Жена умело взяла его сзади за локти и за ноги и перевернула на левый бок.

Рядом с ним на траве скопилась неприятная рыхлая лужица, но жена Маки была готова к такому исходу и всегда носила с собой платок, которым сразу же обтерла губы супруга, а потом, когда он успокоился, помогла ему подняться с земли.

Такая непредрасположенность Маки к общению с холоднокровными тварями значительно осложнила тщательно подготавливаемую научную экспедицию на остров Формоза. К счастью, супруга всегда спешила на помощь: только Маки указывал на интересующий его спесимен, как она захватывала змею специальной палкой с зажимом и пересаживала ее в полотняный мешок.

Зеркало номер 0

Визит в город мертвых

Я умерла, как только узнала: он умер.

Когда я получила осязаемую справку о смерти, невидимый вирус по воздуху передался и мне, и я навсегда потеряла покой.

Привязанная к нему скрытой нитью, продетой сквозь ткань времен, я больше не была ни жива, ни мертва, существуя на грани миров. Одновременно я была движущимся трупом, который, вдохнув запах смерти, больше не собирался общаться с миром живых, — и живым телом, которое, несмотря на обоняние, так и не получило доступа в духовный мир мертвых.

И все же существовал способ, позволяющий мне туда заглянуть — мои повторяющиеся с кошмарной константностью сны.

В одном из таких снов я попадала в незнакомый мне город с фабричными — или крематорскими — трубами, кажущийся безжизненным и полупустым. Я ехала на машине: вокруг были серые дома и асфальт, но кроме одного-двух обнявших фонарь черных подростков в белых футболках, никто не попадался мне на глаза.

Нескончаемое городское пространство напоминало индустриальную окраину без людей, и дома там были в виде кубов или призм: приземистые, с низкими затемненными окнами и небольшими, еле различимыми в стене дверями.

Город казался мертвым и абсолютно безлюдным, но стоило мне вглядеться, как я поняла, что на пороге каждого дома стоял человек. Один держал в руках альбом, у другого была палитра и кисти, третий рассыпал по полу карандаши, четвертый развешивал на крыльце рисунки баталий и лошадей, пятый упражнялся в пианинной игре.

У меня пропал аппетит. Любой истощенный физически человек притягивал мой пристальный, изучающий взгляд. Несмотря на то, что я прошла уже несколько тестов, мне не переставало казаться, что я тоже больна.

Словно в ответ на мои мысли, мне приснился очередной сон: небольшая комната и в углу — кровать, покрытая одеялом. Я знала, что под одеялом был он.

Одеяло чуть-чуть колыхалось, как будто человек под ним дышал. Вдруг оно стало абсолютно бездвижным, и я поняла: его больше нет.

Боясь заразиться, родственники вынесли вон постель и одежду и все сожгли.

Даже во сне я поразилась: только что тут был человек и лежало его одеяло, и была застелена такая уютная и теплая постель. И теперь все это выносят из комнаты, как нечто позорное, нечистое, мерзкое.

Как будто стыд существовал в лейкоцитах. Как будто зараженная кровь совершила опасное преступление. Как будто ослабленное тело являлось убийцей.

Позор и преступление лимфы. Грех эритроцитов и грязь белых телец.

Предательство кожных покровов, пропустивших врага!

Тело Света Любви с прячущимся в нем вирусом — возбудителем смерти — больше не было божественным священным сосудом. Как будто изменения в иммунитете превратили человека в греховную тварь.

Мертвого остерегались. Об истинной причине смерти нельзя было говорить.

Как будто вирус, как Библия, нес с собою мораль.

Как будто он атаковал только тех, кто приветствовал зло.

Я была ни менее грешна, ни более чистоплотна.

Я была такой же как он — тем не менее, несмотря на мою беспечность и глупую юность, мне повезло.

У нас были схожие вкусы в искусстве; наши друзья иногда говорили о нас, что мы «соулмэйтс», духовные близнецы.

Моя жизнь без него была скудна и бедна, но судьба надела на меня невидимый презерватив, прозрачный тайный колпак, таким образом сведя шанс зараженья к нулю.

Что, в сущности, подтверждало: она, как и вирус, была абсолютно слепа.

* * *

Свадебные обычаи Персии

Персидскую свадьбу играют в убранном цветами зале.

На полу, «лицом» к восходу солнца, кладут скатерть «Софрех-йе Агхд».

В соответствии со старинным зороастрийским обычаем, на Софрех-йе Агхд ставят зеркало «Аайенех-йе Бахт», в котором жених и невеста могут увидеть судьбу.

По обеим сторонам зеркала ставят подсвечники: они символизируют яркое будущее семейной пары.

На скатерть ставят поднос с семью разными травами, которые будут оберегать молодоженов от сглаза. Маковые зерна отгонят вредителей. Ладанное масло сожжет недоброжелательных духов. Соль ослепит злой мерзкий глаз.

На поднос также кладут дикий рис, анжелику, семена полевой чернушки, чаинки.

Корзинка с раскрашенными яйцами и раскрашенным миндалем, грецкими орехами и фундуком символизирует плодородие. Часто на скатерть ставится чашка с розовой водой, источающей аромат, а также пиала из сахара, чтобы усластить жизнь.

Кроме того на скатерть кладется иголка и семь катушек с разноцветными нитками — кто-то считает, что иголка нужна, чтобы зашить злословящий рот матери жениха; кто-то надеется, что она предназначена для того, чтобы сшить вместе две жизни.

На скатерть кладется раскрытый на середине Коран.

Зеркало номер 12

Невидимый вирус

Следующие две недели после того, как я узнала про СПИД, стали кошмаром.

Всплыл в памяти эпизод: молодая медсестра в роддоме случайно укололась иголкой, которой брала кровь у меня; обессиленная родами, я этого не заметила, но когда ужасное тужение и выпихивание напряженного тельца закончились, ко мне подошла какая-то женщина без халата и бесцеремонно сунула мне в нос документ.

— Что это? — не понимая, зачем прямо в постели, когда кружится голова и ночная рубашка запачкана неопрятными пятнами, подписывать какие-то бумажонки, спросила я.

— Подпишите: нам нужно ваше согласие на то, чтобы мы проверили кровь. Наша медсестра могла от вас заразиться. Возможно, у вас ничего нет — но на всякий случай нужно проверить. Мало ли что!

В недоумении я принялась перебирать все ситуации, когда могла подхватить какой-нибудь вирус. Моя температура повысилась, то ли от бури гормонов, то ли воспоминаний о прошлом, так как неожиданно мне пришло в голову, что встреча с любым человеком могла таить в себе смерть.

Случайно уколовшаяся медсестра боялась меня, ее начальница боялась за медсестру, я боялась за то, что плохо знала себя.