litbaza книги онлайнНаучная фантастикаКольца анаконды - Гарри Гаррисон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 ... 90
Перейти на страницу:

– Но только не чересчур рано, – Линкольн вскинул руки, будто хотел придержать этот исход. – Мы оба согласны, что, пока идут бои, эта страна едина. Так что мы должны учитывать, что может случиться, как только пушки смолкнут. Тут кое-кто дожидается в соседней комнате, и я хочу вас познакомить. Это весьма мудрый человек, о котором я уже вам рассказывал. Человек, принесший мне новые идеи, новые направления, которые, полагаю, повлияют на наш общий план действий. Он тот самый натурфилософ, который исповедует тайное искусство экономической теории.

– Мне о ней ничего не известно.

– Мне было тоже неизвестно, пока он не растолковал. С его помощью, полагаю, мы сможем найти способ уладить наши противоречия, перевязать раны и повести эту страну навстречу гордому единому будущему.

– Если он может сделать это, то я провозглашу его чудотворцем!

– Может, он и есть чудотворец. Но определенно он ставит свободу выше страны, ибо, помимо прочего, он еще и англичанин.

Дэвис не знал, что сказать, ибо загадочные материи финансов и экономики всегда были свыше его понимания. Он солдат, по нужде занявшийся политикой и испытывающий только одно желание – оказаться на поле боя во главе войск. Он лишь заерзал и поднялся, когда в комнату вошел седовласый философ. Линкольн представил его Джефферсону Дэвису, и они вежливо беседовали, пока Николай не вышел и не закрыл дверь. Только тогда президент вернулся к проблемам, стоящим перед ними.

– Вы знаете, мистер Милл, что ваша страна вторглась не только на Север, но и на Юг?

– Знаю. Не могу этого понять или объяснить. Могу лишь молиться, чтобы ваши объединенные войска смогли противостоять этому нападению.

– Мы тоже, сэр, – начал Линкольн и замялся, ломая длинные пальцы и ломая голову о том, что же можно открыть. Все, наконец решил он. Чтобы Милл мог помочь, ему следует открыть все мысли, каждое решение. – Воюющие стороны в нашей гражданской войне пришли к обоюдному соглашению о заключении перемирия, чтобы дать отпор общему врагу.

Страна снова едина, номы боимся, что вражда возобновится, как только бои закончатся. Однако я должен быть с вами откровенным и поведать все наши страхи и надежды на будущее, попросив ни с кем не делиться тем, что вы сегодня здесь услышите.

– Даю вам слово, господин президент.

– Мысли наши просты. Когда эта война, хочется надеяться, против захватчиков будет выиграна, сможем ли мы и дальше наслаждаться миром, ныне воцарившимся между недавно воевавшими штатами? И сможем ли мы каким-либо образом найти способ положить конец ужасной войне между штатами, ныне приостановленной?

– Конечно, можете, – спокойно и уверенно сказал Милл с откровенным удовлетворением и уверенностью. – Если вы сильны в своей решимости, я могу указать вам дорогу, каковая сделает этот мир возможным. Я воздержусь от попыток читать вам лекцию, джентльмены, но имеются определенные факты, которые следует тщательнейшим образом учесть. Нам следует помнить уроки прошлого, дабы не повторять их. Я прибыл из Европы, скованный своим прошлым, а ваша страна свободна от него. Вы, конечно, помните, что всего несколько лет назад в Европе были опасные политические волнения. Она стара, и идеи ее стары.

Говоря, он расхаживал по комнате, время от времени назидательно подымая указательный палец, чтобы подчеркнуть какую-либо мысль.

– На сей раз французское правительство показало себя совершенно косным, действующим исключительно из самых низменных и эгоистических побуждений. Французский народ хотел перемен и готов был встать на баррикады, чтобы умирать за лучшее будущее. И что же случилось? Режим жирного короля средних классов Луи Филиппа не мог справиться с этим кризисом. Король бежал в Англию, а рабочий люд Парижа восстал как один и поднял красный флаг над отелем «Де Виль». И каков же был ответ? Парижские толпы были усмирены национальной гвардией ценой десяти тысяч убитых. Затем Луи Наполеон положил конец Второй республике и основал Вторую империю.

В Бельгии напуганный король хотел отречься от Престола. В конце концов правительство позволило ему остаться, и он в благодарность запретил собрания. В Германии были возведены баррикады. Затем были призваны войска, и мятежных граждан расстреляли. В Пруссии по-прежнему нет ни парламента, ни свободы речи, ни права собраний, ни свободы слова или суда присяжных, ни терпимости к идеям, отклоняющимся хотя бы на волосок от архаичного представления о священном праве королей.

– Вы высказываете весьма сильные мнения в своих наблюдениях, – заметил Линкольн.

– Действительно, и я совершенно прав. Поглядите на другие страны. Народ восставал и в Италии, каковая была и по сей день остается не более как пестрой смесью анахроничных принципалов. А Россия, управляемая царями, является краеугольным камнем деспотии в Европе. И Прага, и Вена тоже пережили народные восстания, как и Париж, и толпы захватывали контроль над городами. И их расстреливали войска

По сравнению со всем этим условия в Англии, несомненно, идиллические. Но теперь Британия вступила в эту глупую войну, сделала ужасную ставку, решилась сместить избранное народом правительство, растоптать единственную значительную демократию в мире. Крохотная Швейцария не может воплощать в себе благородное будущее человечества. Но возрожденные Соединенные Штаты Америки могут.

Оба президента молча переглянулись, мысленно оценивая важность сказанного.

– Лично я никогда не рассматривал это в подобном свете, – промолвил Дэвис. – Полагаю, мы принимали нашу страну как данность и принимали эти достоинства как нечто само собой разумеющееся.

– Очень многое из того, что мы считаем естественным, может измениться, – ответил Милл. – Естественное правление Британии над американскими колониями было отменено этими же самыми восставшими колонистами. Я не уклоняюсь в сторону, когда говорю с вами о законах экономики. Если вы последуете за мной туда, куда я хочу вас повести, то дойдете до самой сути проблемы, с которой столкнулись.

Вы должны понимать, что истинной епархией экономической науки является производство, а не распределение, как считают многие. Этот факт имеет фундаментальную значимость. Экономическая наука о производстве связана с природой. Нет ничего произвольного в том, будет ли труд более производительным в этой отрасли или в той, ничего капризного или случайного в снижении плодородия почвы. Скудость и закоснелость в природе – реальные факты. Экономические правила поведения, открывающие нам, как довести до максимума плоды нашего труда, так же безличны и абсолютны, как законы, правящие химическим взаимодействием.

– Эти материи свыше моего понимания, – с недоумением посмотрел на него Джефферсон Дэвис.

– Уверяю вас, отнюдь. Просто пока следуйте за мной туда, куда я вас направлю. Законы экономики не имеют ничего общего с распределением. Как только мы произвели богатство, мы может делать с ним, что хотим. Мы можем разместить его, как нам заблагорассудится. Это уж общество решает, как следует его распределить, а общества бывают различными. Вы на Севере доказываете этот закон, потому что знаете, что нет «естественного» закона, решающего, как человек должен относиться к человеку. Это означает, что производственные отношения могут быть изменены, рабство может быть запрещено, а производство все равно будет продолжаться.

1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 ... 90
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?