Дверь открылась сразу, едва позвонили. На пороге нас встретил Всеволод Иванович. От неожиданности он явно был растерян, предложил пройти в его кают-компанию, стал говорить, что не успел ещё надраить палубу: матросы у него кончились. Однокомнатная квартирка выглядела явно запущенной, жильё холостяка. Мебель самая простая, набор из разных опер. На окне и балконной двери не было занавесок, от солнца часть окна закрывалась изнутри серебристой отражающей солнцезащитной плёнкой. Зато в углу на полках над письменным столом красовалась японская техника: телевизор, приёмник. А самое главное – магнитофон и целая стопка бабин с плёнками, пластинок, географических атласов и книг по судовождению.

Почти по всему подоконнику были разбросаны фотографии, большинство, судя по надписям с обратной стороны, сделаны в других странах. На некоторых сам Всеволод Иванович. Больше всего поразили его снимки при полном пара де в тёмной и белой морской капитанской форме в фуражке с крабом. Мы с йлкой только переглянулись и положили фотки обратно. Хозяин дома действительно был настоящим капитаном. Пока он суетился на кухне, Галка нацепила мне на голову его фуражку которую стащила со шкафа. В ней, как две обезьяны, покривляли рожицы перед зеркалом гардероба, нам было так весело, покатывались со смеху. Зачем мы ему понадобились? Нам-то он ни к селу, ни к городу. Наверное, одиночество мучает, по-видимому, очень скучает. Поставил нам пластинку, ещё спросил, догадались ли мы, кто это. Я хоть и закончила музыкалку однако понятия не имела. Не можем же мы всё знать; когда нам будет столько лет, как ему то тоже наберём соответствующий багаж. А сейчас мы отдыхаем, сессии сданы, до первого сентября мы вольные казаки.

– А вот это, девочки, вы просто обязаны знать, они на весь мир известны.

И он поставил пластинку «Битлз». Её-то мы, слава богу, сразу узнали, даже стали подпевать.

Тем временем круглый стол посреди комнаты начал наполняться разной вкуснятиной. Наш кавалер надел фартучек и, как заправский шеф-повар, орудовал на кухне. Всё было так красиво сервировано. И нарезано. Видно, ничего не пожалел, всё, что было, выставил. Особенно напитки… Мы с Галкой только перемигивались. Из буфета он достал целый блок сигарет «Честерфильд», потом «Мальборо» и ещё какие-то. У нас глазки загорелись.

– Девочки, а вы курите? – А как же!

– Только на балконе, хорошо? Я не переношу запаха табачного дыма. Бросил. И вам советую. Целовать курящую женщину – всё равно что вылизать пепельницу.

Слава богу, поцелуи отменяются, захихикали мы.

Всеволод Иванович умотал на кухню, а мы с Галкой собрались было на балкон, но тут же спохватились: какой балкон, там нас ещё кто-нибудь застукает.

Я толкнула подругу: ты более смелая, попроси у Всеволода Ивановича по пачке сигарет нам в подарок, когда уходить будем. Мол, раз вы нас угощаете и не терпите запах, так мы возьмём с собой, ладно? Всеволод Иванович не возражал: «Да, конечно, я привёз их для друзей, а мы с вами, я надеюсь, подружимся». Он пристально посмотрел на меня. Мне стало неловко. Наконец он снял свой фартучек и пригласил нас к столу.

– Что будете пить, подружки?

Выбор был богат: коньяк «Наполеон», виски, кока-кола и пиво в банках.

– Я, если можно, это, – я ткнула пальцем в коку-колу Признаться, до этого никогда её не пробовала.

– А я попробую баночного пива. Можно?

– Вам всё можно, вы сегодня мои гости. Я, пожалуй, тоже на пиве остановлюсь, – он по-хозяйски открыл банку пива. – Так захотелось разливного нашего, но попробовал и всё вылил. Бурда какая-то.

Я, конечно, не выдержала и напхала ему по первое число:

– А мы в этой бурде так и живём и не замечаем, плох ое или хорошее. Пиво как пиво. Вечно эти мореманы только нюхнут один раз заграницу, так сразу и начинают хаять всё отечественное.

Капитан на мои слова никак не отреагировал, даже бровью не повёл. Выдержал первый выпад, как в фехтовании говорят. Я попыталась открыть свою банку с водой, но только надломила ноготь.

– Давай, Оленька, помогу, – однако вместо того, чтобы взять у меня банку, он двумя руками обнял мою руку. Руки его были не то чтобы тёплые, а просто горячие, хорошо, не потные, чего я совсем не переношу. Паразитка Галка сделала вид, что ничего не заметила, закатила глазки к потолку. Наконец он взял в руки эту банку с колой и показал, как её открывать. Так легко и просто, вот загнивающие капиталисты до чего додумались. Из дырочки в банке пошёл не то дымок, не то лёгонький пар, вода заискрилась, приятно запахла.

– Так что, за знакомство!

То ли я сделала чересчур большой глоток, то ли приторная жидкость попала мне не в то горло, только я так поперхнулась, что газ пошёл у меня через нос. Я закашлялась, подавилась, да так сильно, что слёзы полились из глаз. К чёрту эту кока-колу. Для меня всегда было проблемой пить из горла. Когда с девчонками покупали вино, всегда тырила в автомате с газировкой гранёный стакан.

Всеволод Иванович засуетился, побежал за полотенцем, вытащил из буфета импортные салфетки с каким-то рисунком; даже жалко было их портить, такие они были красивые. Пока я приходила в себя, он достал бокалы, помыл и тщательно протёр их, перелил из банки в один из фужеров остаток этой коричневой воды. Но мне уже расхотелось её пить, по правде, она мне совсем не понравилась, может, как Галка, лучше пива попробовать?

– Всеволод Иванович, лучше пива, – и я первый раз пристально посмотрела ему в глаза. Это продолжалось какое-то мгновение, но я почувствовала к нему расположение. Мы пили вкусное пиво, закусывали чёрной икрой, намазанной на импортные галеты. Потом он открыл банку с моими любимыми крабами и подкладывал их мне на тарелочку. Так же обходителен он был и с моей Галкой.

Чтобы опьянеть от пива в Одессе, это нужно выпить пол Чёрного моря, как минимум. А здесь от двух баночек я почувствовала, как меня покачивает. В голову стукнула такая дурь; не знаю, как Галка, а я что только не несла. А наш кавалер только улыбался и всё ближе ко мне подсаживался, стараясь положить руку на плечо, притянуть к себе, погладить. Я чувствовала его горячую ногу, и это меня еще сильнее забавляло. Я толкала подружку, она шептала мне, что кавалер поплыл, но, по-моему, мы сами уже куда-то уплывали, в какую-то неизведанную морскую даль.

– Пора сниматься с якоря, – вдруг громко объявила я, – время дома заступать на вахту.

Всеволод Иванович аж подпрыгнул:

– Ещё не капитанша, а уже как командует!

– Так у неё есть пароход, собственный, между прочим, – заявила Галка. – Смеетесь? А зря. Самый настоящий пароход.

Капитан как-то недоверчиво посмотрел на меня, очевидно, посчитал, что гостьи нализались и несут всякую чушь.

– Видим, вы не верите, – Галка буквально впилась в капитана своими карими глазами. – Нет, честное слово, зачем нам вас обманывать.

– Как же он называется, этот пароход? – он уставился на меня парализующим взглядом.