— Нет, — ответила Эва.

— А если будет, то ты ведь мне скажешь?

Она обняла его теснее, положила голову ему на грудь. Ее пальчики перебирали его косу, гладили шею, теплое дыхание чувствовалось через ткань рубашки. Сказать ей, что это неприлично? Да он скорее откусит себе язык!

— И что бы ты сделал, если бы Магнус докучал мне? — спросила она, подняв голову.

— Надрал бы ему зад, — улыбнулся Валд.

Эва вздохнула и вдруг, привстав на цыпочки, поцеловала его. В ее дыхании слегка чувствовался терпкий запах вина, а губы были мягкими и сладкими. На какое-то мгновение все словно исчезло — и музыка, и люди, и они остались лишь вдвоем под светом звезд.

— Вернемся в спальню? — хрипло предложил Валд, сжимая ее тонкую талию.

Мелькнула шальная мысль: как бы было прекрасно, если бы жена поскорее понесла. Он бы следил, как ее талия раздается, а живот растет, ловил бы малейшие изменения в ее внешности, выполнял капризы. А потом прислушивался к шевелению их ребенка внутри ее тела…

— Разве мы пробыли на празднике достаточно? — засомневалась Эва. — Вон священники что-то затевают.

Музыка оборвалась, и люди расступились к краям площадки, освобождая место процессии. Старший священник тянул моток веревки, один конец которого устремлялся куда-то вверх и терялся из виду. Инфиниту вывели в центр, отдали ей в руки моток. Она кивнула и неожиданно громко начала молитву:

— Богиня-мать всего сущего, всезнающая, всеумеющая, пребудь с нами и днем и ночью, и в здравии, и в болезни, направь, научи, вразуми. Прости своим детям несовершенство духа и слабость плоти, укрепи и наставь. И прими в свой небесный экипаж, когда придет срок. Инитион.

— Инитион, — повторили люди хором. Руки синхронно поднялись, совершая знак девятки.

А потом сверху по веревке, которая, похоже, была протянута с капитанского яруса пирамиды, спланировала искусственная птица. Крылья ее торчали в разные стороны, клюв был раскрыт, а стеклянные глаза сверкали, отражая свет огней.

— Что это за чучело? — тихо рассмеялась Эва.

Инфинита поймала птицу, подняла ее вверх, люди захлопали, и к небу вознеслись радостные крики.

— Птица — символ вести, полученной от богини, — сказал Валд и посмотрел на жену.

Она явно веселилась, а вот ему было не смешно. Да, птица, сделанная наспех из ткани и дерева, получилась кривобокой и не особенно торжественной. Но никто не потешался над нею. Люди были преисполнены благоговения. Все уже знали, что произошло: Зельда умирала, а некоторые говорили, что и вовсе умерла, однако богиня повелела Инфините принести благодать на алтарь. И когда это было исполнено, свершилось чудо: Зельда ожила и родила двух прелестных дочек.

Но Валд видел, как это было. Да, Зельда умирала. Крови натекло столько, что понадобилось десять ведер воды, чтобы отмыть алтарь и пол в храме. Ее губы посинели, и глаза закатились. У нее не было сил даже на то, чтобы вздохнуть, не то что исторгнуть из чрева двоих детей.

А йотом Эва открыла алтарь, всыпала туда благодать, и сотворила чудо. Вот только это выглядело так, будто она совершала работу. Она не молилась и даже не обернулась на икону. Ее движения были четкими и собранными.

— Пойдем, — сказал Валд и потянул жену за руку.

Они ушли с праздника, повернули к главному входу в пирамиду и поднялись по белым лестницам на четвертый ярус. Эврика тихо напевала себе под нос мотив последней песни, а Валд, войдя в спальню, оставил жену и пошел в душ.

Стоя под струями воды, он пытался отрепетировать речь: привести хаос, что царил в его мыслях, в систему. И понимал, что простых ответов на вопросы, роящиеся в его голове, быть попросту не может.

В окошке под потолком светила красная Кари, помощница богини, покровительница влюбленных. Правее виднелся белый бок Виты, дарующей жизнь. Когда к ним присоединится синий Ортем, несущий смерть, начнется великий прилив. Аккурат через тридцать дней после их с Эврикой свадьбы.

Валд перекрыл воду, вытерся полотенцем и вышел из душа.

На столике горела одинокая свеча, а Эва, раздевшись, ждала его в кровати. Он видел плавную линию ее бедра и темный треугольник волос внизу живота. Вся заготовленная речь куда-то испарилась, и Валд отвернулся, уставился в стену с картой, пытаясь сосредоточиться.

— Я хочу поговорить с тобой, Эврика. Я не понимаю, что происходит. Но должен узнать, — глухо произнес он.

Эва вздохнула, и Валд быстро добавил:

— Только не перебивай меня, потому что я и так запутался. Пожалуйста, молчи. — Он собрался с мыслями и тихо начал: — Мать сказала всем, что богиня послала ей весть, но я видел, кто на самом деле спас жизнь Зельде. Ты, Эва. И ты точно знала, что надо делать. Надела свой обручальный браслет на ее запястье, а браслет Зельды бросила на пол. Открыла алтарь, всыпала в него благодать, передвинула выступ. Знак бездны сменился другими символами. Ты нажала круглую штуку на алтаре, и он отозвался… Он словно ожил! Вены Зельды набухли, и она тоже ожила. Ее дочери повернулись в животе как надо и вышли одна за одной легко и быстро. — Он перевел дыхание. — Мое сердце едва не выпрыгивало из груди, Баг упал в обморок, а ты смотрела на все, что происходило, и даже не удивлялась. Будто этого и ждала. Будто ты знала… Это не было чудом. Это какая-то закономерность, заранее тебе известная. Баг твердил, что надо брать штурмом монастырь, якобы там хранилище старинных книг, несущих в себе откровение. Но ведь наш алтарь — один такой. Он здесь со времен сотворения обители. В монастыре второго точно нет. А благодать упала с неба два года назад, и ты не могла знать о ней раньше, ведь люди Алистера не ходили в Дикое место.

Валд повернулся к Эве, но та молчала, как он и просил.

— И вот теперь я думаю, раз ты знала нечто, что я не могу объяснить, так, может, и твои другие слова окажутся правдой. О том, что нападут шиаги… О том, что скоро ты умрешь… — Его голос сорвался, и Валд подошел к столику, взял кувшин с водой и отпил прямо из него, сглотнув вязкую слюну. Собравшись с духом, он признался: — Мне страшно, Эврика! Но я должен знать. Расскажи мне все. Что произошло сегодня в храме? Откуда ты знала о том, что делать с благодатью? Зачем надевала на Зельду свой браслет? Ты останешься со мной навсегда? Мы будем вместе, ты родишь мне детей, и мы пойдем по жизни рука об руку?

Он смотрел на нее и ждал, но Эва не отвечала и даже не шевелилась. Валд взял свечу со стола и поднес ее к лицу жены. Та спала, слегка приоткрыв рот. Капелька слюны блестела в уголке ее губ.

— Да ты издеваешься! — выпалил Валд.

Эва тихо всхрапнула, облизнула губы. Валд вздохнул, постоял у кровати, глядя на жену. Потом задул свечу и лег рядом с ней. Она пробормотала что-то во сне, повернулась на бок, закинула на Валда голую ногу. Он подтянул одеяло, накрыв Эву до плеч, и поцеловал ее в лоб.

Утром я проснулась от нежных поглаживаний Валда, который скинул одеяло и теперь рассматривал меня с нескрываемым удовольствием. Да и как его скрыть, если муж мой тоже был голым.