Конспираторы хреновы. Я тихонечко выползла из ванной, быстро прошмыгнула в спальню, просунула руку под подушку, затем пошарила под простыней. Ничего не было. Вот две клуши, конец двадцатого века на носу, а они картам верят. Ладно еще бабка, а выходит, и мама… Никого и ничего у меня нет, так, ни к чему не обязывающие приключения. Я опять вспомнила загорелое и обветренное лицо этого совсем взрослого мужчины, и мне стало и страшно, и весело, больно и хорошо. Как мне приятно вспоминать о нём.

Мой Кредитно-экономический институт одесситы, как всегда с юмором, именовали «декретной мореходкой». Это название неспроста приклеилось к этому, на 99,9 % девчоночьему вузу. Если у нас был вечер или какое-нибудь другое мероприятие, то, начиная от памятника маршалу Малиновскому по ул. Советской Армии и до самого института, переливались морскими волнами фуражки курсантиков всех одесских мореходных училищ. Уже на первом курсе пошли комсомольские свадьбы и, как следствие, быстро округлялись животики у студенток. В нашей группе две девчонки за четыре года учебы умудрились родить даже по два ребенка. Но я для себя изначально решила – серьёзных романов до окончания института у меня быть не может.

Вот я уже третьекурсница, только накануне сдала очередную сессию, и до сих пор не представляю, как это можно влюбиться до потери пульса, никаких опасных приключений у меня не намечалось. Так просто, от нечего делать покрутить «динамо», поприкалываться, побеситься – это моё, а если начинают морочить голову о большой и великой и каких-то серьёзных отношениях, – то линять нужно немедленно.

Впереди целое лето свободы, наше одесское лето. Это бархатное солнце, которого ждёшь с ознобом каждое утро, а в обед уже прячешься от него в тенёк, к вечеру оно и вовсе утомляет тебя до изнеможения. Где ты, спасительный свежий морской ветерок? Он задувает поздним вечером, ласково щекочет тело, заигрывает с юбками, старается задрать их повыше. На радость мужчинам, которые, чувствуешь кожей, жаждут этого момента. Так и хочется спеть: «Дует, дует ветерок, ветерок, ветерок. Поддувает между ног, между ног – да…»

Однако петь такое не очень подобает барышне моего возраста. Ещё к тому же студентке, комсомолке, спортсменке. О красавице я вообще молчу. В Одессе все женщины считают себя красавицами. Кто поскромнее в запросах – интересными, но уж в самом крайнем случае – просто привлекательными. Никто не против: раз женщине приятно так считать – пусть считает, ходит с таким видом, денег ведь это совсем не стоит.

Я не такая, я жду трамвая. Но и отставать от других не хочется. Только красавица – и никаких гвоздей. А как иначе? Из подкладки старого плаща, ярко-красного шёлка в белый крупный горох, бабушка (я ей помогала) сшила мне первую в жизни узкую юбку и кофту по фигуре. Ходила в них – боялась глубоко вздохнуть, а то еще треснут по швам. Ещё и широченный пояс, чтобы подчеркнуть талию, крепко затягивала. До Людмилы Гурченко я, честно признаюсь, не дотянула совсем немного, какие-то несколько сантиметров. Слухам о том, что у неё талия вроде всего 42 сантиметра, в нашем солнечном городе не очень-то верили. Если даже у такой «шкили-макароны», как я, – 49, но 42?! Совсем, что ли, ничего не кушала, изводила себя голодом или природа так щедро одарила?

