Вытирая руки полотенцем, с кухни пришел Олег, критическим оком оглядел потуги Турецкого, скривил губы в усмешке.

— Да-а… Слышь, ма, ты же говорила, что восемь гостей пригласила, а тут девять тарелок. Зачем?

— Ой, да ну шо вы, хлопцы! Да я разве знала? То ж в самый последний момент выяснилось, будь он неладен!

— Ты о ком, ма? — крикнул Олег на кухню, понимая, что мать не сильно довольна присутствием этого девятого гостя.

— Да есть такой… Ни в жизнь бы не позвала, а он сам напросился, и послать его неудобно. Ну и черт с ним, закуски хватит!

— Ничего себе хватит! — восхитился Турецкий. — Еще и на целый эскадрон останется…

— Вы, хлопчики, давайте-ка проверьте приборы, да про хлеб не забудьте, вечно забываю! А я пошла переодеваться!

— Ма! — засмеялся Олег. — Надеюсь, ты погоны сегодня не станешь на себя напяливать?

— Да какие там погоны! Сдались они мне!

Ох, лукавит Шурочка! Как же, сдались… Всю жизнь к ним топала. Правда в другом: когда притопала, оказалось, что все это, наверно, уже никому не нужно. Однако генеральская пенсия все-таки несколько выше полковничьей, как ни крути. А славной русской бабе под хохлацким соусом хоть бы на пенсии пожить по-человечески…

Раздалась соловьиная трель — такой звонок на двери у мадам Романовой, — и в квартире появилось молодцеватое семейство Грязновых, и с ними… ну да, конечно, как же это Турецкий не сообразил, почему эта семейка поднялась на крыло так рано, — с ними была Танечка Грибова, лукаво поглядывающая на Турецкого, словно между ними было нечто такое, о чем ведали только они. Ну и хитра же, бестия… Грязновы выглядели по-своему празднично, а вот Таня — у Турецкого не было подходящих слов, чтобы выразить свое восхищение. Интересно, каково сегодня будет Косте, когда Славка представит ему этот великолепный образец, менее всего предполагающий причастность к юриспруденции. Даже у Олега отвисла челюсть.

Конечно, если женщину одеть соответствующим образом и поставить на изящные высокие каблучки, может получиться нечто этакое, от чего мужчины соглашаются на адские мучения в загробном мире, а не на райские кущи с распевающими в них ангелицами. Подлое дело — завидовать другу, но что поделаешь, если вопреки желанию сама по себе взяла да и наклюнулась у Саши не очень благородная мыслишка: а ведь наверняка не просто за так предоставил ей возможность ночевать в офисе ее шеф… Да, Александр Борисович, добавь еще к этому, что он, поди, и сам с удовольствием ночами диктует ей свои «мемуары». Мысли стали принимать совсем уже вольный оборот, и Турецкий резко осадил себя: молчал бы уж в тряпочку и на чужой виноград не заглядывался…

Он сделал себе строгий выговор с… предпоследним предупреждением и запоздало сообразил, что, судя по реакции Шурочки, Таня не могла быть девятым гостем. Во-первых, она никак не могла «напрашиваться», а во-вторых, была совсем не мужеского пола. Тут глубокие сопоставления прервал Денис, который бесцеремонно потянул его за рукав на балкон — покурить.

— Но ведь ты же не куришь, — с иронией возразил Саша, понимая этот маневр Грязнова-младшего как шаг по отвлечению слишком пристального внимания к выдающимся Танечкиным прелестям.

— Вам, дядь Саш, надо. Пойдемте.

— Ах, мне? Ну конечно… А как же иначе! — Из мелкого чувства мести Саша предложил и Грязнову-старшему составить им компанию. К удивлению, тот охотно согласился.

На балконе дул противный, холодный ветер. Денис притянул к себе дверь, и они остались втроем.

— Вообще-то, Саня, я не хочу вам мешать. Если будет желание или нужда, сам расскажешь. А от Дениски я так ничего и не добился, сколько ни пытал его. Так и не знаю, чего он гонял в библиотеку.

— Сейчас все узнаете, — пообещал Денис. — Я как раз тоже хочу, чтобы вы послушали, чего я раскопал.

— Ну тогда, — сказал Слава, закуривая, — давайте не будем проедать время, а то еще кто-нибудь явится и к нам на балкон вылезет. Ты слышал, оказывается, Шура двух милицейских пригласила. Ну, одного ты прекрасно знаешь, а вот второй… Ладно, черт с ним, валяй, Денис.

— Значит, дядь Саш…

— Исключительно в домашних условиях, Денис, — строго поправил его Грязнов. — Он тебе никакой не дядя, а старший следователь…

— Да брось ты, Славка, считай, что мы дома, — успокоил Саша.

— У них там столько газет, что можно голову себе сломать. Представляете, в каждом маленьком городишке, который меньше любой нашей деревни, своя газета выходит. Да еще у них есть вечерние выпуски, специальные тематические издания, словом… — Денис взмахнул руками. — Хотя и у нас теперь не меньше. Но трудность в том, что все они очень толстые. Я просмотрел в газетном фонде только за две последние недели и — сдох совсем. «Франкфуртер альгемайне», «Франкфуртер рундшау», «Бильд» и прочие. Как я сказал, с вечерними выпусками. Но это центральные издания региона. И у них там тоже преступлений хватает. Кстати, сейчас все они пишут о совершенно черной, по-нашему, бытовухе. Потом расскажу.

— Ты давай о главном, — поторопил его Турецкий, потому что стало совсем холодно в пиджачке-то.

— Я помню, что вам про банки. По этой теме я целый кейс вырезок принес. Я сначала стал делать копии, у них там ксерокс имеется, но они шкуру дерут за каждую копию. Ну и стал я тогда просто вырезать то, что может понадобиться.

— Денис! — возмутился, но не очень Грязнов-старший.

— А чего? Я бритовкой, аккуратненько. Да у них там, дядь Слав, каждой газеты — по нескольку экземпляров. Перебьются. Нам же нужнее. А потом, если бы я все на ксерокс таскал, то и до утра бы не управился. В общем, набрал я, сколько успел. Второй раз туда теперь — сами понимаете. Кое-что у меня с собой есть. А одну, это из «Кронбергер цайтунг», я сейчас покажу, вот, я фломастером обвел. Кронберг — это городок под Франкфуртом, километрах в пятнадцати от него на северо-запад, я по карте смотрел. Нате, глядите.

— На балконе было темновато, но в слабом свете люстры в комнате, за тюлевой занавеской, все же можно было разобрать латинские буквы и прочитать два подчеркнутых зеленым слова: «Goldenes Jahrhundert».

— Понимаете, дядь Саш, это «Гольденес Ярхундерт». Вот слушайте: «Вчера, в районе одиннадцати часов вечера… — начал медленно переводить Денис, — так… одиннадцати часов вечера… произошел взрыв автомобиля»… Ну, не совсем так, дядь Саш, давайте я пока своими словами, а вечером дома точно вам переведу, ладно?

— Давай, давай, Денис.

— В общем, при взрыве пластиковой бомбы в автомобиле марки «Ягуар» погиб директор банка… нет, директор филиала банка…

— «Золотой век»? Так, Денис?

— Во, дядь Саш, точно! Герр Манфред Шройдер, директор филиала банка «Золотой век», штаб-квартира которого находится в России. Преступники пока не установлены, но предполагается, что это дело рук русской мафии, которая сейчас вышла на мировые просторы. Это они так пишут, дядь Саш, почти дословно. Ну а нюансы я переведу дома.