любит сына. И Ричарда любила, невзирая на пьянство и предательство.

Хочешь, лучше расскажу забавные и нелепые истории?

Буду рассказывать то, что вспомнится, без разбора, просто чтобы поднять настроение тебе ТАМ и мне здесь, а то мои воспоминания о своей жизни получаются уж очень мрачными, я знаю, ты темные цвета любишь только в одежде, а в жизни, наоборот, – яркие краски.

Мы с Ричардом отдыхали после «Вирджинии Вульф» на своей яхте, названной в честь трех дочерей – «Кализма» – Кейт, Лиз, Мария, частенько бросая якорь в Портофино, где у Рекса Харрисона и Рейчел Робертс была очаровательная вилла (на ней, еще не достроенной, мы с Ричардом прятались от папарацци). Однажды там появился Джозеф Лоузи, вознамерившийся снять фильм по пьесе Теннесси «Повозка молочника здесь больше не останавливается». Пострадавший из-за своих левых взглядов в Америке, режиссер теперь пытался подняться в Европе. Мы прекрасно понимали, что Лоузи нужны деньги, но нас вся эта возня не касалась, хотя деньги были – Бартон только что получил чек на сумму больше миллиона за прокат «Укрощения строптивой», который, кстати, использовал в качестве закладки в книге. Увидев столь варварское обращение с огромными денежными средствами, Лоузи попросил выпить.

Вот чего у нас всегда было вдоволь, и не только в тот день, но и следующие несколько. Не привлечь к загулу Рекса и Рейчел грешно, а уж когда появился еще и сам Теннесси со своим другом Билли Барнсом, злой, как черт, и желавший не просто выпить, а напиться до смерти, вечеринка плавно растянулась на трое суток.

Мы даже не помнили, как переместились на нашу яхту, где выпивки хватило бы на компанию в десять раз большую на целый месяц.

Удивительно, но сильнее всего перебрал не Теннесси и даже не Бартон, а… Рейчел. Главным объектом выражения ее недовольства стал несчастный муж. Харрисон получил такую порцию гадостей, какой даже нам с Бартоном хватило бы на неделю скандалов. А потом Рейчел решила, что пришла пора поговорить с нашими собаками! С перепоя возомнив, что вполне владеет собачьим языком, она опустилась на четвереньки и принялась лаять. Что уж там поняли из ее пьяного тявканья наш О’Фи и ее Омар, не знаю, но присоединились и лаяли уже в три голоса.

Никакие уговоры не могли заставить Рейчел угомониться, прямо с четверенек вперемежку с тявканьем она высказала все, что думала о предыдущих женах Харрисона, а потом и о нынешней жизни тоже. Внимательный слушатель узнал бы немало занимательного о Рексе Харрисоне, всех присутствующих и еще много о ком… Хорошо, что внимательных в конце третьих суток беспрерывных излияний быть просто не могло. Но мы все равно радовались, что находимся на борту «Кализмы», экипаж которой умеет быть глухим в подобных случаях.

Орали все наперебой, Рейчел и собаки беспрестанно лаяли, стоял настоящий бедлам. Я не помню, когда вдруг согласилась сниматься в новом фильме Лоузи, правда, даже в совершенно невменяемом состоянии сумела донести до режиссера главную мысль: только вместе с Ричардом! Стоило Теннесси в ответ взвыть: «Ни за что!», как трехголосый лай обратился в его сторону. Боясь быть покусанным то ли нашим пекинесом, то ли старичком Омаром, то ли самой Рейчел, он замахал руками:

– Согласен!

Кажется, самым трезвым среди нашего сброда был Лоузи (правильно, ему нужны деньги, а у нас они были), он умудрился внушить мне другую мысль:

– Крошка, ты слишком растолстела. Особенно сзади.

Позже Лоузи рассказывал, что я секунд десять сосредоточенно смотрела ему в лицо, потом сделала несколько попыток резко повернуться, всякий раз с трудом удерживаясь на ногах. Едва успев поймать меня после третьей попытки, Лоузи поинтересовался:

– Зачем?

– Хочу посмотреть на себя сзади.

Теперь уже Лоузи несколько секунд тупо изучал мою физиономию, а потом серьезно заявил:

– Не получится. Просто поверь мне на слово.

Но я еще пару раз попыталась. Убедившись, что поворачиваюсь недостаточно быстро, чтобы собственными глазами увидеть свой растолстевший зад, махнула рукой:

– Это из-за роли Марты. Похудею.

– Соль.

– Что? Где?

– Добавляй в пищу французскую соль.

– И торчать на горшке?!

В общем, мы согласились, Лоузи договорился с Теннесси, что тот изменит сценарий, чтобы мы могли играть главные роли, там были проблемы с возрастом героев, я только что сыграла толстую старую Марту, и мне вовсе не хотелось изображать из себя еще и семидесятилетнюю старуху в этом фильме. А для Ричарда герой оказался слишком молод.

Так во время пьянки мы оказались втянуты в странный фильм, который в прокате назывался «Бум». А я действительно похудела, хотя далось мне это нелегко.

Кстати, именно тогда мы переименовали «Одиссею» в «Кализму». Услышав новое название, Теннесси удивленно приподнял бровь:

– Это еще кто?

– Кейт, Лиз и Мария, каждой из трех дочерей по слогу в порядке старшинства.

Яхта стоила немало, а ее ремонт под наши вкусы еще больше, но Ричард посчитал, что это все равно выгоднее отелей. К тому же у нас теперь был плавучий дом, который нам самим очень нравился! Правда, находились друзья, которые говорили, что это не дом, а плавучая гостиница для наших приятелей. Действительно, «Кализма» всегда бывала полна гостей, но такова наша жизнь.

А хочешь, я тебе расскажу еще забавные случаи?

Мы были в Дубровнике, где Ричарду какого-то черта приспичило играть Тито в дурацком фильме «Битва на Сутьеске» (боже, что за название!). Продюсер фильма Никита Попович предложил придумать и мне небольшую роль, но я категорически отказалась. Не хватало еще ползать по горам, изображая героиню. Нет уж, мне куда уютней на яхте.

Наша яхта бросила якорь немного южнее Дубровника, и начались мучения. За Ричардом и его гримером Роном ежедневно прилетал вертолет, чтобы доставить в горы на съемочную площадку. Ричард все время ныл, что это страшно тяжело и даже опасно, потому что вертолету приходится крутиться между гор. Я фыркала:

– Ты же герой! Если не в жизни, то хотя бы по роли!

Он огрызался:

– Твоему Тито не приходилось летать вертолетами.

Я могла бы возразить, что Тито не мой, а его, я не напрашивалась в этот фильм, но Ричарду и без того тошно, он уже довольно долго изображал из себя трезвенника, пытаясь заменить виски и коктейли чаем и кофе. Слабая замена, по себе знаю…

Что на меня нашло в то утро, не знаю, но увидев, как парни поднимаются в вертолет, я вдруг заорала:

– А ну вылезайте оттуда!

– Что?!

– Выходите оттуда, я сказала!

– Лиз, что на тебя нашло?

Я действительно что-то чувствовала. Ничего особенного, просто