О декольте я вообще молчу, стоило бабке отвлечься по каким-то делам, я ещё его увеличила. Щёлкнула ножничками, и декольте как у Брижит Бардо. Бабка ужаснулась, корила себя, как это она не рассчитала? Вроде примеряла. А мне так в самый раз, ну точь-в-точь, как у Анжелики, маркизы ангелов. Только где теперь добыть бюстгальтер под такое «дэкольтэ». На нашем одесском толчке я видела подобные у спикульш, да больно цена кусачая. За что платить такие деньжищи? За две чашечки с поролоном и застёжку? Через пару часов, призвав на помощь известную пословицу о голи, которая на выдумку хитра, я уже крутилась перед зеркалом с причёской Анжелики и бюстом Софии Лорен в новом бюстгальтере. Наряд дополнили новые босоножки на каблучке. Подкрашенные глазки и губы; все, можно топать на седьмую станцию Большого Фонтана заправлять сифоны. Но не это главное, на кухне было про запас еще несколько полных сифонов, главное – выгулять новый наряд, достойный королевы. Бабка как увидела меня при полном параде, руками замахала:

– О, господи, разве можно в таком виде на у лице появляться? И я, старая дура, тебе потакаю, на удочку попалась. Алка с мамой меня прибьют. Снимай, не позорься. Тебе ж проходу не будет, засмеют.

– Бабуля, ты лет на сто отстала. Юбку, по большому счёту, хорошо бы ещё подкоротить.

– Куда ж ещё? И так скоро колени наружу выползут.

– Вот и хорошо, теперь так модно, все носят выше колен.

– Куда же ещё выше? Ты как верста длинная.

Прикид действительно был вызывающий. Я долго крутилась перед зеркалом, и так, и сяк, и всё же решилась: будь что будет. Кто меня здесь увидит, на наших фонтанских «высырках»?

Подхватив авоську с сифонами, я рванула на седьмую станцию, внутренне борясь сама с собой, со смущением от явно экстравульгарного одеяния. Гордо топала, стараясь не обращать ни на кого внимания. Впрочем, мне повезло, людей на у лице не было, попрятались от пекла. Навстречу попался лишь какой-то дядька с пивом и бычками, да раскалённые железные трамваи проносились, обдавая жаром. Дядька тот, правда, посмотрел на меня косо, даже, мне показалось, зло ухмыльнулся, но я метеором проскочила мимо него. Очередь на заправку сифонов растянулась вдоль всего магазина и змейкой сворачивала в переулок. Собрав за получасовое стояние пристальные взгляды толпы на своей неотразимой персоне, особенно самого заправщика, я отправилась на рыночек купить себе пару персиков. Тут уж меня ждала еще более пронзительная оценка – сверху вниз и наоборот. Наряд производил эффект, которого я не предполагала. Особенно оживились торговцы свежей рыбой, в большинстве своем местные рыбаки, все как один, они стали предлагать связки с бычками и глосиками.

– Оце рыбка так рыбка, скумбрия качалочка. Куды ж ты плывёшь? Бери за полцены. Та шо, бери за так, я тебе до дому йи прынесу сам почищу и пожарю сам. Ох, и вкусная ты рыбка!

Они дружно ржали, как лошади, буквально пожирали меня глазами. Больше всех усердствовал мужичок в линялой тельняшке с грязным фартуком поверх, в подранных галифе и галошах на босу ногу, перед которым на прилавке лежала разложенная по кучкам тюлька. От их наглых взглядов я сначала растерялась, а потом быстро рванула на противоположную сторону улицы, не оборачиваясь и едва не плача. Про персики я и забыла, поскорее бы смыться. Вот идиоты, в центре никто бы на меня и внимания не обратил, там такие мадам, в таких одеяниях прогуливаются – и ничего. А здесь эти деревенские придурки… И этот мужик противный в грязном фартуке, он даже пытался прикоснуться ко мне.

– Девушка, извините! Девушка! – громко окрикнул меня кто-то. – Подождите, не убегайте.

Я летела, как угорелая, но спиной почувствовала, человек меня догоняет. Вот он уже поравнялся со мной и вдруг перегородил дорогу. Передо мной стоял невысокий мужчина неопределённого возраста, но явно не юноша. Белая рубашка с погончиками говорила о том, что её хозяин – водоплавающий в каких-то чинах. Я по правде в этом не очень-то разбиралась. Смотрела на него и не могла понять, где я его уже видела. Лицо его мне показалось знакомым.