справа, выглядели совсем еще новыми, но по мере удаления на левый фланг они утрачивали свой парадный облик, становились потрепанными и старыми.

Констанция смотрела на свои дневники, положив руку на краешек ниши. При этом ее движении рукав платья сполз вниз, обнажив длинный ряд мелких заживших шрамов на предплечье — двадцать или тридцать одинаковых следов, выстроившихся параллельно друг другу.

Еще раз вздохнув, она отвернулась. Затем погасила свет и, быстро помолившись в темноте, подошла к кровати, легла и повернулась лицом к стене. Она лежала с открытыми глазами, готовясь к ночным кошмарам, которые непременно ее посетят.

Глава 43

Виола Маскелене сняла свой багаж с карусели в аэропорту Кеннеди, наняла носильщика. Тот погрузил чемоданы на тележку, и она прошла через таможню. Время было за полночь, и осмотр прошел быстро. Усталый таможенник задал ей несколько дежурных вопросов, поставил штамп в ее британский паспорт и отпустил.

В зоне прибытия собралась небольшая толпа. Виола остановилась, осмотрела толпу, пока не заметила высокого мужчину в сером фланелевом костюме, стоявшего чуть поодаль. Она узнала его тотчас: так велико было сходство с братом — тот же высокий гладкий лоб, орлиный нос и аристократическая манера держаться. Увидев человека, столь сильно похожего на Пендергаста, она почувствовала, как невольно забилось сердце. Впрочем, были и отличия. Он выше и не такой худой. Сложение его, пожалуй, несколько тяжеловато, но черты лица острее. Скулы и надбровные дуги более выражены. Все это, вместе взятое, придавало лицу любопытную асимметрию. У него были рыжеватые волосы и густая, аккуратно подстриженная борода. Но самое сильное отличие в глазах: один его глаз зеленовато-карий, а другой — сизо-голубой.

Она улыбнулась и помахала рукой.

Он тоже улыбнулся и вальяжной походкой пошел к ней. Сжал ее ладонь обеими руками, прохладными и мягкими.

— Леди Маскелене?

— Зовите меня Виола.

— Виола, я очарован.

Голос, как и у брата, бархатистый, и выговор южный, хотя манера говорить почти такая же небрежная, как и походка. Слова произносились четко, но окончания словно бы обрубались. Все это производило необычайное, почти странное впечатление.

— Приятно познакомиться с вами, Диоген.

— Брат говорил о вас как-то загадочно, но знаю, он ждет вас с нетерпением. Это ваш багаж?

Он щелкнул пальцами, и носильщик кинулся к ним со всех ног.

— Отнесите багаж леди к черному «линкольну», припаркованному у входа, — сказал ему Диоген. — Багажник открыт.

Двадцатидолларовая бумажка появилась в его ладони, словно по волшебству, но носильщик так загляделся на Виолу, что едва ее заметил.

Диоген снова повернулся к Виоле.

— Как долетели?

— Ужасно.

— Прошу прощения, что не мог предложить более удобный рейс. Сейчас у брата очень хлопотное время, вы, наверное, знаете, а служащие, устроившие поездку, были не слишком расторопны.

— Неважно. Самое главное, я уже здесь.

— Вы правы. Ну что, пойдем?

Виола оперлась на предложенную руку. Она оказалась удивительно сильной, мускулы твердые, словно стальные. Полная противоположность мягким, небрежным движениям.

— Вас ни с кем не спутаешь: сразу видно, что вы — брат Алоиза, — сказала она, когда они вышли из багажного отделения.

— Я рассматриваю это как комплимент.

Через вращающиеся двери вышли на улицу. В лицо пахнул холодный воздух. На дорожках блестел свежевыпавший снег.

— Брр! — сказала Виола и передернула плечами. — Когда я уезжала, на Капрайе были благословенные двадцать градусов. А здесь варварство какое-то.

— Вы, должно быть, имели в виду двадцать градусов по Цельсию, — подмигнул ей Диоген. — Как я вам завидую — вы можете жить там круглый год. Мой автомобиль.

Он открыл для нее дверь, обошел машину, дождался, когда носильщик закроет багажник, и уселся сам.

— На самом деле живу я там не круглый год. Обычно в это время я в Луксоре — работаю на раскопках в Долине Царей. Но сейчас, в связи с неблагоприятной обстановкой на Среднем Востоке, у меня возникли проблемы.

Диоген плавно отъехал от тротуара и влился в поток машин, следовавших к выходу из аэропорта.

— Египтолог, — сказал он. — Как интересно. Я и сам провел некоторое время в Египте. Был младшим сотрудником в экспедиции фон Херцгарда.

— Не в той ли, что искала в Сомали алмазные копи царицы Хатшепсут? В той, где Херцгард был найден обезглавленным?

— В той самой.

— Как увлекательно! Мне бы хотелось побольше узнать об этом.

— «Увлекательно» — вы, пожалуй, употребили точное слово.

— Верно ли, что Херцгард отыскал копи Хатшепсут, после чего его и убили?

Диоген тихо рассмеялся.

— Я в этом сомневаюсь. Вы же знаете, как распространяются подобные слухи. Царица Хатшепсут интересует меня куда больше, чем эти мифические копи. Она — единственная женщина-фараон. Да вы о ней сами все знаете.

— Удивительная женщина.

— Она предъявила свои права на власть, заявив, что ее мать спала с богом Амоном. Как гласит знаменитый текст? «Амон увидел царицу, спящую в своих покоях. Приятный аромат, исходивший от него, обнаружил его присутствие, и она пробудилась. Амон предстал перед ней во всем своем божественном великолепии. Царица заплакала от радости при виде его силы и красоты и отдалась ему».

Виола была заинтригована. Диоген, похоже, не меньший эрудит, чем его брат.

— Расскажите мне, Виола, что за работу вы ведете в Долине Царей?

— Мы раскапываем могилы царских писцов.

— А сокровища находите — золото или, что еще лучше, драгоценные камни?

— Нет, их там нет. Разграбили еще в древности. Мы ищем таблички с текстами.

— Что за чудесная профессия — египтология! Похоже, мой брат предпочитает интересных женщин.

— Сказать по правде, я едва знаю вашего брата.

— На этой неделе все изменится. Не сомневаюсь.

— С нетерпением жду этого. — Она чуть смущенно рассмеялась. — Все еще не верю, что я уже здесь. Моя поездка — такой… каприз. Это загадка, а загадки я люблю.

— Алоиз — тоже. Чувствуется, что вы созданы друг для друга.

Виола почувствовала, что краснеет, и быстро переменила тему.

— Знаете ли вы, над каким делом он сейчас работает?

— Сейчас у него самое трудное дело за всю карьеру. К счастью, оно почти окончено. Сегодня наступит развязка, и он будет свободен. Это дело о серийном убийце, человеке воистину безумном. Тот по разнообразным темным причинам возненавидел Алоиза. Он убивает людей и дразнит брата тем, что он неспособен его поймать.

— Как ужасно.

— Да. Брат вынужден был уйти в подполье. Ему выгодно, чтобы все считали его убитым, а сам он тем временем занимается расследованием.

— Я тоже думала, что он погиб. Мне сообщил об этом лейтенант Д'Агоста.

— Только я знал правду. И помог ему после того итальянского приключения, поставил на ноги. Спас