное, ей неловко из-за моего эмоционального всплеска. Это было бы понятно.

– Подожду, пока Таня вернется.

– Со мной все будет в порядке, только… оставь немного воды.

– Нет. И не возражай, я никуда сейчас не пойду.

– Да я уже в порядке.

– Хватит, а то я начну тебе читать или еще что-нибудь.

– Боже, только не это!

– Ага! Хочешь, чтобы я начал цитировать Библию? Не провоцируй меня.

– Ну, зачем ты так? Будто у тебя докторская степень по идиотизму.

– По крайней мере, я свою степень получил.

– Надеюсь, конец света считается уважительной причиной. – Она театрально вздохнула и хотела было отвернуться, но не отпустила мою руку. – Ты меня так достал. Если ты последний человек, с которым я разговариваю перед смертью, вот от чего я буду в бешенстве.

День шестьдесят восьмой (2)

Кошмар все повторялся и повторялся. Один и тот же кошмар, но каждый раз обстановка менялась: то я находился в нашем саду в Сан-Франциско, то в доме друга, где умерла моя мама. Но заканчивался он всегда одинаково – взрывом. Я умирал и в этот момент просыпался.

Писать здесь про свои сны я не собирался, поскольку по большей части они неинтересные. Но кошмары заставляли меня снова и снова мысленно возвращаться в День первый.

Ноутбук разрядился, поэтому фото и ролики того дня оказались опять недоступны. Зато начали возвращаться некоторые воспоминания – наверное, кошмары высвобождали их. Мне удалось вспомнить кое-что новое, что вполне могло оказаться важным.

Отель опустел. Я останавливал людей, умоляя разрешить мне воспользоваться телефоном, но все находились в процессе бегства. Вернувшись в свой номер, я включил ноутбук и завис по крайней мере на пару часов в ленте новостей и социальных сетях, прежде чем сигнал стал пропадать чаще и чаще. Я отключался от вай-фая и снова пытался подключиться, и так несколько раз, пока наконец не появилось диалоговое окно с надписью: «Время ожидания ответа истекло».

В социальных сетях творилась суматоха. Количество людей, которые пытались поделиться в Твиттере своим опытом конца света, потрясало, но никаких новостей о Сан-Франциско или даже Лос-Анджелесе не было. До того, как сигнал пропал, мне не попалось никаких сообщений об ударе по Калифорнии. Лондон, да, исчез, прихватив с собой весь юг Англии. То же произошло и с Глазго, а затем и с Шотландией. О Швейцарии также ничего не говорилось.

Опасаясь, что батарея ноутбука вот-вот разрядится, я коротко написал отцу на электронную почту: «Надеюсь, у вас обоих все в порядке. Пожалуйста, свяжитесь со мной, если сможете. Я в Швейцарии по работе и не могу дозвониться до Нади. Люблю. Джон».

Никаких эмоций. И ни слова о прощании. Я, правда, не прощался, да и у нас с отцом это было как-то не принято. Отправляя письмо, я даже не волновался. Он практичный до пессимизма человек и позаботится о себе и о Барбаре. Скорее всего, они направятся на юг, к мексиканской границе.

В голове проносились кадры из фильмов ужасов. Миллионы людей мертвы. Миллионы. Мой ум отказывался воспринимать это число. Сколько времени пройдет до того, как и нас превратят в пар? Сколько у меня осталось времени?

Открыв окно, я судорожно вдыхал свежий воздух. Тогда я в последний раз видел солнце ясно и совершенно беспрепятственно. И, в общем-то, не обратил внимания на это обстоятельство. Зря я не наслаждался солнцем, не старался запомнить его цвет и тепло. А внизу люди продолжали покидать отель.

Два человека – похоже, из сотрудников – спорили. Этот момент хочется отметить особо. Хотя у меня нет уверенности, что это – воспоминание, ложное воспоминание или сон. Но я определенно видел, как два человека спорили – чернокожий мужчина и белая рыжеволосая женщина. Ее волосы притягивали мое внимание. Вспоминая эту сцену сейчас, я понимаю, что наверняка видел Дилана и Софию.

Помню, подумал тогда, они, наверное, ссорятся, решая, ехать или остаться. И еще помню, подумал, раз этот спор происходит на улице, они действительно могут уехать из отеля, как только придут к одному решению. Эта сцена восстановилась у меня в голове. Они были парой, и один из них хотел уехать, а другой хотел остаться. Та женщина, София, плакала, что не казалось странным, поскольку плач, истерика, рыдания были единственными реакциями, которые имели смысл.

А я, онемев, просто стоял в своем номере, прислонившись к оконной раме. Помню, как в голове промелькнула мысль, что пора идти, запрыгнуть в чужую машину или – да кого теперь это дерьмо волнует?! – угнать машину. Нужно доехать до города и попасть на самолет. Наверняка где-то еще взлетают самолеты…

Мужчина держал ее в своих объятиях, и она уже почти перестала плакать.

Если они решат уезжать, подумал я, можно поехать с ними. Если не копаться, а быстро бежать вниз.

Оба вошли в отель, и я не заметил, чтобы кто-то из них вышел обратно. Они явно решили остаться.

Затем я вышел из номера. Лифты не работали, и пришлось воспользоваться лестницей, что вызвало ощущение какого-то иррационального неудобства.

В вестибюле было тихо и безлюдно.