– Вы никуда не собираетесь вечером? – осведомился я.

– Нет, мы дома, у нас соберется несколько друзей, – сказала она. – Будем рады вам, Август…

– Я приду часам к десяти, – сказал я. – Кланяйтесь от меня профессору.

Я хотел обезопасить себя от неожиданного вторжения Янковской.

Вскоре после ухода Марты раздался звонок, я открыл дверь и увидел перед собой… Гашке!

Пронин быстро вошел и торопливо закрыл дверь.

Мы даже не поздоровались.

– Что-нибудь изменилось? – спросил я. Он, не раздеваясь, прошел в гостиную.

– Готовы? – спросил он. – Что собираетесь делать?

– Железнов говорил, что он докладывал вам, – ответил я. – В половине восьмого заберу его у «Даугавы», и сразу же двинем в Лиелупе.

– На чем? – нетерпеливо перебил меня Пронин.

– На моей машине, – сказал я. – Все подготовлено, машина заправлена…

– Далеко ли только уедете? – насмешливо спросил Пронин.

Они-таки появились, непредвиденные обстоятельства, которые предвидел Пронин!

– В связи с участившимися налетами советской авиации отдано распоряжение не выпускать из города ни одной машины без специального досмотра, – сказал Пронин. – И есть особое указание, касающееся вашей машины. Усилены контрольные посты, предупреждены полицейские. Вас задержат, как только вы очутитесь на окраине.

– Что же делать?! – воскликнул я. – Как вы это узнали?

Пронин укоризненно на меня поглядел:

– А для чего, вы думаете, находится Гашке в гестапо? Распоряжение было отдано еще вчера. Польман – хороший оперативный работник. Он приказал во что бы то ни стало найти Чарушина и установить наблюдение за вашей машиной.

– Значит, все провалилось?

– Нет, не значит, – сказал Пронин. – Укрыть вас, конечно, мы бы смогли, но самолет вызван, сделает посадку. Риск увеличился, людей подводить нельзя, надо добиваться успеха…

И тут-то вступили в действие «подставные лошади» Пронина, о которых он обещал позаботиться!

– Свободно передвигаться, да еще ночью, могут только военные машины и машины гестапо, – сказал Пронин. – Ни одной из таких машин у нас нет. Но вы получите машину, которую никто не посмеет остановить…

Пронин на мгновение замолчал, прежде чем удивить меня своими словами.

– Вы поедете в Лиелупе на машине гаулейтера, – сказал он. – На машине самого Розенберга! Она подойдет к вашему дому в половине восьмого, может быть, чуть позже. На шофера можете положиться. Захватите у «Даугавы» Железнова и поедете в Лиелупе. Самое трудное – достать машину, но, думаю, удастся. В машине будет находиться дама, она поедет вместе с вами. По дороге вы высадите даму по ее указанию. Шофера возьмете с собой. Рассчитывайте на него как на самого себя…

Пронин замолчал.

Очевидно, он еще раз взвешивал принятое им решение.

Я не видел Пронина таким. Дымка задумчивости пробежала по его лицу, затем он пристально глянул мне в глаза, точно еще раз взвешивая, чего я стою. И потом уже, отогнав от себя все сомнения, протянул мне руку.

– Вот что, майор Макаров, слушайте внимательно, – тихо произнес он. – Есть еще одно дело. Не через Железнова, а лично хочу я вам дать это поручение. Вам доверяется задание особой государственной важности…

Он достал из кармана небольшой сверток.

Это был какой-то предмет, похожий на большой металлический портсигар, к которому проволокой был привязан плотный серый пакет.

– Здесь документы исключительной важности, – объяснил Пронин. – Их содержание вам не должно быть известно, впрочем, как и мне. Я сам имею только очень приблизительное представление о бумагах, находящихся в пакете. Чем скорее они очутятся в Москве, тем лучше. Для их пересылки не жалко направить любого человека. Я остановил свой выбор на вас. Вы отдадите их в штабе армии, и оттуда они уже сами перешлют их. Но…

Пронин осторожно протянул мне сверток, указал на запор портсигара, обычную металлическую кнопку, украшенную темным зеленоватым камешком.

– Эта небольшая бомбочка имеет достаточно большую взрывную силу, – объяснил он. – Держите ее в кармане, не забывайте о ней ни на секунду. Могут произойти самые непредвиденные вещи, может возникнуть угроза, что вы попадете в руки противника. Так вот учтите: сверток в руки противника попасть не дол­жен. Прежде чем это произойдет, вы нажмете кнопку, бросите сверток, и через секунду от документов не останется ничего.

Он опять заглянул мне в глаза:

– Понятно, майор Макаров?

– Так точно, – сказал я. – Прежде чем меня задержат, нажать кнопку.

– Так помните, вам вверена государственная тайна, но говоря уже о многих жизнях…

Теперь мне стали понятны некоторые недомолвки Пронина при разговоре о моем отъезде из Риги: должно быть, он и согласился на мой отъезд, имея в виду это поручение…

– Есть, товарищ начальник, – сказал я. – Враг к этому пакету не прикоснется.

– Ладно, – ответил Пронин. – Я вам верю. Но, смотрите, берегите себя…

Он заботливо посмотрел на мой карман, где очутился столь опасный и драгоценный сверток, и ободряюще кивнул.

– И еще вот что, – сказал на прощание Пронин. – Запомните мой совет. В нашей работе излишняя торопливость погубила не одного хорошего человека. Все надо взвесить и обдумать. Но порой наступает момент, когда уже некогда оглядываться. Сейчас как раз такой момент. Теперь только вперед, все время вперед. Помните: темп, темп! Теперь это решает успех дела. Понятно?

– Понятно, товарищ майор, – сказал я.

Он еще раз кивнул и, что-то вспомнив, с любопытством взглянул на меня.

– Да, а пуговицу свою вы не забыли? – с усмешкой спросил он.

– Нет, она при мне, – сказал я. – Сувенир генерала Тейлора!

– Ну, не совсем сувенир, – заметил Пронин. – Не возлагайте на нее больших надежд, но на всякий случай держите под рукой. Не зря же вам ее дали. Может статься, она сослужит свою службу.

Пронин выглянул в окно.

– Никого, – облегченно сказал он. – Пойду!

– Все-таки вы рискуете, товарищ майор, – упрекнул я его. – Заметят – несдобровать.

– Не волнуйтесь, я человек осторожный, – хладнокровно сказал Пронин. – С вашей квартиры снято наблюдение. Я немного в курсе оперативной деятельности гестапо. Все агенты брошены на поиски Чарушина. Немцы не слишком доверяют вам, но не подозревают того, что вы русский. Они убеждены, что после провала вашего шофера вы притаитесь и некоторое время носа не высунете на улицу… А что касается каких-нибудь случайных встреч, иногда приходится рисковать…