Уничтожив головной дозор, «ДШК» ударил по остальной группе, которая, на свою беду, в основном успела пройти перевал.

* * *

— Огайо, я Роадраннер. Продолжаю движение в направлении новембер-виски. Признаков противника не обнаружено, боеконтакта нет.

— Роадраннер, вас понял, продолжайте.

LAV-25, он же Piranha — основное колесное боевое и разведывательное средство морских пехотинцев США — сейчас производится на той же основе Piranha-3, что и Stryker аэромобильных частей армии США, поэтому и ту и другую машину можно было называть «Страйкером». Тем более что морские пехотинцы вслед за армией добились-таки закупки нормального средства огневой поддержки — не миномета, установленного в кузове LAV-25 на месте десантного отсека, а той же самой «легкой огневой самоходной системы» — стопятимиллиметровой пушки на колесном шасси. Если раньше морские пехотинцы уделяли повышенное внимание огневой мощи, и на LAV-25 стояла двадцатипятимиллиметровая пушка «Бушмастер» — то теперь, после Ирака и Афганистана, ее сменил 12,7-миллиметровый пулемет с системой дистанционного управления. Тем самым американская боевая машина проигрывала даже устаревшему русскому БТР-80, вооруженному могучим «КПВТ», не говоря уж о БТР-90 с его тридцатимиллиметровой пушкой. Проблема в Ираке и в Афганистане заключалась в том, что сложно было обнаружить врага, а не отбиться от него, талибы почти не практиковали массированные открытые нападения на колонны и гарнизоны, как это делали моджахеды во время боев с Советской армией. С этими откровенно неповоротливыми, плохо вооруженными машинами морские пехотинцы США вступили в войну с регулярной армией, с армией государства, которое до этого восемь лет вело тяжелейшую войну с равным по силе противником, которое восприняло не только американскую, но и советскую доктрину ведения боевых действий, требующую подавлять врага не высокоточными ударами, а огневой мощью. Стоит ли удивляться тому, что произошло потом.

Морские пехотинцы ехали не на броне машин, как это делают русские солдаты, а внутри, под защитой брони. Внутри было удобно, швейцарская машина очень высокая и широкая, с удобным десантным отделением, у каждого бойца было индивидуальное кресло со специальными подставками под ноги, чтобы избежать перелома лодыжек при подрыве на мине. Впереди, в «зоне управления», ехали командир, наводчик, который смотрел на экран, куда выдавалась информация по тепловизионному каналу, и механик-водитель. Дорога здесь была довольно приличной, пусть местами засыпанной песком, — и бронемашины продвигались быстро.

— Пять минут, — сказал командир наводчику, — что у тебя?

— Ничего, сэр.

Примерно пять минут и, судя по карте — стоп.

— Впереди что-то горит, сэр. Черт… и сильно горит.

Прогорело почти все, что могло прогореть — но и того, что оставалось, было достаточно, чтобы ослепить термооптику наводчика.

— Стоп. Огайо, вызывает Роадраннер, прием.

— Огайо на связи, продолжайте.

— Сэр, я в район перевала, отмечен как точка Зулу. Дорога повреждена, впереди горящая техника, прием.

Эфир донес до разведчиков ругательство полковника.

— Роадраннер, вопрос — сможет ли танк пройти дорогу, прием.

— Огайо, не могу сказать точно. Вероятно, нет…

Почему-то никто из американцев даже не подумал во время остановки высадиться и занять оборону вокруг машин, они считали эту остановку временной и ждали приказа на продолжение движения. А напрасно — если бы они высадились, возможно, увидели бы вовремя полосующие небо лучи фар и надрывный рев двухтактных мотоциклетных двигателей.

Первым понял, что творится что-то неладное, наводчик на головной машине, он увидел мечущийся луч, потом еще один — и понял, что к колонне кто-то приближается, и приближается быстро.

— Сэр, у нас гости.

— Что?

— Роадраннер, что там у вас?

— Сэр, у нас…

Вылетевший на склон мотоциклист на мгновение остановился — и пассажир, который обучался именно поражать цели с короткой остановки и даже с ходу, навел на стоящие в паре сотен метров и ниже едва видимые американские бронемашины.

— Атака!

— Роадраннер…

Застучал пулемет Браунинга — но было уже поздно. Гранатометчик выпустил гранату, водитель мотоцикла моментально сорвался с места, уходя от ответного огня, когда-то такими вот налетами-наскоками останавливали иракские танковые полки, и три неуклюжих, вооруженных всего лишь двумя пулеметами и пушкой, которая не могла подниматься в верх машины, были для иранских коммандос-противотанкистов легкой добычей. У иракцев были хотя бы жуткие «ЗУ-23-2» и «ДШК» на «УАЗах», у этих не было ничего…

* * *

Шедший замыкающим в небольшой колонне квадроциклов снайпер понял, что дело неладно, и остановил машину до зоны поражения «ДШК». Они должны были идти редкой цепочкой, чтобы не попасть под огонь одновременно, но сейчас они уходили от огня, боялись потерять друг друга в темноте… да и просто облажались, мать твою.

С винтовкой в руках, царапая щитками на локтях и коленях о землю, он выбрался на огневую позицию и плюхнул винтовку цевьем на какой-то подходящий камень — раскладывать сошки и нормально устанавливать винтовку было некогда. Пулемет был совсем рядом, метров пятьсот, не больше, для «Барретта» это ерунда. Ему вторили несколько автоматов.

Поймав в перекрестье прицела неторопливо басящий «ДШК», он перевел перекрестье выше вспышек дульного пламени и нажал на спуск.

Подыхай, ублюдок…

Пулемет заглох, несколько автоматов били форсированными очередями, пытаясь добить тех, кто еще был жив в этой гребаной долине, и ища новые цели. Он выстрелил еще раз и еще. Погасил автоматчика, за ним еще одного, за ним ушел к Аллаху тот, кто попытался встать на пулемет — его согнуло пополам от удара пули и отбросило от пулемета. Какая-то случайная (или нет?!) пуля отрикошетила от камня и ударила снайпера по боевой маске, хорошо, что вскользь.[59]Но все равно было так, как будто он пропустил хороший хук слева. Тряхнув головой, снайпер приник к прицелу, истребляя одного иранского солдата за другим — у него было преимущество, он их точно видел и убивал одного за другим.

Подыхайте, гады…

Все?

Несколько костров горели на склоне и в долине. Это были его друзья. Его сослуживцы. В конце концов, это были американцы, мужья и отцы, убитые теми, кто носил полотенце на голове и испражнялся прямо на улице.

Хотелось выть.

Снайпер подошел к первому квадроциклу — Джим, бывший хулиган из Детройта, истекал кровью, но еще был жив. Пулей ему напрочь оборвало руку, вторая попала в бронежилет и проломила его. Не пробила, а именно проломила.