Это не помешало нам жить, но все-таки мешало гулять.

Часто вспоминали Вас, а Вы за все лето ни одного письма!

Очень кланяюсь Вашей семье.

Будьте здоровы и помогите «Современнику». Рукописи посылайте на редакцию. Нет ли у Вас рассказа? Не укажете ли, что бы перевести с украинского?

Крепко жму руку.

А. Пешков

912,

X. 7,

Capri.

622

В. В. ВЕРЕСАЕВУ

25 сентября [8 октября] 1912, Капри.

Спасибо Вам, Викентий Викентьевич, за добрый отзыв о моих «сказках»; я очень рад, что книга нравится Вам и Вы находите ее своевременной. Мне бы очень хотелось внести в трудную, быстро утомляющую людей русскую жизнь немножко бодрости, я буду очень счастлив, если мне это удастся.

Пусть корректор рассыпает запятые, как того требуют законы грамматики, — я ничего не имею против, сам же очень плохо знаком с этими законами и знаки препинания ставлю по «интуиции».

Относительно цензуры: все сказки были напечатаны, сказка о Тамерлане одновременно в трех изданиях: в «Сибирской жизни», «Киев[ской] мысли» и еще где-то. Мне кажется, что фраза о царях, кои считают себя всегда мудрыми, — невинна.

А обо всем остальном я просил бы Вас переговорить с Н. К. Муравьевым — что он скажет? Заранее согласен с его мнением юриста.

Относительно изъятия из книги сказки XVII-й я скажу: Вы сами знаете, как неприятно автору нарушать свой план. Нельзя ли сказки о рабочем движении не ставить рядом, а разбить по всей книге? М. б., это сделает их менее острыми?

Горько мне! За последнее время меня все урезывают понемножку, и все более. А сердце — кипит.

Дорогой Викентий Викентьевич! Если у Вас или у знакомых Ваших имеются какие-либо документы по истории общественного движения в России за XIX-й век — документы, издания, письма, вещи, — которые почему-либо неудобно держать у себя и которые рискуют однажды пропасть навсегда, — соблаговолите посылать все сие ко мне! Здесь устраивается надежный склад таких вещей, со временем он будет превращен в музей по истории освободительного движения со времен Екатерины по наши дни. Документы — особенно конфиденциальные — правых желательно иметь также в возможной полноте.

Буду весьма благодарен Вам за всякую помощь в этом деле.

Если увидите Н. К. Муравьева — между Вами, вероятно, возникнет разговор о возможности реорганизовать один из существующих журналов. Был бы глубоко рад, если б Вы согласились принять посильное участие

в этом деле.

Относительно объявления о других моих книгах — не знаю, что сказать. Я писал С. Махалову, что хорошо бы издать «Мать», но — она под процессом. «Кожемякина»? Подумайте Вы с товарищами, как удобнее.

Крепко жму руку, желая всего доброго.

А. Пешков

912. X. 8.

623

В. И. АНУЧИНУ

29 сентября [12 октября] 1912, Капри.

Дорогой Василий Иванович!

Весьма смущен первыми строчками Вашего письма, где Вы ведете речь о том, что предшествовавшее Ваше письмо «противно», «неудачно» и наполнено «телячьим восторгом».

Я — ничего подобного не почувствовал, не заметил. Радость Ваша показалась мне естественной радостью человека, который принимается за большое, всем нужное дело.

Но — оставим это. Отвечаю по пунктам.

Мне кажется, что издание сборника должно быть отложено до осени, — это даст Вам возможность поставить дело наиболее солидно.

Размер — определится материалом. Формат и вообще вся внешность — это не столь важно, и мы подождем обсуждать это.

Условия, намеченные Вами, совершенно приемлемы. Но — мне. хотелось бы поставить дело так, чтоб весь доход со сборника поступил в пользу авторов. Не уверен, однако, что это удастся в наше коммерческое время. Кто явится издателем сборника, я еще не знаю. «Знание» стало лениво и нерадиво, я его побаиваюсь в данном случае. Сборник должен быть пущен на рынок энергичной рукою. Возможно, что в близком будущем организуется и другое книгоиздательство, которое поставит целью своей разработку областных вопросов.

Канцелярские расходы будут возмещены Вам.

Вы пишете: «сборник будет исключительно литературный» — а вводная статья, очерк культурной жизни и запросов Сибири? Это необходимо.

Вы можете поместить в качестве вводной статьи ту, которую я прошу Вас написать для «Современника», но — напишите ее хорошо, голосом всей Сибири, т. е. коллективно, дабы она не вызвала споров и возражений со стороны сибиряков же.

Просмотреть материал с литературной стороны, как читатель, а не как редактор, я, конечно, согласен. Но редакционных тягостей и указаний не беру на себя — молод для этого и недостаточно знающ.

Материал доставляйте мне для этой цели — для прочтения — частями, — это мне было бы удобней. Может иная рукопись съездить из Сибири в Италию и обратно раза два. Сие не суть угроза, но предупреждение. Необходимо, чтоб дело было сделано по возможности чисто, — «без сучка, без задоринки». Читатель ныне стал избалован и даже Толстого уличает в неправильной расстановке знаков препинания. А затем он стал эстет, — я думаю, это для того все, чтоб прикрыть свою азиатскую лень.

Занимается ли Сибирь вопросами внешней политики? Если — да, было бы поучительно и необходимо знать, что именно думают сибиряки о деяниях российской дипломатии и администрации в Монголии, Китае и вообще на Дальнем Востоке? Здорово ли это вам? Не создают ли вокруг вас кольца врагов?

Интересно также ваше отношение к делам в Средней Азии, в частности — персидским. Не затронет ли ваших интересов Багдадская дорога — как немецкое предприятие?

Если по этим вопросам у вас думают, то пусть и пишут.

Далеко все это? Ничего, надо учиться смотреть и вдаль. Жизнь дана надолго и не только для нас, а и для потомков наших. Жизнь развивается все быстрей, и то, что вчера было далеко, завтра может подкатиться под бок нам. Правители же нашей жизни не очень важно понимают наши интересы, и мы должны обо всем думать сами, ежели не желаем, чтоб нас слопал европейский капитал.

Было бы, говорю, очень интересно знать отношение окраины, столь мощной, какова Сибирь, к политике центра. В какой мере центр считается с вашей жизнью, вашими намерениями и т. д.

Вы люди здоровые, — будите же самих себя, да и всю Русь, к здоровой, деятельной жизни!

Извиняюсь за сии напоминания, может быть, посланные не по адресу и неуместные.

И вот что еще: читая статьи Вяткина в «Сибир[ской] жизни», вижу, что он излишне часто повторяет имя Горького. Всуе!

Не надо этого делать, ибо это может повредить сборнику. Полезнее молчать о Горьком и его участии в деле, тем