Там была родинка.

Шли секунды. Мьюз, наконец, решилась:

— Мистер Кордова?

— Я знаю, кто это.

Мьюз ждала. Он задрожал. Потом поднес ладонь ко рту. Закрыл глаза.

— Мистер Кордова?

— Это Марианна, — выдавил он. — Господи Боже, это же Марианна!..

Доктор Айлин Гольдфарб уселась за столик напротив Сьюзен Лориман.

— Спасибо, что пришли, — робко улыбнулась Сьюзен.

Поначалу они хотели встретиться где-нибудь за городом, но затем Айлин отвергла эту идею. Любой, увидевший их здесь вместе, решил бы, что две дамы зашли в ресторан на ленч — на это у Айлин никогда не было ни времени, ни желания, слишком уж долго засиживалась она на работе в больнице и не принадлежала к числу дам, которые регулярно ходят обедать.

Даже когда дети были совсем маленькие, она не слишком баловала их материнским вниманием. Никогда не испытывала желания бросить медицину и остаться дома, играть более традиционную роль в жизни своих детей. Напротив, она не могла дождаться, когда этот период в жизни закончится и можно будет вернуться к нормальной полноценной работе. Детям не станет от этого хуже. Да, она далеко не всегда могла быть с ними, но считала, что это поможет детям стать более независимыми и самостоятельными.

По крайней мере, так она убеждала себя.

Но в прошлом году в больнице состоялась вечеринка в ее честь. Пришло множество гостей — среди них врачи и интерны — отдать дань уважения своей любимой учительнице. Айлин случайно подслушала, как один из лучших ее студентов рассказывал Келси о том, какая замечательная у нее мать и что она должна ею гордиться. На что Келси, выпившая пару бокалов, ответила: «Она так много времени проводит здесь, что я почти ее не вижу. Ее все время нет, как и поводов для гордости».

«Вот так, — вздохнула Айлин. — Карьера, материнство, счастливый брак… Я занималась самообманом, с легкостью пожертвовав материнством и семьей, верно?»

А теперь даже карьера оказалась под угрозой, если то, что сообщили ей агенты, правда.

— Есть новости из банков донорских органов? — спросила Сьюзен Лориман.

— Нет.

— Мы с Данте тоже ищем. Объявили настоящую охоту на доноров. Я заходила в школу Лукаса. Там же, кстати, учится и дочь Майка, Джил. Говорила с несколькими учителями. Идея им понравилась. В следующую субботу проведем акцию, будем записывать всех желающих в банк доноров.

Айлин кивнула.

— Это наверняка поможет.

— И вы тоже все еще ищете? То есть я хотела спросить: дело не безнадежное?

— Но и надежды тоже мало. — Айлин не смогла скрыть, что не в настроении.

Сьюзен Лориман прикусила нижнюю губу. Она была столь безупречно и естественно красива, что оставалось только завидовать. Мужчины с ума сходят по такому типу красоты, Айлин это знала. Даже у Майка прорезались бархатные модуляции в голосе, когда Сьюзен Лориман появлялась в комнате.

Подошла официантка, поставила на стол кофейник. Айлин кивком разрешила себе налить, но Сьюзен осведомилась, есть ли в меню чаи на травах и какие именно. Официантка посмотрела на нее так, будто Сьюзен заказала клизму. И Сьюзен поспешно сообщила, что любой чай сойдет. Официантка вернулась с пакетиком чая «Липтон», налила в чашку горячей воды.

Сьюзен Лориман рассматривала напиток, точно в нем крылся некий невиданный секрет.

— Роды были очень тяжелые, — сказала она. — За неделю до появления Лукаса я заболела воспалением легких и так сильно кашляла, что сломала ребро. Меня положили в больницу. Боль была чудовищная. Данте оставался со мной все время. Сидел рядом, отказывался уходить.

Сьюзен медленно поднесла чашку к губам, бережно придерживая обеими ладонями, точно раненую птичку.

— А когда выяснилось, что Лукас болен, у нас состоялся семейный совет. Данте страшно храбрился, говорил, что готов на все, лишь бы сохранить семью. «Мы Лориманы», — твердил он. А ночью вышел на улицу и так плакал, что я даже испугалась, вдруг сотворит что-нибудь с собой.

— Миссис Лориман…

— Пожалуйста, просто Сьюзен.

— Сьюзен, я все понимаю. Он образцовый отец. Он купал Лукаса, когда тот был младенцем. Он менял ему подгузники, стал его тренером по футболу, и он будет совершенно раздавлен, узнав, что Лукас не его сын. Я правильно расставила акценты?

Сьюзен отпила еще глоток чая. Айлин подумала о Гершеле, о том, что от былой их любви ничего не осталось.

«Интересно, есть ли у Гершеля любовница? Может, он завел интрижку с хорошенькой разведенкой из регистратуры, которая громко хохотала в ответ на каждую его шутку? Да, скорее всего».

«Что у нас осталось, Айлин?..» — вспомнила она упрек мужа.

Мужчина, задающий такие вопросы, мысленно давно распрощался с супружеской жизнью. Айлин поняла это слишком поздно.

— Вы не понимаете, — волнуясь, произнесла Сьюзен Лориман.

— Мне и не надо ничего понимать. Вы не хотите, чтобы он узнал. Это я понимаю. И понимаю, что Данте будет очень больно. И ваша семья может пострадать. Так что избавьте меня от подробностей. У меня просто нет на это времени. Я могла бы прочесть лекцию на тему, о чем вы думали за девять месяцев до рождения Лукаса, но сегодня уик-энд, у меня выходной и полно своих проблем. К тому же меня, откровенно говоря, не слишком заботят ваши моральные ошибки и грехи, миссис Лориман. Меня волнует здоровье вашего сына. Точка, конец истории. Если вылечить мальчика означает разрушить ваш брак, я готова подписаться под документами о разводе. Я доходчиво выражаюсь?

— Да.

Сьюзен опустила глаза. Сама скромность — это словосочетание Айлин слышала и прежде, но никогда до конца не понимала. И вот теперь, похоже, поняла.

«Интересно, сколько мужчин теряют голову, увидев эту якобы застенчивую красотку? Нет, неправильно, в оценках не должно быть ничего личного».

Айлин вздохнула, постаралась отогнать невеселые мысли о своем отвращении к адюльтеру, о страхе провести будущее без мужчины, с которым некогда намеревалась прожить всю жизнь, о тревогах, связанных с работой, и о вопросах, которые задавали ей федеральные агенты.

— И я не понимаю, почему он должен об этом знать, — выдала Айлин.

Сьюзен подняла голову, в глазах засияли проблески надежды.

— Все переговоры с биологическим отцом мы будем держать в тайне, — продолжала Айлин. — Для начала попросим его сдать анализ крови.

Надежда тут же улетучилась.

— Нет, это… невозможно, — залепетала Сьюзен.

— Почему?

— Вы просто не можете, и все.

— Послушайте, это ваш единственный шанс. — Теперь голос Айлин звучал резко, даже грубо. — Я пытаюсь помочь, но не собираюсь выслушивать слюнявые истории о том, какой Данте чудесный муж и отец. Да, благополучие вашей семьи мне небезразлично, но не до такой степени. Я врач вашего сына, не духовник и не пастор. И если вы ищете у меня полного понимания или спасения, вы ошиблись адресом. Кто отец?