– Разведчики доносят об активном движении на левом фланге, генерал. Кавалерия, может, даже пушки. Смахивает на то, что они пытаются обойти нас с фланга и атаковать с тылу.

– Что ж, на их месте именно так я бы и поступил. Я только недоумеваю, почему им понадобилось столько времени, чтобы додуматься до этого. – Грант обернулся к офицерам штаба: – Как дела с едой и питьем?

– Когда последние подкрепления прибыли, мы поставили их на позиции и оттянули кое-кого из ветеранов. Дали им поесть и затем разнести еду остальным. Все прошло отлично Вдобавок у нас еще масса боеприпасов.

– Искренне надеюсь. Враг так легко не сдастся.

– А еще я там встретился с офицером, генерал. С кавалеристом Он хочет видеть вас.

– Кавалерист, говорите? Я тоже хочу с ним поговорить.

Приехавший верхом всадник только-только спрыгнул на землю, когда Грант подошел к нему и вдруг застыл на месте, как громом пораженный. Он читал телеграфные донесения о втором британском вторжении и сражении на Миссисипи, но в пылу смертельного боя общий смысл этой ситуации как-то не дошел до его сознания. А теперь он видел прямо перед собой серый мундир и золотой кушак конфедератского офицера. Высокий бородатый конфедерат обернулся к нему, и лицо его озарилось улыбкой.

– Улисс С. Грант, клянусь жизнью и душой!

– Рад тебя видеть, Джеб, очень рад. Они пожали руки друг другу, смеясь от удовольствия. В последний раз они встречались в Уэст-Пойнте, с той поры пути их разошлись. Грант стал генералом армии Соединенных Штатов, а Дж. Э. Б. Стюарт – первым кавалеристом Конфедерации.

– Мы ехали на север поездом, сколько смогли, а затем срезали угол по местности. кое-кто из фермеров затеял стрелять в нас дробью, но ни в кого не по пали. Наверно, подумали, что мы британцы. Слыхал я, что Камп сделал ради нас в Билокси. Вот и решил, что могу сделать ответную любезность старому другу.

– Ты не представляешь, как я рад. Мои разведчики доносят об активности врага на нашем левом фланге.

– Что ж, вполне справедливо. Сейчас мои ребята напоят лошадей и дадут им немного передохнуть. Как только с этим будет покончено, пожалуй, мы можем немножко поразнюхать обстановку и посмотреть, что можно сделать. Ты такие еще не видел? – Он вытащил из длинной седельной кобуры карабин и протянул Гранту. – Когда мы проезжали через узловую в Филадельфии, нас разыскал один интендант, сказал, что доставляет это оружие войскам, а поскольку мы ближайшие, то первыми его и увидим. Это было весьма дружелюбно с его стороны, и мы с благодарностью приняли его предложение. Эта спенсеровская винтовка, заряжающаяся с казенника, просто изумительна. Погляди-ка. – Стюарт вытащил из деревянного приклада винтовки и продемонстрировал металлический цилиндрик. – Тут целых двадцать патронов, все металлические с ударным колпачком в торце. Их можно выпустить один за другим с такой скоростью, с какой будешь успевать дергать за рычаг взвода и нажимать на курок. Бронза просто вылетает, а следующий патрон входит в патронник. Выпускай пулю и делай то же самое. Я безумно рад, что мы их заполучили. Хотя вряд ли я им так обрадовался бы всего несколько дней назад, ведь тогда бы нам пришлось видеть их не со стороны приклада, а со стороны дула.

Грант с восторгом поворачивал винтовку в руках так и эдак, но в конце концов вернул ее владельцу.

– Я слышал, что их начали выпускать, но еще ни разу ни одной не видел. Здесь бы мне пригодилась пара-тройка тысяч таких.

– Идеальное оружие для кавалериста. Мои мальчики прямо-таки рвутся в бой, чтобы испытать их в деле.

– Удачи.

Стюарт поскакал обратно к своим войскам, а Грант вернулся к угрюмому делу обороны своих позиций. И истребления англичан.

Рядовой Пул из Шестнадцатого Бедфордского и Хертфордширского полка чувствовал себя совсем несчастным. Два года его полк стоял в Квебеке, в Канаде, дичайшей из диких стран. Летом поджариваешься, зимой отмораживаешь себе задницу. А потом эта война. Сперва долгий марш до пристаней, затем на барках по озерам. Все это было довольно просто, но последний марш на юг в жару – дело совершенно другое. После этого было приятно немного передохнуть, прежде чем убивать янки. Первую шайку подмяли под себя, не останавливаясь. Да и со второй было ненамного больше возни. Но эти легкие победы остались позади. Завязалась яростная борьба, и британцы начали нести тяжелые потери. Не один и не два приятеля Пула отправились на тот свет. Но что хуже, в последнем бою его мушкет взорвался и обжег ему полголовы. Непременно надо в лазарет, уж наверняка. Но сержант так не считал. Велел ему натереть ожог жиром и встать в строй. Дал ему мушкет убитого. Бесполезная вещь, Бурая Бесс, то самое ружье, которым перебили войска Наполеона. Но то было давным-давно. Пулу не хватало его нарезного энфилдовского мушкета.

– Колонна, стой! Примкнуть штыки! Налево! Сержант прошел позади строя, осматривая ранцы и оружие своими крохотными холодными глазками.

– Сейчас мы пойдем в атаку, – сказал он. – Пойдем шеренгой, будем наступать вместе, и я шкуру спущу с того, кто отстанет.

Пул мрачно подумал, что с сержанта станется, и пожалел о том дне, когда послушался вербовщика, зайдя выпить в «Лошадь и собаки». Тот покупал выпивку на всех, нахваливал чудесную жизнь в армии. Дескать, королевский шиллинг и новая жизнь в “Старых утках”, как, по его словам, любовно называли полк. Теперь любви почти не осталось.

– Вперед…

Не успела команда отзвучать, как солдаты услышали топот копыт мчащихся галопом лошадей, донесшийся из жиденького леска, вытянувшегося вдоль дороги. Все громче и громче.

А затем послышались крики. Безумное, высокое улюлюканье, от которого мурашки бежали по спине. Сержант рявкнул приказ, и они только-только повернулись лицом к врагу, когда кавалеристы налетели на них.

Кавалеристы в серых мундирах с криком и улюлюканьем ринулись в атаку. Стреляя на полном скаку опять и опять, ураганом пронеслись они через ряды британской пехоты и развернулись, чтобы атаковать снова. Все еще стреляя. И вроде бы даже не перезаряжая ружей, а только неустанно осыпая ряды англичан пулями.

Ряды англичан таяли на глазах под непрекращающимся свинцовым градом. кое-кто из пехотинцев стрелял в ответ, но очень немногие. Всадники оставались на месте, все стреляя и стреляя. Не останавливаясь, они все сыпали и сыпали ураган пуль на стоящих перед собой людей.

Когда они ехали через британские ряды обратно, стрелять было уже не в кого. Если среди павших солдат обнаруживалось малейшее движение, оно пресекалось кавалерийской саблей. И когда кавалеристы на рысях возвращались под прикрытие леса, позади царило полнейшее безмолвие.

Так и не выстрелив ни разу, рядовой Пул получил пулю в руку и упал на свой мушкет. Он выжидал много-много долгих минут, прежде чем окончательно уверился, что кавалеристы ускакали, затем столкнул тяжелый труп сержанта со своей спины. С трудом поднялся на ноги и в ужасе огляделся. И заковылял на дорогу, чтобы уйти подальше от этой бойни. Единственный оставшийся в живых.