Поэтому я, признаться, склонялась к мысли, что наши люди предпочтут организовывать заказное убийство у себя на Родине, где к ним относятся гораздо спокойнее, так как уже давно привыкли, и носом землю рыть скорее всего никто не будет.

Что за маскарад был устроен на Кипре? Я все равно не знала его истинной сути и преследуемых целей. И не знала, кто именно все это организовал. И теперь предпочитала никому не раскрывать всех известных мне фактов. Майору я, в общем, верила, но все равно не решилась сообщить, что Лешка жив.

После всего случившегося я просто боялась говорить лишнее.

Наконец мы прибыли к моему дому и Сергей Сергеевич даже проводил меня до квартиры. Признаться, я не знала, хочу его видеть в ближайшее время или не хочу. И вообще кого я хочу слышать и видеть. На прощание майор сказал, что завтра во второй половине дня ждет меня в уже знакомом мне месте для того, чтобы составить фоторобот шофера.

— Но он же, наверное, не первый день на Надежду Георгиевну работал, — заметила я. — Может, лучше спросите у кого-то в компании?

— Спросим, не волнуйся. Обязательно спросим. Завтра ими всеми займемся. Но у тебя, Оля, фотороботы очень хорошо получаются. По ним человека опознать можно. Так что жду.

Закрыв за майором дверь, я сразу же начала снимать костюм, с ужасом косясь на себя в зеркало. Ну хороша…

В этот момент раздался звонок в дверь.

Я вздрогнула и с трудом сдержала готовый вырваться из груди крик. Кого могло принести в такое время?! Затем мой взгляд упал на сумочку с долларами, и я быстро зашвырнула ее под ванну, прикрыв половой тряпкой. Потом набросила на голое тело плащ, висевший на вешалке в коридоре, и робко подошла к двери.

В глазок ничего увидеть не могла, так как лампочка, как обычно, была или разбита, или вывернута.

— Кто там? — спросила робко.

— Я, — ответил Лешкин голос.

Экс-супруг едва не сбив меня с ног, проследовал на кухню. Когда я туда вошла и он увидел меня при ярком свете, в первое мгновение рот открыл и долго не мог закрыть, потом присвистнул, наконец спросил, кто это меня так.

Я пожала плечами.

— Ты что, не знаешь, кто тебе врезал? — рявкнул Багиров.

— Не ори, пожалуйста. Без тебя голова раскалывается.

— Прости, — даже извинился Лешка, что было ему несвойственно.

— На машину, в которой мы с партнерами «Алойла» возвращались из ночного клуба, было совершено нападение.

Но убийство иностранцев Лешку нисколько не заинтересовало, как, впрочем и исчезновение шофера.

— Ты документы из сейфа взяла, которые я просил? Я тут уже свихнулся, тебя дожидаясь.

«Отвык сидеть на лестнице под дверью любимой девушки? И как только Лешенька обходится сейчас без „шестисотого мерса“? И сам за руль садится?»

Я кивнула, отвечая на его вопрос.

— Давай их сюда, — сказал Лешка.

— Их украли, — ответила я совершенно спокойно. Теперь мне было уже на все наплевать.

— Что?! — взревел бывший, подобно раненому бегемоту. Потом еще добавил несколько слов, которые не говорят женщине, а жене — в особенности, пусть даже бывшей.

Наконец мне удалось вклиниться в поток брани, вылетавший из Лешкиного рта.

— Уходи! Пожалуйста. Мне плохо.

— Возвращай мне документы! Ищи их где хочешь! Где хочешь, слышишь?!

— Напиши заявление в милицию. Они как раз расследуют это дело. Может, и найдут твои папки.

— Искать будешь ты! Ясно тебе?! — Лешка помолчал и добавил: — Или ты об этом пожалеешь.

Я устало подняла на него глаза. У бывшего изменилось выражение лица. Теперь его украшала улыбка крокодила, готового заглотить жертву.

— Подумай о детях, Оленька. Хорошо подумай.

— Сволочь! — прошипела я. — Ведь это же и твои дети!

— Ну и что? Я никогда не испытывал к ним никаких чувств. И если придется выбирать — они или моя собственная шкура, догадываешься, что выберу я?

Я догадывалась, но мой собственный выбор был другим.

Наконец экс-супруг ушел, несколько раз напомнив, чтобы я рыла землю в поисках документов. Дал на все про все три дня — до возвращения матери с Кипра с «его телом». Неужели он не понимает, что я могу его сдать? Хотя бы той же Надежде Георгиевне. Она — не милиция: Лешка всегда побаивался матери… Значит, теперь не боится? Ведь он же не полный идиот, не может он исключать варианта, что я пойду к его матери и расскажу ей всю правду?

Или свекровь в курсе? Знает, что поехала не за телом любимого и единственного сыночка? Но ведь плакала-то она у меня на этой самой кухне вполне натурально… Непохоже, чтобы играла…

Хотя кто их всех разберет?!

Что, если все затеял Лешка? И детей моих (не наших, именно — моих) украл он, и убийство свое организовал и… А чего он вообще добивается? Какова его конечная цель? Надо было бы спросить сегодня, да не сообразила.

Но что делать мне? Искать эти чертовы бумаги? Но где? У кого? Хотя у кого я в принципе знала. Перстень. На безымянном пальце правой руки, которой мне как раз и заехали по физиономии.

Я отправилась к зеркалу. Вот эти царапины — от перстня. Не было бы его — не было бы царапин. Не кулаком же их у меня на физиономии оставили? Хотя я ведь упала на асфальт и лежала там.

Упала на ногу. И головой, по-моему, не ударялась. Сильно не ударялась, но каким-то образом положила на асфальт? Нет, больше не буду рассматривать себя в зеркале.

Вернувшись на кухню, я заварила себе крепкого чаю.

Да, никакой ошибки быть не может: джип брал штурмом Виталий Суворов в компании боевиков. Перстень плюс… Да узнала я его! Просто узнала! Но кто его послал — вот в чем вопрос.

А что нужно мне? Спасти детей и собственную шкуру. Самой мне это не под силу, следовательно, нужно обратиться к более компетентным людям. Из последних выбор мой пал на Мурата Хабибуллина, как лицо материально заинтересованное в разрешении ситуации. Пусть режет Лешку на части, пусть вытягивает из него жилы или, по крайней мере, набьет ему морду. Даже если Багиров и невиновен во всех смертных грехах, это будет ему полезно. Милиция меня защитить не может, а на Мурата есть надежда. Пусть поселит нас с детьми у себя в особняке. Мы там поживем хоть при кухне…

Приняв решение, легла спать, но просыпалась каждый раз, когда невольно переворачивалась на левый бок.

* * *

Утром даже при всем желании я не могла привести себя в порядок, поэтому повязала на голову шарфик, прикрыв левую часть лица, надела брюки, чтобы прикрыть ссадины на ноге, и направилась к «запорожцу». Как и обычно по закону подлости, по пути мне встретились чуть ли не все соседи. Они, конечно, интересовались, что со мной случилось. Подозреваю, какие разговоры сегодня поведут бабки на лавочке у нашего подъезда: езда на дорогих иностранных машинах и частая смена мужиков ни к чему хорошему не приводит.