Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иенсен выглядел озадаченным или просто не знал, что сказать.
— Надеюсь, все расстроилось не из-за того мертвого араба?
— Нет. — Ингхэм негромко рассмеялся. Он хотел рассказать ему о Лотте, сказать, что он по-прежнему любит ее, но промолчал, поскольку сам не был уверен, что это правда. Он не мог бы сказать с уверенностью, что передумал жениться на Ине именно из-за Лотты. История с Кастлвудом потрясла его больше, чем он поначалу хотел признаться самому себе. — У тебя был кто-нибудь в жизни, — спросил он Иенсена, — кого ты считал своей настоящей любовью? Все остальные просто не шли ни в какое сравнение?
— О да, — отозвался Иенсен, откидываясь на стуле и глядя в потолок.
«Разумеется, парень», — подумал Ингхэм, чувствуя, что Иенсен догадался, о чем тот подумал.
— Это забавная вещь — чувство, что этот человек не может быть в чем-то виноват — что бы он ни сделал. У тебя такое чувство, что тебе не в чем его обвинять.
Иенсен засмеялся:
— Может, это проще, когда не живешь вместе. Я никогда не жил с моим. Я даже ни разу с ним не переспал. Я просто любил его целых два года. Видишь ли, я и сейчас его люблю, но те два года я ни с кем не спал.
«Или даже если живешь», — подумал Ингхэм — как он жил вместе с Лоттой. Ингхэм задумался. Ему будет страшно недоставать Иенсена, когда тот уедет.
На следующий день Ингхэм провожал Ину в аэропорт. Она вылетала в Париж рейсом в 2.30 пополудни. НОЖ увязался с ними в машине Ингхэма. Ингхэм позвонил Ине от Мелика около одиннадцати, и она сообщила ему время вылета.
— Я уже собиралась послать к тебе с запиской или что-то в этом роде, — сказала она, стараясь говорить как можно более беззаботно.
Ингхэм не знал, верить ли ей. Но она, разумеется, знала, где его искать.
— Я отвезу тебя на своей машине. Мы успеем еще перекусить в аэропорту.
— Меня хотел отвезти Фрэнсис.
— Тогда скажи ему, чтобы он ехал с нами в моей машине, — слегка раздраженный постоянным присутствием НОЖа, сказал Ингхэм. — Я заеду за тобой через полчаса.
Потом, вернувшись домой и переодевшись, он сразу же выехал к ней. Ина не пожелала оставаться больше ни на один день. Ингхэм знал, что рейс в 2.30 был ежедневным.
Ина как раз оплачивала счет у стойки администратора. Через стеклянную дверь отеля Ингхэм заметил черный «кадиллак» Адамса, припаркованный снаружи. Адамс держал в руках маленький букет цветов.
— Итак… вы лишили себя поездки в Париж в восхитительной компании, — растягивая щеки в своей бурундучьей улыбке, заметил Адамс, однако Ингхэм видел, что Ина сказала ему, что они раздумали жениться.
Несмотря на протесты НОЖа, Ингхэм настоял, чтобы он ехал с ними в его машине, и они тронулись в путь. По дороге НОЖ, по своему обыкновению, комментировал морской пейзаж.
— Я загляну к тебе на квартиру, как только приеду домой, — пообещала Ина. Она сидела рядом с Ингхэмом на переднем сиденье.
— Не торопись. В любом случае дней через десять я и сам вернусь.
Она засмеялась:
— Сколько раз ты говорил это?
Они пообедали в суматошном ресторане в аэропорту. Обслуживать их здесь не торопились, но у них оставалось еще достаточно времени. И на этот раз объявления о прибытии и отлете самолетов невозможно было разобрать из-за гремевшего на всю катушку радио. Ина изо всех сил старалась держаться непринужденно (как и он сам), но он читал грусть и разочарование на ее лице, и это причиняло ему боль. Она действительно была дорога ему! Он надеялся, что она не расплачется в самолете, как только расстанется с ним.
— У вас есть знакомые в Париже? — спросил Ину НОЖ.
— Нет. Но везде и всегда с кем-нибудь да познакомишься. О, это не имеет значения. Я люблю гулять по городу одна.
Два десять. Пора на посадку, Ингхэм оплатил счет. Поцелуй у выхода на посадку — НОЖ удостоился чмоканья в щеку, Ингхэм — легкого касания губ, потом она повернулась и зашагала прочь.
Ингхэм и Адамс в полном молчании вернулись к машине. Ингхэму было грустно, он чувствовал себя подавленным и обеспокоенным, как если бы совершил ошибку, хотя он знал, что это не так.
— Хм… значит, у вас не заладилось, — обронил Адамс.
Ингхэм сжал зубы и, стараясь говорить как можно спокойнее, произнес:
— Мы пришли к выводу, что нам не стоит заключать брак. Но это вовсе не означает, что мы рассорились.
— Конечно нет.
По крайней мере, это заткнуло Адамса на всю обратную дорогу.
Под конец Ингхэм сказал:
— Я знаю, что ей было приятно проводить время в вашей компании. Вы были с ней так предупредительны.
НОЖ кивнул, глядя сквозь машинное стекло.
— Вы странный парень, Говард. Позволили уехать такой замечательной девушке!
— Возможно.
— Ведь в вашей жизни нет никакой другой женщины, не так ли?
— Нет.
Ингхэм вернулся к себе домой около четырех часов. Ему хотелось взяться за работу, но прошло не меньше часа, пока он смог сесть за машинку. Он продолжал думать об Ине.
В этот день ему удалось написать всего две страницы. «Еще день работы, и книга будет закончена совсем», — подумал Ингхэм. Как всегда, перед тем как закончить книгу, он чувствовал усталость и депрессию, причем он не мог бы сказать, действительно ли у него так называемая постдепрессия, или он всякий раз просто сомневался, получилась ли книга такой, какой он ее задумывал. Но подобного рода депрессии охватывали его и тогда, когда он заканчивал книги, принесшие ему успех, такие, как «Игра в «Если».
На следующий день за три долгих, казавшихся ему нескончаемыми часа он наконец выдавил из себя последние четыре страницы книги. Через несколько минут он поднялся к Иенсену, чтобы объявить, что книга закончена.
— Ура! — воскликнул Иенсен. — Однако выглядишь ты мрачно! — Иенсен рассмеялся. Он обтирал свои кисти грязной тряпкой.
— Со мной всегда так. Не обращай внимания. Пойдем к Мелику.
После нескольких порций скотча с Иенсеном настроение Ингхэма немного улучшилось. Иенсен сегодня ходил в отель и заказал билет на Копенгаген, на следующую пятницу, ровно через четыре дня. Эта новость расстроила Ингхэма, и он почувствовал, что без Иенсена останется здесь совсем один.
— Тебе следует позаботиться о том, чтобы твои полотна как следует просохли.
— Да. Я больше не буду писать. — Улыбающееся лицо Иенсена составляло полный контраст мрачной физиономии Ингхэма.
Ингхэм подлил Иенсену скотч и воду.
— Поехали со мной, Говард! — неожиданно предложил Иенсен. — Почему бы и нет? Я напишу своим, что приеду с другом. Я уже писал им о тебе. Поживи у меня с неделю. Или, если хочешь, дольше. У нас большой дом. — Иенсен наклонился к Ингхэму. — Почему бы тебе не поехать со мной, Говард?