Про поездку к Вере.

Про ссору, свидетелем которой он стал.

И про то, как вытолкал Женьку из квартиры…

– Вот и все. – Илья понял, что устал говорить. Давненько ему не случалось рассказывать. – Вера утверждала, что он был одержим этой картиной… Вокруг нее все вертится.

– Замутили, – признал Олег Петрович. Выглядел он не столько озадаченным, сколько задумчивым. – Выходит, что картина была, но куда подевалась, никто не знает… и все верят, что она настоящая.

– Верят.

– А вы?

– А я нет.

– Даже теперь?

– Теперь особенно. Генка создал мистификацию, в которую все поверили. Если бы он и вправду нашел картину. Если бы он купил ее у Леньки, ту, настоящую, он бы не стал ею делиться. Нашел бы способ вывезти за границу, тем более что купил-то он ее легально, как понимаю. Ася говорила про бумаги…

– Никаких бумаг не нашли. – Олег Петрович перебирал фотографии.

– Значит, они там же, где и картина… Если вообще существуют. Ася – ребенок, ее обмануть несложно, а ее мать не показалась мне особо умной… Генка умел вертеть людьми.

Нехорошо прозвучало, ведь о покойниках так не говорят, но сказать иначе Илья не мог при всем своем желании. А к молчанию ситуация не располагала.

– Значит, вы в этом деле случайно?

– Случайно.

– Что ж, разберемся… – как-то неубедительно пообещал Олег Петрович. – Только и вы, будьте уж любезны, не лезьте не в свое дело. А то ж понимаете, как оно со стороны выглядит? Куда ни сунешься, а там труп и вы в непосредственной близости от него. Подозрительно это.

Быть может, и подозрительно, но доказательств у них нет.

Имелись бы доказательства, уже бы закрыли. А так… Приезжают, беседы ведут, надеются на чистосердечное признание? Так Илья ничего не делал.

А кто делал?

Танька должна знать.

Как только за Олегом Петровичем закрылась дверь, он набрал Танькин номер. Трубку она не сняла…

А если и ее уже?

Как быть?

Ехать самому? Звонить Олегу Петровичу и каяться, что, рассказывая, сообщил не все? Из двух вариантов Илья выбрал первый. Выяснить адрес – дело двух минут. Собраться – трех. Машина стояла во дворе и… Кто все-таки Женьку убил?

Голову разбили.

Бутылкой.

А Вера сказала, что супруг ее бывший к спиртному относился с прохладцей. Или вчерашним вечером все-таки решил выпить, успокоить расшатавшиеся нервы? Или… или все было иначе? Илья ушел, а Женька вернулся. И Вера решила раз и навсегда избавиться от проблемы.

Напоила.

Убила.

Нет, ерунда какая-то… Почему тогда она терпела так долго? Ждала удобного случая? Если подумать, то что может быть удобнее? Убивают из-за картины, так одним трупом больше, кого удивит? И спишут все на ненормального…

…Или ненормальную.

Вере хотелось верить, да только верить нельзя было никому. Могла ли она это сделать? Высокая. Спортивная. Чтобы ударить человека по голове, сил хватит. А там и добить. Мерзковатая работа, но какая есть.

Он думал об этом, прикидывая и так, и этак, пока вел машину. Танька обреталась на окраине города, в старом районе, некогда бывшем престижным, но с той поры изрядно престиж утратившем. Панельные девятиэтажки больше не казались современными и высокими, напротив, производили тягостное впечатление. Блестели дождем стекла окон и балконов. Кое-где мокло белье. Во дворах царили сырость и пустота. И человек, который бодрым шагом, почти бегом, вышел из подъезда, привлек внимание Ильи. Человек этот остановился.

Огляделся.

И резво двинулся к выходу из двора.

Ванька?

Гришин Ванька? Что он здесь делает? Это ведь Танькин дом, и подъезд, судя по всему, ее… А Гришин уходит, причем не с пустыми руками – вон, что-то прячет за полу… Нет, не картину, сверток небольшой, скорее уж на конверт похоже…

Все это было подозрительно.

Илья вышел из машины.

Огляделся.

Меж тем Ванька удалялся бодрым шагом. И под ноги не глядел, перепрыгивал через лужи машинально, значит, не в первый раз дорогой пользуется.

Илья двинулся следом. Он держался на расстоянии, стараясь не выпускать бывшего приятеля из виду. А ведь осталось не так и много из тех, которые были на похоронах. И Ванька – не самая худшая кандидатура… Что Илья про него знает?

Почти ничего.

В «Одноклассниках» Ванька не светился, «ВКонтакте» тоже, и это снова было подозрительно. Хотя, кажется, сейчас все было подозрительно.

Ванька нырнул в арку между домами. И Илья, плюнув на осторожность, бросился следом. Слишком много было неизвестных ему тропинок, слишком рискованно было упускать Ваньку.

Тот ждал во дворе.

И подножку поставил, о которую Илья споткнулся, полетел в грязь. А сверху навалились, прижали к земле, норовя вдавить голову в лужу. Илья пытался встать, но руки скользили, противник же его бил.

Неумело.

Зло.

Бестолково. И когда Илья перевернулся-таки, дотянулся до неприятеля, сдернул его, придавив локтем горло, тот захрипел:

– Пусти…

– Привет, Ванек. – Илья сплюнул грязь, получилось на лицо, и пятно растеклось по Ванькиному холеному лицу.

– П-пусти… – Теперь Гришин лежал спиной в луже, вяло сучил ногами, руками отталкивался, пытаясь вырваться из захвата. – П-пожалуйста…

– Не пущу, пока не скажешь, какого лешего ты на меня напал!

Возмущение изображать не пришлось. Илья и вправду был возмущен. А еще вымок. И замерзать начал, потому как февраль – все-таки холодный месяц, в феврале валяться по лужам противопоказано.

– Ты за мной шел!

– И что? Это преступление?

Ванька засопел и затих.

Теперь он лежал в арке почти смирно. И глаза даже прикрыл.

– Мертвым не притворяйся. – Илья ткнул бывшего одноклассника пальцем под ребра. И руку с горла убрал. – Вставай. Говорить будем.

– А нам есть о чем?

Ванька первым делом ощупал горло.

– Да целое оно. Я ж аккуратно.

– Ага. – В голосе Ваньки появились хнычущие ноты. – А если ты мне позвонки растянул? Или гортань подвинул?

– Куда ее подвинуть можно? – Илья удивился вполне искренне.

Ванька встал на карачки, потом странно потянулся, повернул голову влево, затем вправо…

– Не спеши. – Илья поднялся и кое-как отер куртку. – Хорошенько гортань проверь. А то вдруг и вправду подвинулась.

Ванька, не поднимаясь, прижал подбородок к груди, потом, напротив, запрокинул голову, сколько было сил.