Они ехали достаточно быстро, но весть об их приближении доходила до следующей деревни или города еще быстрее. Высокий англичанин вызывал у людей все меньше и меньше уважения, в то время как две женщины, напротив, навоевали всеобщую любовь и сочувствие. Эйлин не знала, какие слухи ходят вокруг них, но заметила, что все кругом относятся к ней очень по-доброму и с почтением. Люди стремились предупредить каждое ее желание, за исключением одного, самого заветного. Увы, но они не могли дать ей свободу.

В одной маленькой деревушке де Лейси досталась до того маленькая и неуютная комнатенка, что он не на шутку разъярился. Распахнув дверь просторной комнаты, в которой уже начали устраиваться Эйлин и Элизабет, он с грозным видом застыл на пороге и внимательно осмотрел кровати, устланные чистыми хлопковыми простынями, набитые пухом подушки, большую бадью для купания и фарфоровую лохань с водой, чтобы умываться.

– У меня большое желание переселиться сюда к вам. Или выкинуть вас обеих в тот свинарник, что достался мне, – недовольно прорычал он.

– Как это любезно с вашей стороны! Вы галантны даже еще больше, чем нравственны, милорд! – с издевкой ответила Эйлин. В присутствии де Лейси Элизабет словно пряталась в невидимую скорлупу, и Эйлин чувствовала себя обязанной говорить за них обеих. – Вы настолько самоуверенны, что считаете, будто все обязаны плясать под вашу дудку. Но вынуждена вас огорчить. Хотя я плохо понимаю французский, но все же из того, что я слышала, ясно одно: здесь ходят разговоры о том, что моя мать – святая. А в этих местах со святыми нельзя плохо обращаться.

– Ба! Так ведь благодаря именно этим набожным причитаниям вы и оказались в таком привилегированном положении! Не подумай, дорогая племянница, что я обвиняю тебя в излишней праведности. – Граф бросил на раздавшуюся фигуру Эйлин злобный взгляд. – Жаль, что ты так сильно похожа на своего отца и очень мало – на меня. А поскольку это так, я, конечно же, не нуждаюсь в еще одном отродье, претендующем на мою землю. Вашей роскошной жизни скоро придет конец.

Элизабет по-прежнему неподвижно стояла в дальнем конце комнаты, так и не успев снять с себя верхнюю одежду. Вопросительно изогнув брови, Эйлин спросила:

– Что же такого сделал мой отец, что вы хотите истребить всех его потомков?

Де Лейси беспокойно забегал глазами и, пожав плечами, как бы оправдываясь, сказал:

– Ему всегда доставалось то, чего хотел я. А потом ему не хватило ума, чтобы удержать все это.

Он вышел, захлопнув за собой дверь. Элизабет подала голос из своего угла:

– Ему всегда хотелось получить именно то, чем обладал твой отец. Его страшно возмущало, что Ричард был старшим сыном. Он считал, что родители всегда любили Ричарда больше. Даже женщин и лошадей он всегда хотел тех, что были у брата. Твой отец изо всех сил старался дать Питеру все, что он пожелает. Если Питер начинал ухлестывать за одной из деревенских девиц, Ричард закрывал на это глаза. Если Питер завидовал купленной Ричардом лошади, тот продавал ее брату. Только свои земли и меня твой отец не хотел уступить Питеру. Тогда он взял это силой.

Элизабет говорила так, будто читала книгу вслух. Но Эйлин чувствовала, что мать сильно волнуется при этом.

– Если ты не хочешь, можешь не рассказывать, – с нежностью в голосе произнесла Эйлин, не желая продлевать страдания матери.

– Больше я не заговорю об этом. Но прежде чем мы умрем, я хочу, чтобы ты хотя бы поняла, почему так вышло. После того как Питер убил твоего отца, он несколько дней жаловался мне на свои мнимые несчастья. Он совершенно нормальный человек, но, когда речь заходит о Ричарде, превращается в безумца. За те короткие шесть лет, что мы провели вместе с твоим отцом, Ричард тоже начал понимать, что Питер совершенно ненормальный. Это послужило одной из причин, по которым он решил открыто заявить о своем вероисповедании. Он начал продавать земли, чтобы построить католическую школу для детей. Это означало, что нам пришлось бы существовать только на те средства, что остались от моего приданого, но только так мы сумели бы забыть о Питере и уехать в какой-нибудь тихий уголок, где смогли бы жить в мире и покое. Но, узнав об этом, Питер вконец обезумел.

Элизабет стала снимать с себя шляпу и дорожный плащ. Эйлин молчаливо ждала продолжения ее рассказа.

– Всегда есть те, кто не приемлет перемен и жаждет власти, – все больше волнуясь, произнесла Элизабет. – Новости о том, что Ричард сохранил свое вероисповедание и не собирается отрекаться от него и впредь, вызвали негодование в самых верхах общества. Его решение продать земли пугало и очень злило людей. Питеру не составило труда собрать шайку убийц. Правда, не думаю, что они планировали убить жену и ребенка, но Питер взял это на себя. Я на самом деле не думаю, что он ехал в тот день на нашу поляну, чтобы убить нас. Но его вспыльчивость сыграла свою роль, когда ты напала на него. Единственное, что было у него на уме, – это уничтожить брата. И только потом он понял, что я никогда не буду принадлежать ему. Мы оба думали, что он убил и тебя. Прошло много дней, прежде чем слуги сумели напоить его настолько, что мне удалось сбежать. Но тогда я едва ли могла мыслить здраво. Я даже не помню, как добралась до монастыря. Когда у меня прошла лихорадка, врач сказал, что Питер своими действиями навсегда лишил меня возможности иметь еще детей. После этого я поняла, что нет смысла жить дальше. Я знала, что Питеру сказали, будто я умерла, но боялась, что он узнает, что это не так, поэтому и не писала сестре. Без тебя и Ричарда я не хотела жить на этой земле.

Элизабет бессильно опустила руки и легла на кровать. Через несколько минут она уже крепко спала.

Эйлин так и осталась сидеть, задумчиво глядя на мать. В ее воображении рисовались картины одна страшнее другой. Мертвый отец, обезумевшая от горя и надругательств над ней мать, грязный и похотливый мужлан – дядя Питер. Эйлин зажмурила глаза и закрыла лицо руками.

Страх за мать и за своего еще не рожденного ребенка овладел ею. Что делать? Куда бежать? И самое главное – как вырваться из лап этого дьявола?

Через несколько дней они уже будут в Кале, а там де Лейси посадит их на свой корабль, и… Эйлин сильно сомневалась, что они с матерью доплывут до противоположного берега.

Когда маленький сгорбленный священник, отчаянно жестикулируя, рассказывал свою невеселую историю, Майкл видел, как постепенно сэр Джон впадал в отчаяние. Сам он разобрал очень мало из того, о чем говорил святой отец, но, услышав имя де Лейси и уже зная, что в монастыре Эйлин нет, он быстро понял, что к чему. Майклу не терпелось спросить, когда и где это произошло, и кинуться вслед за невестой, но усилием воли он подавил свое нетерпение и стал ждать, что скажет сэр Джон.

Только когда они выехали за стены монастыря, баронет нашел в себе силы наконец сказать то, что должен был. Он положил руку Майклу за плечо и отвел в сторону. Остальные их спутники, которых этот рослый отставной капитан сумел спешно собрать, вежливо остались стоять поодаль. И только Пьер Монсар поспешил им навстречу – так ему не терпелось узнать, почему с ними нет Эйлин, Но сэр Джон почти не обратил внимания на его присутствие.