которой высовывались длинные чёрные языки. Жорк и Тирк подхватили в одну руку крюки, в другую мечи и побежали в атаку. Третий крюк пока остался лежать на месте.

Жорк бежал и еле успевал отмахиваться от мерзких чёрных языков, стоило один такой обрубить, как он втягивался в пасть и снова высовывался, как ни в чём не бывало. Парень выбирал момент, он хотел закинуть крюк поглубже. Вот его пытается схватить язык сверху, он пропускает его и позволяет себя схватить. Несмотря на сталь доспехов, Жорк чувствует, как треснули ребра, он ещё жив, нужно лишь немного потерпеть. Его отрывает от земли, проносит по воздуху, и вот он уже видит пасть. Жорк попытался расставить ноги и упереться, почувствовал, как начали трескаться мышцы от напряжения, рубанул мечом и отрубил мерзкий язык, замахнулся крюком и закинул его в пасть поглубже, сверху ещё добавил ногой. Тварь зарычала от боли, в Жорка выстрелил поток крови, а потом от силы удара его откинуло в сторону. Пролетев немного, он упал и потерял сознание.

Тирк прорывался к твари, он размахивал мечом, взмахивал крюком и, как мог, отбивался от захватов языками. Расстояние в несколько метров показалось дорогой, длиною в жизнь. Он рубил, рубил, рубил... Пальцы медленно задеревенели на рукоятке меча, но воин продолжал продираться, то и дело его взгляд сталкивался с красным глазом, но Тирк лишь усмехался в этот момент. Огромный монстр злился от его присутствия, воина веселило подобное, радовало и лишь сильнее распаляло. Безумный танец стали продолжался, с трудом, с болью, вопреки своим возможностям Тирк двигался вперёд. Осталась пара шагов, перед ним уже раскрывается пасть, и из неё выстреливает стремительно мчащийся язык. Мужчина с большим трудом уворачивается в сторону, и накидывает крюк, чтоб цепь смогла обернуться вокруг чёрной плоти. Тварь резко пытается втянуть язык назад, и в глубь пасти умчался и крюк. Рёв боли. Тирк пользуется мгновением, подскакивает ближе и всаживает меч в один из глаз по рукоятку, удар кулака – и меч полностью скрывается в плоти демона. Удар языком по невероятно кусачей добыче – воин пролетает десяток метров и ударяется о стену.

Нард подхватил третий крюк и стал пытаться прорваться к твари, вот она в первый раз дёрнулась от боли, Жорка откинуло в сторону второй раз, и второй его друг замирает у стены. Тварь дёргается, но крюки лишь глубже проникают в плоть, и натягиваются цепи. Тварь видит Нарда и крюк в его руках, она обрушивает на него весь свой гнев. Мужчина с трудом успевает отбиваться от сотен чёрных жгутов. Понимая, что прорваться не выйдет, Нард перехватил меч и метнул, секунда полёта – и прямое попадание в глаз, рычание от боли, бросок крюка в распахнутую пасть. Звякнула и натянулась цепь. Шар рвался в разные стороны, обливал кровью камни под собой.

Данг и Нанг увидели, что колья не выдерживают, подбежали и ударом-другим пяток вогнали сталь поглубже. Тварь заарканена, но как долго её удастся сдержать, как её убивать? Ответов не было. Нард увидел, как металл кола рядом с ним гнётся, мужчина хотел схватить цепь, но его опередил Валодрог. Звякнуло кольцо, гном успел ухватить конец кола. Его дёрнуло вперёд, он замахнулся и вогнал свою секиру в камень перед собой, упёрся и, скрипя зубами, удерживал цепи двумя руками. Тут не выдержали и другие цепи, братьям-гномам тоже пришлось вогнать своё оружие в камень, чтоб хоть как-то удерживать тварь. Та бесновалась и не могла вырваться, но и силы гномов таяли с невероятной скоростью. Тут все почувствовали холод, он шёл сверху вместе с ветром, макушка твари стала покрываться инеем...Карл и Далли видели, как бесновалась огромная тварь, вот-вот она вырвется, и тогда всем конец. Бард залез в сумку, достал ящик с зельями и открыл. Их было лишь два. Бард перевернул рюкзак и с ужасом осознал страшную новость. Он должен был лишь нести зелья, но и те не смог сохранить. Мысли бились в ужасе одна о другую, и молодой парень взял на себя всю ответственность за людей вокруг.

Урнинорол была среди людей и пыталась помочь хоть чем-то, хотя бы немного успокоить. У неё не было ни капли сил, девушке даже некогда было удивиться, отчего она, маг, не падает без сознания. Людям отсюда было видно слишком многое. Солдаты на стене постоянно по ней перебегали и отбивались от тварей, доносились крики, когда кого-то срывали со стены и утаскивали вниз. Все видели огромную тварь, что пытались удержать цепями. Дух обречённости был здесь столь ощутим, столь силён и такой густой, что его буквально можно было ощутить на губах. Тут девушка обратила внимание на главного местного лекаря, он практически перебегал от мага к магу, перекидывался парой слов и бежал дальше. Вполне опрятный мужчина лет сорока, сейчас Урнинорол могла только представить, как он выглядел раньше. Теперь под глазами были мешки, одежда в крови, а местами разорвана, лицо бледное. Растолкав людей с пути, он подбежал к Урнинорол, скороговоркой представился сеньором Шолтом и без предисловий выпалил:

– Ты знаешь заклинания, способные убить эту тварь?!

Его глаза были слегка дикими, речь быстрой, на грани истерики:

– Быстрее!

Урнинорол грустно проговорила:

– Я знаю... Но у меня совершенно нет сил...

Шолт повернулся к ближайшему мужчине, что сжимал в объятиях своего сына, и спросил:

– Вы готовы пожертвовать собой ради сына?

Крик на грани истерики звучал жутко, ближайшие люди вздрогнули, в глазах отца вспыхнула страшно горькая надежда.

– Если это поможет..., – прошептал он. – Я согласен.

Урнинорол вдруг увидела в руках лекаря один из тёмных артефактов, её пробрал страх.

– Нет... Не смей!! Я НЕ СОГЛАСНА!

Шолт схватил ослабшую девушку за руку и вложил в её руку колючий амулет и затрещал:

– А у тебя нет выбора! Здесь больше нет магов, которые могут навредить той здоровенной твари. Или ты спасёшь всех этих людей, или нам всем смерть в пасти демона.

Он сжал её пальцы так, что сталь талисмана больно впилась в руку, повернулся к мужчине и протянул ему небольшой нож.

– Ты должен отдать свою жизнь сам или ничего не выйдет.

Урнинорол попыталась оттолкнуть Шолта.

– Не смейте за меня решать!

Лекарь лишь зажал ей рот и продолжил:

– Иногда ради спасения чужой жизни мы чем-то должны жертвовать! И твоя совесть сейчас меньшая из жертв.

Отец посмотрел в глаза сыну и проговорил тихо:

– Пообещай вырасти честным и смелым.

Ребёнок испугано кивнул,