– Объект у нас под контролем, – отрапортовал Эрик. – Укрепляемся, как можем. Выставили подсветку для нашей арты. Проскакивали беспилотники. С севера гул, приближается. Судя по мощности рева, на нас прется что-то страшное.

– Это называется «Первая армия США», сынок, – сказал Алек. – Никогда не мечтал повоевать со своими?

– А в двадцатом я чем занимался? – ответил Эрик. – Среди BLM тоже отставных было, как грязи… так, сэр, наша птичка зафиксировала их. Расстояние миль семь-восемь. Идут широким фронтом, берут базу в кольцо. Вы через сколько будете?

– Через час. Примерно, – ответил Алек. – Постарайтесь продержаться!

– Есть, сэр, – ответил Эрик, и выключился.

Алек набрал общий вызов:

– Артиллерии остановиться у Ланвила. Постарайтесь открыть огонь до того, как мы пройдем Шампейн. Целеуказание готово. Остальным – как пройдем Ланвил – приготовиться! Если повезет, ударим им по брюху. Не повезет – ну, будем бодаться. Вперед, черти!

21 июня 2026 года, г. Стенфорд, Вирджиния, дом Бориса

– Ройзельман, выходи! – заорал Тед, едва они вошли в дом. – Выходи, подлый трус!

Фишер зашипел на него:

– Да тише ты!

– Зачем? – удивился Тед. – Ройзельман здесь, он уже нас ждет. Дом нам незнаком, Фрэнк сидит в машине, полумертвый от страха, и в этом состоянии он нам не помощник. Если Ройзельман затаился – все равно мы его не найдем, так что пусть знает, что мы готовы к его нападению. Ройзельман – подлый трус, голова как арбуз!

– Как ребенок, ей-Богу, – хихикнул Гарри. – Где, Фрэнк говорил, вход в этот подвал?

– Сюда, и направо, – хоть Тед и сказал, что дом ему незнаком, ориентировался он в нем так, словно Борис по субботам его приглашал сюда на пинту чая. – Ага, смотри, они здесь проходили.

На ступенях, ведущих в подвал, валялась какая-то бумажка (поднимать ее Тед не стал), очевидно, попавшая сюда совсем недавно. Кроме того, в подвале горел свет.

В руках у Теда появился пистолет – плоский «Маузер С96» со стомилиметровым стволом.

Они зашли в подвал, и Гарри даже присвистнул:

– А он неплохо тут все обустроил! Лаборатория не хуже, чем у нас в Ричмонде, ей-Богу…

– Это там холодильник? – спросил Тед, ткнув пальцем в сторону помещения с двойной дверью из тяжелых металлических полос.

Гарри придержал его за локоть:

– Туда не ходи, там красная зона. Без спецкостюма заходить туда не стоит.

– А разве Янус нас не защитит? – поинтересовался Тед.

– Кто его знает, что там Борис нахимичил, – пожал плечами Гарри. – Защитить-то защитит, но во время иммунной реакции ощущения не всегда приятные.

– Ясно, – кивнул Тед, пристально глядя на пол. – Но там их все равно нет. Борис заходил внутрь, но потом вышел, причем, судя по походке, у него там кроме ужасных болячек была припасена бутылочка вискаря. Бухать в окружении смертоносной заразы – я начинаю уважать этого парня… держись за мной, нам туда.

Они прошли по коридору и вошли в приоткрытую дверь. Вернее, сначала в помещение осторожно заглянул Тед, а потом он отсигналил Гарри: чисто, мол, заходим.

– Ничего не понимаю, – Тед был, откровенно говоря, сбит с толку.

Он стоял в помещении, заставленном пустыми клетками и стеллажами, на которых теснились упаковки кормов, подстилки и прочих зоотоваров. Задняя стена помещения была из металла, с плотно пригнанной, как у красной зоны, дверью, над которой мигала лампочка. Рядом с дверью был терминал, показывающий серую рябь.

– Они вошли сюда и обратно не выходили. Может, они за той дверью? Что там, как ты думаешь?

– Холодильник, – ответил Гарри. – Камера шоковой заморозки, если точнее.

– Они прячутся от нас в холодильнике? – удивился Тед.

– Это невозможно, – ответил Гарри. – Судя по индикатору над дверью, внутри сейчас минус сто девяносто восемь градусов, – Гарри коротко хохотнул, – теперь я понимаю, почему у Бориса денег не было. Он в оборудование вложил несколько миллионов, как минимум.

Он обошел Теда слева и подошел к терминалу.

При его приближении тот сменил серую рябь на компактное меню.

Гарри коснулся одной из клавиш, и меню исчезло, а на его месте появилась панорама камеры, заполненной темной жидкостью, в которой, в позе эмбриона, плавало человеческое тело.

Фишер вздохнул:

– Requiescat in pace… не ожидал. Похоже, одной проблемой у нас с тобой стало меньше: Борис мертв.

– Ты уверен? – спросил Тед.

Гарри кивнул:

– Как в том, что с утра поел. Шоковая заморозка – умно, ничего не скажешь. Ройзельман может многое. Он может воскресить тело, которое уже начало разлагаться – это всегда было его мечтой, сам понимаешь. Но вывести Бориса из его нынешнего состояния он не может – потому, что его вирионы внутри Бориса заморозились вместе с ним.

– Ройзельман… мертв? – с недоверием спросил Тед.

Гарри отрицательно покачал головой:

– Борис был первым, но не единственным носителем. Ройзельман жив, но ослаблен. И это для нас хорошо. Охотник и дичь поменялись местами: ему надо забрать тело Бориса, а мы будем ждать его здесь.

– А я думал присоединиться к Алеку, – разочарованно сказал Тед, пряча пистолет куда-то под куртку. – Конечно, от меня на поле боя толку мало, но…

Он развернулся, чтобы выйти из помещения, но его остановил голос Гарри:

– Кстати, давно хотел тебя спросить…

– Что? – Тед обернулся к Гарри и увидел, что в руках у него небольшой пистолет, нацеленный Теду в грудь.

Пистолет был не особо мощный, тоже «Маузер», но HSK, под короткий патрон; к тому же Тед был уверен, что Гарри – никудышний стрелок, но…

Расстояние было идеальным, чтобы попасть даже с плохим глазомером. И слишком большим, чтобы попытаться выбить оружие до того, как Гарри спустит курок.

– Тедди-бир, ты всегда был мне другом, – сказал Гарри, слегка улыбаясь. – Не знаю, нравится ли тебе то имя, которое придумала Джинна. Ты ей всегда напоминал плюшевого медвежонка. Может, тебя обижает такое обращение?

– Гарри, – мягко сказал Тед, – осторожно перенося вес на другую ногу, может, и получится что-то сделать, пусть и с риском. – Ты в своем уме? Ты меня четверть века знаешь, я хоть раз на тебя обиделся?

– Люди меняются, – ответил Фишер, – а ты – настоящий джентльмен. И ты умеешь хранить тайны. Ты ведь из ЦРУ. И, как я понял, ты даже круче ЦРУ. Я в тебе не ошибся – ты, действительно, лучший из лучших, Тед. Самый крутой. Круче тебя только звезды, да?

– Выше, – поправил его Тед. – Гарри, к чему этот поток комплиментов?

– Скажи мне, – мягко спросил Гарри, – может, тебе больше нравится, когда тебя называют просто Тед? Или, скажем… Федья?