— Ну и рожи, — картинно посетовал Кастет, убирая камеру. — Люди-то явно тревожные. Заснял, будет что разглядывать в деталях. Видел, как едут, короли автострады.

— Да, не мирные пахари, — поддержал я. — Сворачиваемся, поехали назад, время.

Когда мы вернулись в избу, поставив велосипеды в стойло, миссия уже сворачивалась.

Себастьян откровенно суетился, похоже, какое-то решение у него уже вызревает, но сейчас не скажет, солидный человек солидно подумает. Я оставил две пачки 12-ых патронов, а Ленни, отведя в сторону Соню, вручила ей что-то из своего, женского, не вникал. Попрощались мы тепло, пожали руки, договорившись, что через день к ним приедет кто-то из сталкеров для продолжения банкета.

Уже начали расчехлять лодки, когда Данька вдруг непосредственно спросил:

— Себастьян, а вам не доводилось находить выручалочку?

Хозяин, не выпуская из рук швартовочный конец, выпрямился, с улыбкой посмотрел на пацана и ответил:

— Мой юный друг! Я знаю людей, которые их находили, и это редкая удача, уверяю вас. Как их прикажете искать, не подскажете? Для простых людей, таких, как мы с дочкой, это только случайность, мой дорогой, только случайность.

— А для непростых? — хрустальным взором упёрся в него молодой сталкер.

— У них, молодой человек, есть индикатор. Он начинает вибрировать, приблизившись к выручалочке на сто двадцать метров. Всё сильней и сильней. Господи, да это все у нас знают! У вас там что, нет выручалочек?

— И как выглядит этот индикатор? — включилась вдруг резко подобравшаяся Zicke.

Себастьян вздохнул.

— Это небольшой каменный шарик. На нём ещё глобус нарисован.

С утра была отличная погода, сквозь занавес высокой тонкой облачности ярко светило солнце. Зимнее солнце, замечу. А тепло-то как! Ещё до завтрака мы с Хвостовым совершили трудовой подвиг — поплыли на лодке проверять сети. Очерёдность на это дело не устанавливается, наиболее бодрые утром сами вызываются.

Тихим черепашьим ходом подошли к берегу возле Томки, где среди развалов камней грязно-белого цвета в залив впадал чистый ручей с удивительно вкусной водой. Береговая терраса здесь буквально сочится небольшими ручейками, сбегающими с горы по развалам камней. Работали быстро, отгоняя местных оводов. Здоровые, заразы, тоже вылезли на благую погоду, днём их больше будет, они почему-то любят это место. В первой из поставленных сеток трепыхалось штук 20 рыбин, а во вторую влетело всего шесть штук, никогда не угадаешь. Улов выбрали быстро, оставив себе только калиброванную полуметровую речную форель, всех остальных выпустили в залив. Форелька в Амазонке особая, южная, с зеленоватым, особенно на спине, отливом и мелкими красными пятнами.

Вода после дождей и штормов была прохладной, я оценил это, когда в сандалиях на босу ногу спрыгнул в воду, удерживая лодку, пока Хвостов выгружался с добычей на каменистый пляж. По традиции рыбаки потрошат улов сами, на берегу, притаскивая на кухню полуфабрикат. На обратном пути прошли мимо галечной косы, с которой неохотно поднялись два огромных аиста.

Настроение было отличное — рыбалка позволила нам шлангануть от утренней зарядки.

Однако, сидя перед завтраком в штабе, перебирая последние бумаги и прикидывая планы на день, насладиться я этим настроением не успел, — над головой тревожным кряком рявкнул динамик внешнего оповещения форта:

— Код 22, чёрный! Код 22, чёрный!

Утро мгновенно утратило радостные краски.

Мне не много лет от роду. У меня этих самых лет и нет, считай, — всего тридцатник летом стукнёт. Но в этот миг я явственно почувствовал, что испытывает человек в прединфарктном состоянии. Невидимая жесткая и сильная ладонь зло упёрлась в грудь, левая рука онемела, горло сдавил сухой спазм. Это уже потом подумал о психосоматике и всей вредности лишних многопечальных знаний…

А сейчас Федя на секунды просто прилип к новенькому стулу.

— Код 22, чёрный! Код 22, чёрный!

— Слышу, — прошептал я пересохшими губами, хрипло выматерился, и отпустило, вот что значит сила Слова. Очнувшись, начал быстро закрывать ящики и сейф, а потом и помещение штаба. Выскочил, и тут же вспомнил, что забыл в углу за стулом свой карабин. Проклятье! Вернулся.

У-ух-хх! Щербатые каменные ступени мелькали под ногами, гулко стучали каблуки, надсадно колотилось сердце. Код 22 — это от 22 июня 1941 года, это нападение, вторжение на границе. А «чёрный» — у нас есть потери. Кодов тех, в общем-то, немного. Сейчас главный именно этот. Потери у нас, понимаете, убили кого-то! Вылетев на надвратную галерею, я с заносом пролетел дальше, наверх к башне Елены, в дежурку. Вотяков уже сидел за пультом, временно отстранённая Ленни стояла рядом, на крыше исландец, медик… По ступенькам ещё кто-то поднимается. Нионила, ей-то что тут делать!

— Что! Кто! — заорал я, оглядываясь по сторонам.

«Зодиак» с Катрин и Данькой, пользуясь хорошей погодой, пошёл к океану, совершая регламентный выход для оценки оперативной обстановки на побережье. Сицилийцы, громко переговариваясь, втроём ломанулись на южный край рощи, где по боевому расписанию они занимают укрепление первого южного рубежа, Стародубцев-старший и норвежец Халмар Ханссен убежали на северный край, там тоже подготовленный рубеж. Маурер уже на судне, Сашка умчался к нему, они заводятся, собираются отходить в залив на двести метров, чтобы иметь маневр для поддержки огнём ДШК и «макса» наших позиций в оперативном секторе…

И патруль где-то на трассе.

Юрка повернул ко мне бледное лицо, выдохнул коротко:

— На маршруте патруль расстреляли, Фёдор… Точнее, не на маршруте. Алик Хагауджев убит, как именно и кто напал, пока не знаем. Игнат Стародубцев цел, не ранен, залёг там же, возле машины, пока вроде отстреливается… Всё, не отвлекай! — он уперся взглядом в экраны мониторов, манипулируя локатором и камерой.

Я резко вздохнул, наливаясь яростью. Не отвлекай?

— Тео, тихо! Чувак, я дежурила, скажу, — подруга резко развернула меня за плечо. — Тише, тише ты… Мангруппа пошла, Кастет с Гоблином, на мотоцикле. Слышишь меня?

— Слышу, — выдохнул я. — Кастет с Гоблином. Пошли. Карту давай.

— Смотри.

Наши всё нужное и важное уже сделали, тренировки даром не прошли, ничего сверху не накинешь, нет техники. Багги, клятая каракатица, стоит раком, вчера на кочке отлетела реактивная штанга, в мастерской находится машина, у Хвостова, так что мне ехать не на чем. Падлы! Кто это? Самое первое предположение — та самая банда «герильос», разъезжающая по грунтовке на драндулетах.

— Светочка, а я ж за тобой! — всхлипнула Нионила. — Там Барине плохо стало!

Светлана, значительно посмотрела на меня и, схватив за руку повариху, поспешила вниз.