Берлине в круж­ке Моисея Мендельсона. Под влиянием «Эмиля» Руссо он решил посвятить себя педагогической деятельности. Некоторое время (1778—1782) он был учителем детей Мендельсона и участвовал в со­ставлении нового комментария («Биур») к Библии. Весть об «эдик­те терпимости» и просветительных мерах Иосифа II обрадовала Гом­берга, и он возвратился на родину с целью принять участие в прово­димых сверху реформах. В Вене он выдержал университетский экза­мен по философии, затем попытался занять кафедру в Пражском уни­верситете, но, не добившись утверждения в звании доцента, отдал себя всецело в распоряжение правительства для проведения еврей­ской школьной реформы. Строгий рационалист, чуждый духу исто­рической эволюции, Гомберг верил в возможность преобразования еврейства путем принудительного просвещения, а присущий ему ка­рьеризм подсказывал ему, что служить правительству выгоднее, чем служить угнетенному народу. В 1787 г. Гомберг был назначен глав­ным инспектором (Oberautseher) еврейских школ нового типа, кото­рые ему же было поручено открыть в Галиции. Прибыв во Львов, где еврейское население встретило его крайне враждебно, как воль­нодумца и правительственного агента (никто не хотел отдать ему квартиру внаем), Гомберг принялся за свое дело с необычайным рве­нием. В течение четырех лет он открыл в разных городах Галиции около ста начальных «немецко-еврейских» училищ, где еврейский элемент совершенно подавлялся немецким, и с трудом набрал для них учительский персонал преимущественно из немецких провинций. Для подготовки учителей была учреждена еврейская учительская се­минария во Львове. Трудно было загонять хедерных детей в «казен­ные» школы, на которые население смотрело как на фабрики отще­пенцев; но тут на помощь явилось правительство. Посещение новых училищ было признано обязательным, причем родителей предупреж­дали, что их детям не будут выдаваться разрешения на вступление в брак, если они не представят свидетельства о том, что они учились в школе или выдержали экзамен в знании преподаваемых там общеоб­разовательных предметов.

Проведение этой принудительной системы воспитания через инспектора Гомберга вызвало крайнее ожесточение в ортодоксаль­ных массах. Во всех общинах шла борьба против «еретиков» из учи­тельского персонала новых школ с доносами на них полиции и под­купом чиновников для освобождения от школьной повинности. Рав­винский и хасидский фанатизм вызвал соответствующий фанатизм просветителей. Озлобленный Гомберг посылал в Вену донесения о глубокой испорченности галицийских евреев, требовал закрытия всех талмудических школ, цензуры раввинских и хасидских книг и дру­гих репрессий. Слухи об этих донесениях распространялись в пре­увеличенном виде с целью выставить Гомберга врагом народа. Имя инспектора училищ стало еще ненавистнее, когда узнали о его учас­тии в установлении одного нового специального налога, свечно­го (Lichtzündsteuer). В 1797 г. какой-то львовский делец Соломон Кофлер подал правительству проект о взимании налога со свечей, которые в силу религиозного обычая зажигаются по субботам и праздникам в еврейских домах; такой сбор, уверял Кофлер, даст казне весьма крупную сумму, причем сам вызвался взять новый налог в откуп за ежегодную уплату двухсот тысяч гульденов.

Прельщенное обогащением казны, правительство не решалось, однако, наложить новое бремя на религиозные потребности бедной галицийской массы, и оно обратилось за отзывом к Гомбергу. Последний ответил, что обычай зажигания свечей не имеет корней в религии и что евреи не очень будут стеснены новым налогом. Так был введен тяжелый свечной сбор, который при взимании вызывал массу злоупотреблений и давил бедную еврейскую массу Галиции больше полувека (до 1848 г.). Все были уверены, что Гомберг здесь оказал небескорыстную услугу ловкому откупщику Кофлеру. Вскоре в Вену поступил ряд жалоб из Галиции на злоупотребления Гомберга по службе, и ему пришлось ездить в столицу, чтобы оправдаться перед высшим начальством. Преследуемый врагами, он наконец покинул Львов и поселился в Вене (1801), а спустя несколько лет (март 1806) последовал императорский декрет о закрытии немецко-еврейских школ в Галиции. Обскуранты победили плохих просветителей, но было побеждено и просвещение; общеобразовательная еврейская школа была уничтожена. Еврейским детям разрешалось учиться в христианских школах с тем, чтобы они сидели на отдельных скамьях, отдельно от товарищей-христиан.

Лишившись должности школьного инспектора, Гомберг стал другим способом служить идее просвещения, как он ее понимал: он составил учебник для еврейского юношества, где излагал вероучение иудаизма в духе гражданской морали и официального патриотизма. Зная, что евреи не будут давать своим детям такой учебник, он представил манускрипт его венскому правительству с просьбою издать книгу и объявить изучение ее обязательным для еврейской молодежи. После рассмотрения книги в высшей Училищной комиссии она была одобрена императором в особом декрете, где повелевалось издать «религиозно-нравственный учебник» Гомберга на средства еврейских общин Богемии, Моравии и Галиции, преподавать по нему еврейское вероучение всем учащимся евреям и, сверх того, обязать всех женихов и невест, желающих получить разрешение на брак, выдержать экзамен по этому учебнику при уездной полиции (14 декабря 1810). Вскоре появился в свет этот немецкий учебник под заглавием: «Bne-Zion, ein religiös-moralisches Lehrbuch fur die Jugend israelitischer Nation», причинивший немало хлопот еврейской молодежи. Женихи и невесты, часто не понимавшие по-немецки, должны были заучивать катехизис «Бне-Цион», чтобы удостоиться семейно­го счастья. Эта «реформа» энергично проводилась в течение следующей эпохи реакции (1815—1848 г.) и породила немало трагикомических эпизодов.

Занимая должность цензора еврейских книг, Гомберг предложил правительству план цензурной чистки еврейской литературы, пахнувший доносом (1811). По этому проекту не должны пропускаться цензурою следующие произведения: новые молитвы (кроме молитвы за императора), «каббалистические» произведения (тут имелась в виду, главным образом, новая хасидская литература); проповеди, не содержащие нравственных поучений или уснащенные талмудическими рассуждениями; новые книги талмудско-раввинского содержания (ибо и старых слишком много — поясняет автор проекта); биографии раввинов, ничего не творивших вне области Талмуда; легенды о чудотворцах (цадиках). Гомберг предложил также созвать раввинов из Богемии, Моравии, Венгрии и Галиции, чтобы решить вопрос об исключении из талмудических и молитвенных книг всех мест, оскорбительных для неевреев. Сам Гомберг составил для австрийской цензуры индекс еврейских книг, которые он считал неблагонадежными с государственной точки зрения. В воздаяние за все заслуги, император Франц назначил Гомберга инспектором еврейских училищ в Богемии (1814), где этот апостол полицейского просвещения оставался до самой своей смерти (1841).

Принудительная повинность просвещения исполнялась галицийскими евреями так же плохо, как и навязанная им личная воинская повинность. Тревога, вызванная ею в еврейской массе, была в Галиции гораздо сильнее, чем в Богемии и Моравии, где все-таки немецкий язык был более распространен среди евреев и не было такого хасидского фанатизма, как в бывшей польской провинции. Несмотря на то, что еврейских солдат из Галиции назначали только в обозные команды, сама служба в армии, в чуждой и частью враждебной среде, связанная с нарушением религиозных обрядов, вызывала панический страх и заставляла родителей всяческими способами укрывать