— Скольких вы убили? — спросил Довиан.

— Десять мужчин. Двух подростков. И… одну девушку. Тео перерезал ей горло, прежде чем сообразил. Я его не виню.

— А что сделали с остальными?

— Связали и заперли в рубке. Еды и воды им хватит на несколько недель. А Лига, я думаю, найдет корабль через пару дней.

— Хорошо, что ты проявляешь милосердие.

Шпрот улыбнулся.

— Ты сам меня учил этому. Так же, как учил убивать. В любом случае пират должен оставить несколько свидетелей в живых, чтобы они разнесли вести о его подвигах.

В ответ Довиан издал невнятный звук — то ли рассмеялся, то ли закашлялся. Потом поднял огромную лапищу и поманил юношу к себе. Шпрот пересек комнату и опустился на колени возле кровати Довиана, заглянув ему в лицо. Время, солнце и ветер избороздили лицо старика глубокими морщинами. Сейчас он постепенно терял вес, хотя все еще обладал внушительными габаритами. Довиан положил ладонь на плечо Шпрота, стиснув его до боли.

— Я горжусь тобой, мальчик… Я не был уверен, что ты вернешься из рейда.

Шпрот скромно улыбнулся и признал:

— Да, дело вышло несколько рискованное.

Несколько секунд Довиан молча рассматривал юношу, возможно, в душе удивляясь их непохожести.

— Не могу сказать, что мне нравится твоя кровавая работа, но тут уж ничего не поделаешь. Не мы сотворили мир, верно? Таковы его законы, что одному человеку приходится поднимать оружие на другого.

Шпрот молча кивнул.

Если он надеялся, что это обрадует старика, то сильно просчитался. Казалось, все вышло совсем наоборот. Морщинистое лицо Довиана исказились, словно от боли. Он потер пальцем глаз с такой силой, словно хотел выдавить его.

— Я думаю, моя работа закончена. Я научил тебя всему, что умел сам. В восемнадцать лет — ты капитан корабля, люди слушаются тебя беспрекословно. Я ни о чем не жалею, потому что знаю наверняка: ты сумеешь выжить в нашем мире. И даже неплохо устроиться. Я сделал для тебя все, что мог. Прости, если такая жизнь не подобает принцу…

— Перестань! Гляди, я уйду, если ты снова начнешь стенать. Я вернулся, я захватил корабль Лиги, а ты опять сокрушаешься о прошлом! У меня его нет. Хочешь, чтобы я ушел?

Долгую секунду Довиан смотрел на него.

— По крайней мере люди видят в тебе королевское достоинство. Нет, правда. И ты не уйдешь — я тебя еще не отпустил. Они видят королевское достоинство. Люди сами не понимают, что они видят, но беспрекословно слушаются тебя. Идут за тобой туда, куда ни в жизнь бы не пошли за кем-то другим. Я придумал тебе прозвище, чтобы никто не догадался о твоей благородной крови. Ведь что такое шпрот? Маленькая рыбка, каких миллион в море. Однако никуда не денешься, парень: твое происхождение лезет из всех щелей. Светится в глазах, срывается с губ, едва ты раскрываешь рот.

— Даже когда я матерюсь?

— Даже тогда… — Довиан почти утонул в подушках и оттуда глядел на юношу, очевидно, довольный представленной ему картиной. — Даже в такие моменты ты по-прежнему мой Дариэл. Маленький принц, который любил бегать среди грязных рабочих в пещерах под дворцом. Почему ты это делал, малыш? Странная склонность для мальчика, которому полагается быть наверху. А он бродит по подвалам, в темноте… Я никогда не мог понять.

— И не пытайся. В любом случае я не так уж хорошо все помню и не могу тебя просветить. — Шпрот указал на коробку, которую принес с собой. — Не хочешь взглянуть, что там?

— Ты и правда не помнишь?

— Нет. Все, что я помню, и все, что я хочу помнить, — та жизнь, которая у нас здесь. Только она имеет значение, — проговорил юноша, стараясь, чтобы голос звучал как можно более убедительно.

Шпрот старался изо всех сил, потому что говорил неправду. По крайней мере не совсем правду. Просто он не мог связать в единую картину разрозненные обрывки воспоминаний. Не мог отчетливо представить события своей жизни до встречи с Довианом. Мысли о тех временах будто лишали его сил. Там было много печали, грусти, тоски и одиночества, которые теперь исчезли безвозвратно. Если Шпрот и думал о временах, когда он звался Дариэлом Акараном, то вспоминал лишь войну и то, как Валь его спас.

Он покинул Киднабан вместе с человеком, который называл себя солдатом-марахом. Этот солдат разбудил Дариэла рано поутру, взял мальчика на руки и ушел из дома управляющего. По дороге он что-то объяснял, говорил что-то успокаивающее, но Дариэл еще толком не проснулся и позже ничего не мог вспомнить. Они отплыли из порта Кролла и через несколько часов были на материке. Два дня Дариэл и его спутник шли пешком; на третий солдат купил пони, потому что мальчик совсем выбился из сил. Он готов был расплакаться в любой момент, все время спрашивал о сестрах и брате и просился обратно к ним или домой. Солдат был человеком незлым, но не умел обращаться с детьми. Он недоуменно смотрел на мальчика, словно никогда прежде не видел плачущего, и не мог понять, что за вода льется из глаз.

Солдат объяснил, что исполняет план, придуманный королем Леоданом. Дариэла нужно переправить в Сениваль, где о нем позаботятся друзья отца. Им надо лишь добраться туда, и всем бедам и волнениям придет конец. Дариэл будет в безопасности, и все разъяснится. Несколько дней они держали путь на запад, через холмы и нагорья, вроде тех, что Дариэл видел возле мыса Фаллон. Они шли у подножия гор, где земля была изрезана и перекорежена руками людей. Это, объяснил солдат, сенивальские рудники. Дариэл видел людей — покрытых черной пылью рабочих. В основном здесь были мужчины и мальчишки, хотя иногда встречались женщины и даже девочки. Одетые в лохмотья, они возбужденно что-то обсуждали. Юный принц не мог понять, о чем идет речь. Единственное, что он уловил: все вести, похоже, были печальными.

Дариэл не знал, что это за место и как оно связано с империей отца. Солдат же, оглядев изрытую землю, что казалась красной в отсветах заходящего солнца, произнес:

— Настоящая преисподняя — вот что они тут устроили. Преисподняя в золотой короне… — Он резко осекся, вспомнив о Дариэле, и пробормотал, что надо двигаться дальше. Они почти достигли своей цели.

Узкая, продуваемая ветром, горная тропа привела путников к поселению, где солдат должен был оставить Дариэла. Подойдя ближе, солдат нахмурился.

— Что такое?

Селение лежало в живописной долине, окруженной горами. Сперва Дариэл решил, что солдат остановился, желая полюбоваться красивым видом, но потом заметил, как тихо вокруг. Улицы были пусты, не было ни животных, ни людей на полях. Ни единой струйки дыма не поднималось из труб над домами.

— Что-то тут не так, — промолвил солдат.

Дариэл не мог с ним не согласиться.

Принц так и не узнал, что случилось с жителями. Они просто исчезли, а вместе с ними исчез и тот, кто должен был их встречать. Солдат опустился на подвернувшийся чурбак, обхватил голову руками и сидел так, молча и не двигаясь. Дариэлу показалось, что прошли долгие часы, однако он терпеливо стоял рядом, держа под уздцы своего пони, пока тот щипал сладкую горную траву.